Онлайн чтение книги О жестокости спасения The Cruelty of Salvation
16 Покой Ноа

Даже во дворце Герода Оливия сталкивалась с ней. Сама по себе идея королевского дворца уже была показателем дискриминации. К тому же, король, не считаясь с ее желанием, назначал бесконечные приемы, и даже это платье досталось Оливии вовсе не по ее выбору, а по вкусу королевы. 

И все же.

Почему именно сейчас ей казалось, будто она внезапно очутилась внутри картины с названием «Любовь и уют»?

Это чувство, вероятно, возникло оттого, что бальное платье делало ее похожей на аристократку и что сама королева-консорт говорила с ней так доброжелательно.

Оливия взглянула на свое отражение в зеркале. Впрочем, что плохого в том, чтобы хотя бы сегодня поддаться этому глупому ощущению.

На самом деле, она чувствовала это последние несколько дней, проведенных во дворце. Король Леонард Второй осыпал ее похвалой, словно она и впрямь была значимой особой. Королева Беатрикс заботилась о ней с величайшим вниманием, принц Ноа всегда протягивал руку помощи — пусть и из чувства долга и элементарной вежливости, — а наследный принц и милая маленькая принцесса неизменно встречали ее теплой улыбкой.

Короткое пребывание в Героде оказалось для нее по-настоящему счастливым временем. Настолько, что ей было жаль, что наступил последний вечер. Она ни разу не вспомнила о Фаулдере — месте, где ей приходилось думать о бабушке и держать себя в руках, чтобы не сломаться.

Марго, стоявшая в стороне, неотрывно наблюдала за Оливией. Та, заливаясь краской, с легким смущением касалась роскошного подола и украдкой смотрела на свое отражение в зеркале. Похоже, дни, что она провела здесь, были не такими уж плохими, подумала она.

Эта девушка всегда прятала свое настоящее «я» за улыбкой, но сейчас впервые выглядела на свой возраст. Такой Марго ее еще никогда не видела. Она долго смотрела на застенчивую улыбку своей ученицы.

Королева Беатрикс попросила, чтобы Оливия встретилась с Люси на минуту, а затем направилась в сад-лабиринт, где полным ходом шла подготовка к банкету.

Во дворце было десятки больших и малых садов, но именно сад-лабиринт с его рядами аккуратно подстриженных розовых кустов и многочисленными уединенными полянами считался самым знаковым. В высшем обществе Герода существовала давняя традиция устраивать прием в саду-лабиринте через неделю после осеннего банкета.

У самого входа в сад ветви плодовых деревьев с наливными плодами были поставлены в вазы и образовывали аллею; в главном саду стояли мягкие удобные диваны, чтобы знатные дамы могли вести неспешные разговоры.

Повсюду были расставлены жаровни, чтобы прогонять холод, а на изящных канделябрах в виде плетистых роз ждали своего часа фонари.

За главным садом открывался круглый вход в лабиринт, и каждая арка была украшена фонарями и переплетенными ветвями фруктовых деревьев. Обойти весь сад-лабиринт не представлялось возможным, поэтому королева решила пройти лишь в ближайший.

Любуясь розами, в которые садовник вложил всю душу, королева обернулась к следовавшей за ней старшей фрейлине.

— Сегодня ни на миг не спускайте глаз с мисс Оливии Либерти.

Вспомнив Оливию в голубом бальном платье, Беатрикс остановилась и повернулась к фрейлине.

— У вас есть список тех, кто загнал ее в угол на прошлой неделе на банкете. Если они снова попробуют приблизиться к нашей гостье или увлечь ее в лабиринт, вмешайтесь под предлогом, что я зову мисс Либерти к себе, и выведите ее оттуда. И если она попытается войти в лабиринт одна, обязательно приставьте к ней кого-нибудь.

— Слушаюсь. Но… если вы так тревожитесь, может, лучше предупредить мисс Либерти и велеть ей оставаться в главном саду?

Королева взглянула на роскошно украшенные живые изгороди. Осенние розы стояли в полном цвету, наполняя воздух сладким ароматом, что скользил по кустам с легким ветром. С наступлением темноты лабиринт в свете фонарей предстанет сказочно-прекрасным, почти нереальным.

— Я не позволю горстке развратников лишить ее возможности увидеть всю эту красоту, — сказала королева.

Фрейлина согласно кивнула, следуя ее взгляду.

— Разумеется. Я присмотрю за ней, Ваше Величество.

— Полагаюсь на вас, — сказала Беатрикс и, легко коснувшись плеча женщины, продолжила прогулку.

⚜ ⚜ ⚜

Для Ноа этот день ничем не отличался от прочих. Ему было безразлично, что приготовления к банкету шли полным ходом и что гостья королевской семьи завтра уедет. 

Утром он заехал в морскую канцелярию, чтобы исполнить обязанности офицера, а после обеда встретился с Мейсоном, чтобы заняться делами, связанными с его инвестициями в Норфолке.

Мейсон одной рукой протянул Ноа документы для утверждения, другой продолжал перебирать справочные бумаги.
— Отличное решение — увеличить наши инвестиции в компанию «Вильгельм», Ваше Высочество. В Норфолке не осталось ни одной страны, где не установили бы Магический Купол. Даже Порчелин, державшийся до последнего, объявил, что этой зимой установит его. Акции поднялись на десять процентов с прошлой недели.

Ноа приподнял бровь и кивнул. Пока принц медленно перелистывал бумаги, Мейсон протянул ему еще один документ.

— Мы получили остальные документы по Магическому Куполу из Фаулдера пару дней назад, — продолжил он. — Подана заявка на совместный патент.

— Совместный патент на Магический Купол? — переспросил Ноа, поднимая взгляд, пока ставил подпись.

