Онлайн чтение книги Макгаффин MacGuffin
1 - 25

Понадобился целый год, чтобы избавиться от клейма никчёмного жеребца — ленивого, бездарного и строптивого. Я вёл себя паинькой, преданным псом, исправно выполняющим команды отца. Хотя, по правде, вернее было бы назвать меня паразитом. Ведь я всего лишь цеплялся за хозяина, питался его силами и рос, как жирное насекомое. Я собирался использовать власть отца, шаг за шагом впитать её и, в конечном итоге, свергнуть его. Моё нынешнее смирение — всего лишь удобрение для будущей победы.

Старый змей так и не заметил, как я вцепился в него. Видимо, подумал, что я пришёл в себя после того, как потерял И Суху. Потому и доверился, дал мне силу.

Спустя год он вызвал меня в головной офис и начал готовить к роли преемника.

Ещё два года ушло на то, чтобы закрепиться там, получить титул главы и захватить стратегическое планирование — контрольную башню компании. Это заняло время, но не представляло особой трудности, потому что старик щедро снабжал меня ресурсами.

Тогда я и начал действовать. Против отца и Чу Хэён.

Когда в руках мало козырей, лучше всего устраивать хаос, переворачивать стол. Первой моей целью стало разрушение бренда, к которому старик был так привязан. Исходя из этого, я методично выстроил сценарий.

Старый змей зашевелился, как я и ожидал.

Стоило мне утвердиться в должности, как он снова принялся навязывать мне свадьбу с дочерью депутата Чона — того самого, кто готовился баллотироваться в президенты. Я же ответил подлостью. Уже на следующий день он вместе с депутатом засветился в прессе — как главные фигуранты скандала о незаконных политических пожертвованиях.

К тому моменту я сблизился с одним из ведущих кандидатов от правящей партии — Чха Квонтэком. И заранее слил ему информацию: мол, депутат Чон получил от моего отца крупную сумму в качестве компенсации за разрыв помолвки. Тот быстро всё понял и, дождавшись моего сигнала, начал агрессивную кампанию разоблачений. Ссылаясь на доказательства, предоставленные мною, Чха Квонтэк публично обвинил Чу Чжэмуна, главу корпорации Chu Han, в коррупционных связях. Масла в огонь подлил бывший секретарь отца, который вышел к прессе с подтверждающими показаниями. Предвыборный скандал с участием олигарха и политика — это лакомый кусок, от которого общество не смогло бы отказаться.

Отец, который прежде в прокуратуре и носа не показывал, под старость лет стал её завсегдатаем. Его жалкий, измождённый вид на фотолинии был по-настоящему захватывающим зрелищем. Он всегда учил: «Даже если мараешься — делай вид, что ты чист». А теперь сам утопал в грязи. Я с наслаждением смотрел, как на лице, некогда самодовольном и наглом, расползается тень поражения.

Компания никак не комментировала скандал, будто охотно принимала на себя все удары. Более того, они не просто сотрудничали со следствием — они сами заявили о полном сворачивании проекта World Tower, ключевого в этой истории. Падают акции, рушится репутация — и теми, кто рвёт на себе волосы, становятся отец и Чу Хэён.

* World Tower упоминается в 20-й главе как давняя мечта его отца. Он хотел построить самую высокую башню в Азии, сделать из неё символ и поднять престиж корпорации. Проект был задуман ещё двадцать лет назад, объявлен официально, но трижды не прошёл одобрения. Он долго лежал на полке, ожидая своего часа.

Расследование быстро дошло до суда. Неважно, каким будет приговор — сам факт судимости поставил крест на его положении как главы корпорации.

Когда к обвинениям о взятках добавилась отмена его заветного проекта, отец, постаревший на глазах, не выдержал давления акционеров и объявил, что уходит в отставку. Но это всего лишь красиво оформленное шоу. Он не сдастся так просто. Стоит только появиться шансу — тут же попытается вернуть себе влияние. Я это понимаю. Но пока — пусть побудет в стороне. Так или иначе, его уход был мне только на руку.

Как и ожидалось, основными кандидатами на пост главы компании стали я и Чу Хэён. Старший брат даже не упоминался. Хоть и алчный, но ума не хватало — только деньги спускать умел. Потому я с самого начала и не рассматривал его как фигуру в этой игре.

Итак, отца я устранил. Кто следующий?

Тот, кто держит в руках судьбу моего омеги — Чу Хэён.

Я запустил следующий сценарий.

Все, кто управляют огромными корпорациями, обязательно хранят в себе уйму грязи. Пока волна скандалов с отцом ещё не схлынула, грянул новый. О хищении корпоративных средств. И в центре оказался муж Чу Хэён — Ким Санхён, исполнительный директор в дочерней компании. Для Чу Хэён, которая метила в кресло главы, это стало серьёзнейшим ударом.

