Онлайн чтение книги Ворона в гареме Raven of the Inner Palace
1 - 2

Глава 1.Часть 2

Барабаны пробили полдень, и Гаоцзюнь устало откинулся на спинку кресла. Все дела, касающиеся внутреннего двора, он сделал. Чиновники, пришедшие во дворец еще до восхода солнца, сейчас возвращались домой.

— Ваше величество, — прошептал ему на ухо заведующий Дворцом императорской прислуги Ун, когда Гаоцзюнь уже собирался встать и выйти из комнаты.

Этот советник с роскошной седой бородой в прошлом был главным наставником кронпринца и близким помощником Коушуна, когда тот еще был юн.

— Во дворце Тейруи неспокойно.

Дворец Тейруи занимала вдовствующая императрица.

— …Понял. Мейн, — Гаоцзюнь подозвал к себе интеллигентного вида мужчину лет сорока. — Что там с денежным оборотом?

— На данный момент не было ни одного подозрительного движения.

Он, главный имперский ученый, также был чиновником Министерства финансов, которое отвечало за государственные финансы.

— Однако, скорее всего, есть скрытые ресурсы. В конце концов, она с сумасшедшей скоростью присваивает звания.

Вдовствующая императрица пользовалась своим положением, чтобы продавать государственные должности. Конфискованные деньги не соответствовали предполагаемой сумме.

— Как мы и думали, ключ — передвижения евнухов.

Заведующий Дворцом императорской прислуги кивнул, когда все глаза обратились к нему.

— Понял, ваше величество.

Вдовствующая императрица не смирилась с положением затворницы в собственном дворце. Она то ли соблазном, то ли угрозами добилась от предыдущего императора того, что вместе с родственниками захватила огромную власть, а потом вынудила Гаоцзюня отказаться от титула кронпринца. Похоже, кто-то из евнухов до сих пор был с ней связан.

— Она так и не смогла оценить доброту вашего величества.

Ун вздохнул, погладил бороду, и после того, как они разработали план контрмер, покинул комнату. Гаоцзюнь взял Вэй Цина с собой во внутренний двор, во дворец императора. И хотя его работа во внутреннем дворе была закончена, у него здесь оставались еще кое-какие дела. Много дел.

«Я пощадил вдовствующую императрицу не из-за доброты», — думал Гаоцзюнь , сидя в раскачивающемся паланкине, который вез его через внутренний двор.

Он возглавлял Запретную армию, когда та штурмовала дворец вдовствующей императрицы, но не снес ей голову, потому что у него для этого не было достаточного обоснования.

Если бы он казнил могущественную императрицу, это подняло бы целую волну негативной реакции. За один заход захват власти не осуществить.

С тех пор Гаоцзюнь , словно убирая камень за камнем, неуклонно и прочно завоевывал власть во дворце. Вот почему теперь он мог ее казнить. Стоило Гаоцзюню только пожелать, и они могли бы сфабриковать дело и отправить императрицу на плаху. Как поступала вдовствующая императрица в прошлом. Вот что такое власть.

Но Гаоцзюнь этого не делал. Он хотел наказать ее, основываясь на неопровержимых доказательствах.

— …

Гаоцзюнь посмотрел вперед. Перед ним была усадьба Гёко, где он жил, эта усадьба в прошлом была его главной резиденцией. Далеко-далеко от нее, так, что отсюда не разглядеть, стоял дворец Гёсо. Его забросили уже давно, он изветшал, крыша его сгнила, а стены почернели от плесени. Гаоцзюня в тринадцать лет убрали с позиции кронпринца и заставили переехать туда из Восточного дворца. С той поры и до того момента, как он в восемнадцать не вошел во дворец императрицы и не был восстановлен в звании кронпринца, Гаоцзюнь жил так бедно, что ему приходилось каждый день волноваться о том, чтобы найти еду. Не известно, что было бы, не будь у него Вэй Цина и помощников, которые втайне его поддерживали.

Его мать, Ша Ши, убили еще до того, как он потерял место кронпринца. Ее отравили. Императрица приказала одному из своих евнухов подставить служанку матери, и ту быстро казнили. Однако явных доказательств того, что руку к этому приложила императрица, не осталось.

«Если я убью ее без особых улик, то буду ничем не лучше ее».

Если он приложит усилия, чтобы все шло так, как он задумал, то она в итоге потерпит поражение. Но он не хотел идти по стопам вдовствующей императрицы. Он хотел, чтобы от улики было не отвертеться, чтобы она была и законной, и подтвержденной логикой. Он желал этого до такой степени, что почти осязал.

Кто-то отзывался о Гаоцзюне как о хладнокровном человеке. Он не поддавался эмоциям и чтил законы. Кто-то говорил, что он сострадательный. Но Гаоцзюнь считал, что все они заблуждались. Ведь никто не знал о ярости, бушевавшей в его груди.