Секретарь аккуратно вложил подписанные бумаги в папку.

— Заявку подали Ансен Вильгельм и некий Оливер. Без фамилии, просто Оливер. Я проверил список членов совета и исследователей в «Вильгельме», но такого имени там нет. Странно, не находите?

Принц уставился на озадаченно надутые губы Мейсона, на мгновение наклонил голову набок, а затем пожал плечами и вернулся к работе.

— Главное, чтобы Ансен Вильгельм управлял делом так, чтобы мои вложения приносили прибыль. У меня нет ни нужды, ни причин выяснять, кто этот Оливер, — сказал он.

— Пожалуй, вы правы.

Подписав последний документ, Ноа поднялся. Он взял с кресла пиджак и застегнул верхние пуговицы рубашки.

— Вы направляетесь обратно во дворец, Ваше Высочество? — спросил Мейсон. Когда Ноа рассеянно кивнул, секретарь вздохнул. — У мисс Либерти сегодня тоже последний день в Героде. Жаль, что мы больше не увидим ее на страницах газет.

— А тебе-то что за дело? Она ведь даже не знает, кто ты.

— Как жестоко с вашей стороны, Ваше Высочество.

Ноа пожал плечами, находя его слова нелепыми, и вышел из кабинета уверенными широкими шагами. В своем привычном строгом костюме и в черных шелковых перчатках он выглядел безупречно, словно провел у зеркала несколько часов.

Принц сел в карету, ожидавшую его у здания. Та тронулась и мягко помчалась к королевскому дворцу.

Безучастно глядя на проносящийся пейзаж, Ноа вдруг вспомнил слова Мейсона. «Жаль», да?.. Почему все так одержимы ею? Людям, похоже, просто нечем заняться. Эта девчонка ведь ничего не привнесла в семью, да и не героиня войны.

Он скользнул взглядом к газете, висящей на держателе в карете, и взял ее. Как обычно, первая страница была посвящена Оливии. Оказывается, накануне она даже посетила мероприятие в библиотеке. Ноа несколько секунд смотрел на ее сияющую, юную улыбку.

Жаль, говоришь?.. 

— Если уж кому и жаль, то мне, — пробормотал он, отложив газету и снова устремив взгляд в окно. 

И в самом деле, пока Оливия развлекала короля вместо него, Ноа Астрид жил в покое.

⚜ ⚜ ⚜

— Обещай, что будешь писать мне, Лив, обещай! Я тоже буду тебе писать!

Когда горничные сообщили Люси, что пришло время проводить Оливию, чтобы она могла собираться на праздник, девочка разрыдалась и вцепилась в подол ее юбки. Огромные глаза принцессы, блестящие от слез, выглядели такими несчастными, что Оливия не удержалась и осторожно взяла девочку на руки.

— Не плачьте, Ваше Высочество, — сказала она. — Я вернусь. И буду писать вам много писем.

— Ты… должна… обещай, — выдохнула Люси, прежде чем снова зарыдать.

Мадам Реманн тоже утирала слезы, зная, как одиноко маленькой принцессе, заточенной во дворце.

Люси обвила руками шею Оливии и прижалась к ней, а потом вдруг вырвалась и поспешила прочь. Она открыла изящную шкатулку на тумбочке и достала заколку, которую носила во время их последней прогулки.

— Это мой подарок тебе, — всхлипывая, сказала она. — Возьми, Лив. — Заколка в виде розового цветка выглядела прелестно на ее пухлой ладошке.

Оливия осторожно приняла ее и огляделась.

— Что же я могу дать вам в ответ? 

У нее не было ничего, что казалось достойным принцессы.

Увидев ее растерянность, мадам Реманн мягко подсказала:

— Почему бы вам не подарить ободок, что на вас сейчас, мисс?

— Но он ведь совсем невзрачный… — с тревогой ответила Оливия. Как я могу подарить ей старый ободок, который ношу уже столько лет?

На ее колебание няня лишь тепло улыбнулась.

— Для принцессы это будет лучшим подарком.

— Мне понравится все, что ты дашь, Лив! — воскликнула принцесса, сияя глазами.

В конце концов Оливия сняла с головы светло-зеленый ободок и протянула его Люси.

— Простите, Ваше Высочество, — сказала она. — Это ничто по сравнению с вашим подарком.

— Спасибо, Лив! Я буду его беречь!

— А теперь мисс Либерти действительно пора идти, — произнесла горничная, и Люси снова разрыдалась.

Оливии пришлось успокаивать принцессу, но в конце концов, под настойчивые уговоры горничных, она все же вышла из ее покоев.

— Нам нужно поторопиться, мисс. Пожалуйста, идите быстрее, — настаивала одна из них.

— Я понимаю. Простите.

Как только Оливия вошла, Джейн, все это время нервно поглядывавшая на часы, тут же принялась за дело. Она подозвала помощниц, которые помогли облачить девушку в бальное платье. Затем нанесла тонкий слой легкой пудры на ее нежную кожу и подчеркнула большие выразительные глаза тонкой подводкой. Густые черные волосы, обычно собранные небрежно, она напитала маслом и оставила струиться волнами, а уши украсила аккуратными жемчужными серьгами.

Оливия покорно сидела неподвижно, впервые в жизни позволяя накладывать на себя макияж. Она указала на подарок принцессы.

— Я хотела бы надеть цветочную заколку. Это допустимо?

Джейн оглядела бальное платье и заколку. Цветочный аксессуар в саду, полном роз… Она одобрительно кивнула.

— Будет очаровательно.

Закрепив волосы за ухом с левой стороны, Джейн вставила туда заколку, а с другой стороны локоны спадали водопадом. Образ прекрасно гармонировал с платьем, и Джейн, отступив, посмотрела на Оливию как художник на завершенное полотно.