Онлайн чтение книги Кодзи Судзуки - Звонок: Эс (2012) Koji Suzuki - Ring: S (2012)
1 Кольцо

Какую одежду следует надеть на встречу с известным писателем-публицистом?

После недолгих колебаний Таканори решил подстраховаться: черные хлопчатобумажные брюки, белая рубашка-поло и темно-синий пиджак. Учитывая, что человек, с которым он встречался, фрилансер, костюм и галстук — это, пожалуй, перебор.

Таканори собирался доехать на метро до Синдзюку, пересесть на линию Яманотэ и доехать на ней до второй станции, Такада-но-баба. Адрес офиса был указан на карте, которую он распечатал. Когда ему нужно было добраться до места назначения пешком, Таканори предпочитал полагаться на распечатанную на бумаге карту, а не на маленький дисплей своего телефона. Офис находился менее чем в пяти минутах ходьбы от станции.

С момента получения назначения Таканори собрал как можно больше информации о Цуёси Кихаре из Интернета и книг.

Кихара родился в 1953 году в городе Кодайра, Токио, и сейчас ему было шестьдесят два. После окончания второго литературного факультета университета Вашингтона он начал работать в издательстве и стал редактором более ста научно-популярных книг, пять из которых стали бестселлерами. После того как он уволился из компании из-за проблем с профсоюзами и зарабатывал на жизнь как внештатный автор еженедельных журналов, он обзавелся богатыми личными связями и научился отслеживать уголовные дела, чтобы стать полностью независимым автором научной литературы.

Он добился успеха благодаря своей третьей книге в твердом переплете «Рождение богов».

В ней рассказывалось об основателе религиозного культа, который породил социальные проблемы. Это была крупная работа, в которой публике предлагалось рассмотреть противоречия современного японского общества и описать борьбу приверженцев, стремившихся показать силу своей веры с помощью действий, которые были на волосок от преступления. В том же году эта книга принесла ему премию Ооя. Впоследствии его имя стало нарицательным, и он часто появлялся в качестве комментатора в светских ТВ-шоу. Что касается личной жизни, то в возрасте сорока семи лет он женился на женщине на десять лет моложе его, которая владела баром и рестораном, и хотя у них не было детей, они любили друг друга. Одним из его увлечений было стоять за стойкой бара и развлекать клиентов в перерывах между написанием статей.

Таканори никогда не видел Кихару по телевизору, но знал его в лицо по фотографии в газете.

Она появилась рядом с колонкой, в которой Кихара ставил под сомнение систему смертной казни. Таканори был тронут этой статьей.

Кихара был противником смертной казни. Когда он работал в издательской компании над изданиями, посвященными настоящим преступлениям, то, сталкиваясь лицом к лицу со многими жестокими случаями, испытывал ненависть к преступникам и поддерживал смертную казнь. Тем не менее, после того как стал независимым писателем, чем больше он собирал информации о преступниках и вникал в их жизнь, тем больше был склонен выступать против системы.

В своей колонке он привел две причины, почему.

Чтобы объяснить первую, Кихара привел в качестве примера сотню яблок в коробке.

Количество не имело значения, и это могла быть клубника, а не яблоки. Допустим, в деревянном ящике сто яблок, разложенных в ряд. Если оставить их снаружи, на открытом воздухе, по крайней мере одно из яблок начало бы портиться и подгнивать. Назовем это первое гнилое яблоко А. Если избавиться от А, когда оно начало портиться, можно предотвратить распространение гнили, но если ничего не предпринимать, гниль передастся следующему яблоку, а затем и следующему за ним, и таким образом, вред распространится повсюду.

Теперь, если предположить, что хорошие яблоки имеют право изолировать яблоко А, которое испортилось, есть два возможных способа остановить распространение инфекции. Можно переложить испорченное яблоко в другую коробку и навсегда прервать контакт или сжечь яблоко и полностью исключить его существование.

Тем не менее, яблоко А не хотело портиться. Это просто закон природы, согласно которому одно яблоко из ста портится, и в соответствии с этим законом оно вобрало в себя все потенциальные возможности других яблок испортиться и само понесло убытки. Хорошие яблоки должны вздохнуть с облегчением, что гниение коснулось не их, а яблоко А в первую очередь, и они не должны уничтожать его из ненависти.