«Как же мне хочется ее убить».

Комнату в усадьбе Гёко заполнил запах чая. Вэй Цин заваривал чай, поставив чайник на зажженную плиту. Он насыпал немного соли в воду из серебряной солонки. Его плавные движения завораживали.

Вэй Цин налил горячий чай в чашку и осторожно поставил ее перед Гаоцзюнем .

— Ваш чай, повелитель.

Гаоцзюнь поднес чашку ко рту, от нее шел легкий пар и отчетливый аромат. Он проглотил его, и оказалось, что у чая мягкий вкус. В желудке разлилось тепло. Напряжение постепенно ушло из тела.

— И все же твой чай самый вкусный.

Когда Гаоцзюнь сказал это, Вэй Цин довольно сощурил глаза.

— Благодарю вас.

Гаоцзюнь наткнулся на этого евнуха, когда ему было десять, и тут же сделал его своим слугой и личным помощником. Пожалуй, Вэй Цин лучше всех знает предпочтения и мысли Гаоцзюня.

— …Как все прошло? — спросил он, не углубляясь в подробности. Перестраховка на случай, если снаружи кто-то подслушивает. Вэй Цин сразу все понял.

— Османтус — символ клана Ю, — кратко ответил Вэй Цин.

Гаоцзюнь поручил ему выяснить происхождение метки на запястье Шаусюэ.

— Раз это клеймо, значит, она, скорее всего, была их домашним рабом.

— Да.

Гаоцзюнь молчал. Этот синяк, выглядевший на коже как ожог, оказался шрамом от клейма. Дома, которые покупали рабов, клеймили их, как домашний скот. Шоусюэ была рабом клана Ю.

— А клан Ю?

— Сейчас их глава — низкоранговый чиновник. Несколько поколений назад у них был человек, который служил помощником министра в Министерстве кадров, но с тех пор никто из них не мог сдать экзамены.

Высокопоставленным чиновником можно было стать, лишь сдав экзамены. Было много знатных семей, которые споткнулись об это.

— Их репутация оставляет желать лучшего. И финансовое положение не соответствует занимаемой должности. Ходят слухи, что они вымогают взятки и занимаются нелегальной торговлей солью. Еще, похоже, они плохо обращаются со слугами. Ее продали им в четыре года.

Гаоцзюнь нахмурился. В таком-то возрасте…

— Однако мне не удалось выяснить никакой информации о ее прошлом до этого момента. Не ясно даже, какой торговец ее продал.

Рабом можно было стать по нескольким причинам. Рабом могли стать по наследству, рабом мог стать нищий крестьянин из обедневшего края или даже член уважаемой, но разорившейся семьи.

Если судить по внешности Шоусюэ, он бы не удивился, скажи ему кто, что она обеспеченная принцесса из какой-нибудь страны…

— Не думаю, что это хорошая идея — связываться с кем-то, у кого темное прошлое.

— …Я понимаю, почему ты беспокоишься, но в этом нет необходимости.

Вэй Цин поджал губы. Так он делал, когда был вынужден сделать так, как велел Гаоцзюнь , но внутренне с ним не соглашался.

— Похоже, они не знают, зачем я хожу к наложнице-Вороне, и не могут придумать, что делать. Было бы удобнее, если бы Ворона выделялась чем-нибудь среди остальных… — Под конец Гаоцзюнь понизил голос. И спросил: — Твои подчиненные что-нибудь сказали?

Цин ответил, склонившись прямо к уху Гаоцзюня.

— Евнухи и придворные дамы пока ничего не предпринимали.

Гаоцзюнь поставил нескольких слуг Цина в качестве шпионов на ключевые посты.

— …Если бы они уже зашевелились, было бы проще.

Сторонников вдовствующей императрицы подавить было бы легко. Ей было невдомек, что Гаоцзюнь просто пока этого не сделал. Она все еще верила в свое могущество, которое уже выскользнуло из ее рук.

А он забирал ее камешки го, один за другим, загоняя ее в угол и блокируя все пути отступления. Этим он занимался с тех пор, как заточил ее. Он не мог простить женщину, которая так безжалостно убила его мать и друга.

Хотя комнату наполнял солнечный свет, казалось, что его самого окутала серая тень. Он чувствовал, словно он гниет изнутри, и что-то иссиня-черное пожирает его, начиная с кончиков пальцев. И он не мог этому помешать. Ненависть и гнев, раздиравшие сердце, заморозили и омертвили его.

— Еще совсем чуть-чуть… — прошептал он так тихо, что Цин мог услышать его, а мог и не услышать, а затем допил чай.