Понимая, что за всем стою я, она влетела в мой кабинет, едва вышли первые статьи.

— Как далеко ты хочешь зайти? До каких пор будешь это творить?!

Чу Хэён, не сдерживая ярости, запустила в меня мою же именную табличку.

Я остался сидеть, наблюдая за её криками с абсолютным равнодушием.

— Вот и мне интересно.

Сказал я спокойно.

— Сколько ты ещё выдержишь?

Давным-давно мы перестали считать друг друга семьёй.

Я ухмыльнулся, проговаривая с насмешкой:

— Если ты решишь идти до конца, то и я пойду. А если захочешь остановиться сейчас, может, и пощажу.

От моей хладнокровной уверенности её лицо побагровело от унижения.

Я с удовольствием наблюдал, как у неё подрагивают сжатые в кулаки руки. Вот оно, зрелище, ради которого люди так цепляются за власть. Удовольствие, которое испытываешь, когда раздавливаешь ногой того, кто тебе мешал. Это действительно вызывает зависимость.

— Если ты думал, что я встану перед тобой на колени, то сильно просчитался. Думаешь, мне впервой иметь дело с такими подлыми людьми, как ты?

— А зачем пришла тогда? Что рассчитывала получить?

— Перестань пачкаться в грязи и действуй по-честному.

— Пачкаться в грязи тоже нужно уметь, знаешь ли.

— Чу Хэвон!

— Я не жажду видеть, как ты унижаешься. Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, и всё равно болтаешь о своём. Разочаровываешь меня только.

Моя конечная цель не изменилась.

И Суха.

Я перерыл всё. Хватался за каждую зацепку. Да только впустую. Осталась только одна возможность — вытянуть из головы Чу Хэён то, что она знает.

— Хочешь сделку? Не проблема. Принеси то, что мне нужно.

Я убрал улыбку с лица, голос стал ледяным.

— Вот из-за этого тебе меньше всего хочется что-то отдавать.

— Очень жаль. Значит, сделка сорвалась. Прощай.

— Теперь я понимаю отца, и то, почему он пытался использовать Суху. Ты ведь знаешь, что он у меня.

Как и ожидалось, типичная для семьи Чу реакция, когда их прижимают к стенке. Грязный шантаж. Противно, но не настолько, чтобы я дрогнул.

— А у меня, между прочим, есть корпорация, которой ты мечтаешь обладать. Если я не получу то, чего хочу, ты тоже останешься с пустыми руками.

— Весело тебе, да? Наслаждаешься?

— Не без этого.

— …

— Можешь продолжать свои речи, только сперва принеси мне то, что нужно. Тогда, возможно, я выслушаю.

— Не вздумай обращаться со мной, как с дешёвкой. Я никогда не проигрываю.

— Превосходно. Так даже интереснее. Топтать приятно только то, что сопротивляется.

В итоге Чу Хэён, ушедшая тогда ни с чем, решила действовать, как я.

Начали появляться статьи, описывающие якобы распущенную личную жизнь некоего наследника крупной корпорации. В ход даже пошла история о разорванной помолвке трёхлетней давности. Из всего этого слепили жалкий сценарий уровня жёлтой прессы.

Вброс гласил, будто некий наследник одного из крупнейших бизнес-холдингов страны погряз в беспорядочных связях с женщинами, употреблял запрещённые препараты и отличался абьюзивным поведением. Приписали и то, что он якобы присваивал себе достижения подчинённых, срывался на крик, а в рабочее время вызывал женщин в кабинет и занимался с ними сексом. Бред полнейший — скорее подошло бы для сценария дешёвого порно.

Все намёки в статьях предельно прозрачны. Стреляли в меня.

Но, к их сожалению, такой выстрел даже не поцарапал, не то что не пробил. Хоть бы правду приплели — вот тогда был бы эффект. Например: «Племянник младше на десять лет, которого он соблазнил и даже успел сделать беременным». Вот это, пожалуй, нашло бы отклик.

Когда до собрания акционеров оставалось совсем немного, я начал подготавливать дело о фиктивной отчётности в ещё одной дочерней компании, генеральным директором которой является Чу Хэён. Я не только держал этот козырь у неё перед носом, но и чётко дал понять: что это за карта, когда и как я её собираюсь сыграть.

За два дня до собрания мне позвонила Чу Хэён.

Её голос звучал тихо, она явно вымоталась.

— Тебе не хочется увидеть своего сына?

Слишком хорошая наживка, чтобы не клюнуть.