Может ли вообще существовать общество, в котором ни одно из ста яблок не испортилось бы? Чтобы добиться этого, потребовалось бы использовать много очень мощных антисептиков, и тогда исчезли бы такие вещи, как свобода, жизненная сила, удовольствие и радость. Создание совершенного общества, в котором не существовало бы гнилых яблок, представляло собой дилемму, заключавшуюся в том, что все яблоки были бы лишены шанса стать счастливыми.

Можно либо согласиться на общество, в котором упадок происходил бы в соответствии с законами природы, либо согласиться на драконовское, фашистское общество, где причины упадка были бы подавлены и устранены заранее.

Если бы кто-то хотел первого, то хорошие яблоки не должны питать ненависти к несчастьям яблока А. Скорее, они должны изолировать его из чувства симпатии, милосердия и жалости. Испытывать отвращение к яблоку А разрешается только тем, кто непосредственно пострадал от него, и было бы неправильно, если бы вся коробка яблок в одинаковой степени перенимала эмоции этих людей.

Это первая причина, по которой Кихара выступил против смертной казни.

В качестве предварительного условия для применения примера яблока к людям он отметил, что у людей должна быть почти полная свобода воли, но соображения ограниченности пространства не позволили ему подробно остановиться на этом вопросе.

Вторая причина носила более практический характер: система смертной казни не служила для предотвращения тяжких преступлений.

В нищей довоенной Японии у кого-то мог быть простой мотив совершить убийство и украсть деньги жертвы. В ту эпоху смертная казнь могла быть в какой-то степени эффективным средством устрашения. Перспектива заплатить высшую цену, вероятно, положила бы конец таким варварским преступлениям.

Однако сейчас, спустя десятилетия после окончания войны, количество убийств, мотивированных грабежом, изнасилованием и другими жестокими случаями, резко сократилось, а мотивы стали значительно более сложными.

Особенно в случае тяжких преступлений, совершенных молодыми людьми. Детство и семейная обстановка оказывали на них сложное влияние, порождая тьму в их сердцах, и простое получение денег больше не могло быть мотивом.

После беседы с одним молодым человеком, совершившим убийство, и выслушивания его жалоб Кихара выступил против смертной казни.

— Вы ещё молоды, — сказал он, — поэтому вам ни за что не вынесут смертного приговора.

— Да? — ответил юноша, чувствуя комок в горле. — Вы хотите сказать, что меня не казнят? — спросил он с выражением разочарования на лице.

Ничего не зная о «законе о несовершеннолетних», он предполагал, что любой, кто совершил убийство, будет приговорен к смертной казни.

Теперь любому преступнику было достаточно сложно проанализировать свои мотивы, побудившие его совершить преступление. Но это ещё более несправедливо в отношении очень юных и молодых людей, для которых точное определение собственных мотивов было титанической задачей.

Именно потому, что Кихара был сторонним наблюдателем, он смог понять мотивы молодого человека. Где-то в глубине души юноша надеялся на смертную казнь.

До сих пор в своей жизни он не получал удовольствия от того, что был в центре внимания, и всегда был загнан в угол. Любовь его матери была сосредоточена на братьях и сестрах, а отец крестил его насилием. У него не было друзей, и он никогда не чувствовал женской привязанности. Когда он надеялся потрясти мир и доказать, что был жив, по крайней мере, в конце, и эффектно умереть, единственным доступным ему вариантом было совершить ужасное преступление и быть приговоренным к смертной казни.

Преступное деяние, направленное на то, чтобы объявить о нем всему миру и установить его личность... Именно так Кихара оценил преступление молодого человека.

Когда кто-то совершает отвратительное преступление с явным желанием получить смертную казнь, смысл этого наказания, естественно, ставится под сомнение. Это не только не станет сдерживающим фактором, но, возможно, даже поощрит такое поведение…

Таканори сошел с линии Яманотэ на Такада-но-баба, прошел под путями, а затем повернул налево, вспоминая статью Кихары, которую он читал и, даже не осознавая этого, добрался до моста, перекинутого через реку Канда.

Как только пересек её, справа от себя он заметил жилой комплекс, который искал. На самом деле, подумал он, трехэтажный жилой комплекс, выходящий окнами на реку, это скорее обычный многоквартирный дом.

У Таканори не было четкого мнения о том, должна ли существовать смертная казнь. Он и раньше обсуждал её со своими друзьями, но все время придерживался уклончивой позиции. Это правда, что, прочитав колонку Кихары, он сильно проникся его идеями, но это не означало, что Таканори теперь был против смертной казни.

Последние несколько дней он чувствовал, что Аканэ преследует зловещая тень, и в какие-то моменты давал волю воображению. Аканэ носила в своем чреве его ребёнка. Если бы кто-то появился и попытался причинить вред его жене и ребенку, он задался вопросом: смог бы он защитить их?

Если бы его жена и ребёнок были убиты преступником, он был уверен, что закричал бы: «Я убью вас!» в порыве внутренней ярости. Будь это разрешено, он, вероятно, захотел бы убить его собственными руками. Не имея такой власти, все, что он мог сделать — это положиться на решение закона.

Он мог понять утверждение Кихары и чувствовал, что автор прав. Тем не менее, другая часть Таканори считала, что для члена общества совершенно естественно поставить себя на место жертвы и быть настолько разъяренным, чтобы поддержать смертную казнь. Он бы понял, если бы волны ненависти, исходящие от жертв и их близких, находили отклик в обществе в целом.

Идея Кихары казалась нереалистичной, если только люди не были святыми. Чтобы увидеть каждую точку на двумерной плоскости, нужно было встать на более высокую трехмерную точку обзора. Точно так же нужно уметь трезво смотреть на весь мир, чтобы отбросить эмоции.

Но это было бы сродни взгляду бога — можно ли разумно ожидать, что каждый член общества примет такую точку зрения? Пока вы живете в реальном мире, где добро и зло сосуществуют, естественно теряться между разумом и эмоциями, идеалами и реальностью, и на такие вопросы, как смертная казнь, нет простого ответа.

Таканори остановился посреди моста и посмотрел на наручные часы. Как он и предполагал, было на пять минут раньше назначенного времени. Кихара обещал уделить ему час, с одиннадцати утра до полудня. Прийти слишком рано тоже было бы равносильно нарушению обещания.

Он оперся руками о балюстраду, наклонился вперед и уставился на реку, чтобы убить время. Там и сям, где мелкое течение замедлялось бетонными переборками, скопился черный ил. Когда он перевел взгляд вверх по течению, над железнодорожным мостом линии Яманотэ, увидел небольшие пятнистые узоры, которые создавали летние облака на фоне неба, обрамленного зданиями.

Желая размяться, Таканори поднял руки к небу.

Как бы далеко он ни пытался дотянуться, не удавалось ухватить ни одно из проплывающих мимо облаков. Он не мог и опустить руки в воду и схватить черную жижу. В тот момент, когда он начал задумываться, откуда взялись эти странные идеи, холодок пробежал у него по спине.

Когда озноб постепенно перерос в отчетливый страх, он сначала не смог определить источник.

Дрожь становилась все сильнее и синхронизировалась с вибрацией двухтонного грузовика, проезжавшего позади него.

Он не мог разглядеть истинную форму того, что пыталось причинить им вред; зловещее настроение, окутавшее его и Аканэ, было похоже на темную грязь и туманно, как облако.

«Я убью тебя!» действовало, только если враг был человеком из плоти и крови. Он не мог бороться с чем-то нечеловеческим, с каким-то неизвестным существом.

«Могу ли я действительно бороться с этим? Могу ли я устранить угрозу, угрожающую моей жене и ребенку, не осознав её?»

Каким бы могущественным ни был враг, лучше иметь дело с тем, с кем можно бороться физически. Если можно победить его с помощью оружия, значит, есть способ.

Одна только мысль о встрече с призраком, лишенным плоти, и представление того, насколько это было бы ужасно, заставили непроизвольно вздрогнуть.

Таканори двинулся дальше. Перейдя мост и войдя в здание, он увидел комнаты, расположенные по обе стороны коридора.

Он прошел до середины и остановился перед дверью.

На табличке было написано «квартира 104». Это, несомненно, кабинет Кихары.

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоить свои страхи, Таканори позвонил.