***

Мальчик.

Стоило только взглянуть, и сразу становилось ясно: он мой сын. Без сомнений. Но первое, что я увидел в нём, — был не я. Это был И Суха. Внешность не оставляла поводов для сомнений. Даже без генетической экспертизы очевидно: ребёнок наш. Мой и И Сухи.

— Поздоровайся.

Женщина, что с рождения воспитывала его, легонько похлопала мальчика по спине. Ребёнок, всё это время напряжённо молчавший, наконец неловко склонил голову и выдавил тихое, неуверенное приветствие.

Я не почувствовал особого трепета. Скорее, это было…странно.

Он не умер. Он родился. Он стоит передо мной. Я впервые вижу его и знаю, что это мой сын. Это моё.

Застенчивый, осторожный, молчаливый. Даже в характере угадывались черты И Сухи.

Была только одна проблема: ребёнок абсолютно уверен, что няня — его мама. Он наотрез отказывался куда-либо идти без неё. Я решил пока не травмировать мальчика и не отбирать у неё: поселил его в своём доме, а для женщины снял квартиру неподалёку. Ей же стал платить зарплату как няне. Всё равно кто-то должен был присматривать за ребёнком, пока я на работе. Решение оказалось вполне практичным.

В первый же вечер я дал сыну понять, что к чему.

— Можешь делать всё, что хочешь. Но с этого момента больше не называй никого «мамой». Понял?

Разумеется, «никого» означало именно эту особу.

Ребёнок чуть не расплакался, но, увидев мою твёрдость, потупился и кротко кивнул. Женщина не смогла скрыть обиду. Только вот сочувствия от меня не дождалась.

Жить с ребёнком оказалось не так уж трудно. Во-первых, дома я находился редко. Во-вторых, он вёл себя тихо и незаметно. Почти как И Суха когда-то.

Но долго спокойствие не продлилось.

Как и следовало ожидать, проблема крылась в женщине. Она перепутала роли — то ли решила, что, раз воспитала ребёнка, значит, имеет на него какие-то особые права, то ли приняла мнимую привязанность за повод вести себя как мать. А потом ещё хуже — вздумала побыть моей женой.

Это случилось в выходной. Она без спроса вошла в мой дом. Этого уже достаточно, чтобы разозлиться, но она пошла дальше: поднялась в спальню и разбудила меня.

Первое, что я увидел, открыв глаза, — её лицо. Отвращение охватило мгновенно.

— Завтрак готов.

Сказала она с улыбкой.

— Как, по-вашему, мне следует трактовать подобные выходки, которых нет в нашем контракте?

Договор составлен предельно чётко: приходит в будни, с девяти до шести. Если требовался уход за ребёнком сверх этого, то ей полагалось дополнительное вознаграждение. И всё. В соглашении не было ни слова о том, что она может приходить ко мне домой в выходные или, тем более, заботиться о моём питании.

Моя резкая реплика заставила её вздрогнуть. Похоже, только сейчас до неё дошло, что она натворила.

— Простите…просто…это же выходной, вот я и подумала, что стоит приготовить вам…

Бормотала с виноватым видом.

— Не переходи границ и не забывай, кто ты есть. Тогда, может быть, я и проявлю к тебе уважение.

Отрезал я холодно.

Женщина побледнела, на глазах выступили слёзы. Она выглядела так, будто её только что бросили. И в этот момент я понял: такие ситуации ещё могут повториться. А если корень проблемы не вырвать, он обязательно даст новые, более назойливые побеги. Её нужно полностью исключить из моей жизни. С самого начала следовало разлучить её с ребёнком.

На следующее утро, едва появившись в офисе, я поручил секретарю заняться поиском нового жилья.

Объезжая предложенные риелтором дома, я вновь и вновь думал об И Сухе. В каждом помещении мысленно расставлял его вещи, представлял, понравилось бы ему или нет. Рано или поздно мы будем жить вместе в этом доме. Хотелось, чтобы он ему подошёл. Чтобы ему было там…хорошо.

Ребёнок, конечно, закапризничал. Он отказывался расставаться с женщиной. В такие моменты, несмотря на свою обычно тихую натуру, он становился просто невыносимым. Умиления это не вызывало. Я не испытывал к нему сильной привязанности и уж точно не собирался уговаривать или утирать ему слёзы.

В итоге я оставил мальчика в его прежней квартире, а сам переехал в новый дом один.

Параллельно начал постепенно отрывать его от той женщины. Записал в детский сад при нашей корпоративной благотворительной организации, а на пол дня нанял другого человека, чтобы тот следил за ним вместо неё.

И Суха всё ещё не нашёлся.