Онлайн чтение книги О жестокости спасения The Cruelty of Salvation
25 Смерть бабушки

К тому времени, как Оливия добралась до Центральной библиотеки Фаулдера, поясницу ломило от тряски. Несмотря на то, что день был настолько холодным, что каждый выдох рассыпался белым паром, у входа собралась довольно большая толпа. Люди бросали на нее взгляды, пока она спешно поднималась по величественной лестнице, больше похожей на парадный вход в храм.

Добравшись до служебного входа, она услышала приветливый оклик охранника:

— Доброе утро, мисс Либерти!

— Доброе утро! — откликнулась она и юркнула внутрь.

Охранник тихо вздохнул себе под нос:

— Все еще не понимаю, что отличница Геролингтонского университета делает здесь.

Оливия работала библиотекарем. Год назад, после того как Ансен отклонил ее заявление о приеме на работу, она окончательно разорвала с ним все деловые связи — решение, которое далось ей нелегко. После этого она пыталась устроиться в разные компании, но везде получала отказ по тем же причинам, что называл Ансен. А поскольку здоровье ее бабушки все больше ухудшалось, у нее не осталось выбора, кроме как срочно согласиться на работу.

Впрочем, библиотека была не так уж плоха. В ее нынешнем кабинете по обеим сторонам стояли огромные столы, под сводчатым потолком сверкала люстра, а в стене пылал большой камин.

Оливия накинула рабочий жакет и поспешила к своему столу. 

Пусть я не могу применить ни крупицы из того, чему училась в университете, но ведь я все-таки работаю под своим именем — и это уже немало.

По дороге домой надо купить подарок для принцессы Люси. И какао-порошок для горячего шоколада, который так любит бабушка. Правда, не знаю, станет ли она его пить…

⚜ ⚜ ⚜

Тем временем, в штаб-квартире компании «Вильгельм» Ансен злобно уставился на отчет, поданный его главным исследователем. Раздраженно швырнув папку на стол, он поднял глаза. Стоявший перед ним мужчина плотно сжал губы, его плечи заметно дрожали.

— То есть, вы не знаете, в чем причина? — требовательно спросил Ансен.

— Простите, сэр.

— Слушай, мы начали этот проект больше полугода назад, и он нам обошелся недешево. Мы приближаемся к сроку, когда обещали инвесторам выпустить обновленную версию Магического Купола!

Как мы должны его устанавливать и тестировать, если до сих пор застряли на чертежах?! — дернув воротник у горла, Ансен со злостью вскочил на ноги.

Исследователь некоторое время смотрел на него, потом нерешительно высказал то, о чем давно думал:

— Сэр, э… а что насчет Оливера?

При упоминании этого имени глаза Ансена потемнели.

— Я же сказал: он мертв.

— О… да, разумеется. Мы сделаем все возможное.

— Не «все возможное» — а лучшее. Докажи делом, а не бесполезной болтовней.

Главный исследователь не мог ничего ответить на оскорбление и только сильнее склонил голову.

Когда мужчина вышел из кабинета, Ансен со всей силы метнул отчет в стену. Его грудь тяжело вздымалась, глаза горели от ярости.

«Я больше не буду жить как Оливер. Я больше не стану работать под этим именем, так что не смейте его искать».

Что за шутка. Жалкая шутка. Она была никем, никчемной неудачницей, которая ела у меня с руки, а теперь встретиться с ней труднее, чем с Первой леди. Какая нелепость. Кем она себя возомнила?

— Руссо, — окликнул Ансен секретаря.

— Да, сэр.

— Оливия Либерти все еще работает в Центральной библиотеке?

— Так точно, сэр.

Гордячка. Она, должно быть, дошла до отчаяния, если теперь работает на должности, никак не связанной с ее специальностью. Ансен медленно провел пальцами по растрепанным каштановым волосам, его карие глаза сверкнули.

— Отправь письмо в библиотеку, скажи, что я хочу вскоре встретиться с директором.

— Есть, сэр.

Пока секретарь кивал и делал пометки, Ансен перевел взгляд к окну. За сеткой прямых улиц виднелась крыша величественной библиотеки.

Ну что ж, посмотрим, Оливия. Если бы ты пришла ко мне со слезами, молила и умоляла — я бы не стал рушить каждую твою попытку найти работу и не оставил бы тебя влачить нищенское существование. «Не смей искать Оливера»? Как ты посмела сказать это мне?!

В отражении на стекле не было и следа от Ансена, студента Геролингтонского университета. Теперь это был Ансен Вильгельм, глава компании «Вильгельм», и никто другой.

⚜ ⚜ ⚜

Зимние дни в Фаулдере были коротки. Свет заходящего солнца пробивался сквозь витражное окно и ложился на лицо Оливии разноцветным узором.

Помогая коллегам закончить работу, она поднялась и поспешно переоделась, собираясь домой. За день снег тихо растаял, оставив лишь слабые следы по краям лестницы и в тенистых местах.

Оглянувшись с легкой тоской, Оливия осторожно спустилась по ступеням. Она собиралась отправиться в центр города, чтобы купить подарок для принцессы Люси. Девочка в письме упоминала, что хочет вести тайный дневник, и Оливия решила найти кожаную тетрадь с замочком.

Чувствуя себя на мгновение по-настоящему взрослой, она прибавила шаг. Вдруг…

— Оливия! — раздался взволнованный крик.

Сердце болезненно дернулось в груди. Резко обернувшись на голос, она увидела дочь мадам Макфи, махавшую ей из кареты.

— Нам нужно ехать немедленно! Садись! — крикнула та.

Волнение от мысли о покупках исчезло так же быстро, как морская пена на берегу. Гул городских звуков отдалился, и ее мир вдруг поглотила оглушительная тьма. Она хотела бежать, но ноги дрожали и не слушались.

Заставив себя идти к карете, Оливия ощутила, как что-то катится по ее щекам, но почти не осознавала, что это были слезы. Добравшись до экипажа, она встретила протянутую руку дочери мадам Макфи.

— Ч-что случилось? Все в порядке? — дрожащим голосом спросила Оливия, забираясь внутрь.

Женщина покачала головой с тревогой:

— Сейчас у твоей бабушки врач. Сказал срочно звать семью, вот я и приехала.

— Ох… 

Утром же все было в порядке… Почему вдруг…

Оливия сжалась на сиденье, ее била дрожь. Ей было холодно даже тогда, когда дочь мадам Макфи прижала ее к себе. Бабушка… Пожалуйста…

⚜ ⚜ ⚜

Сюзанна Маркс. Рожденная простолюдинкой в Героде, она вместе с мужем накопила довольно крупное состояние, отчего поползли слухи: Марксы богаче некоторых мелких аристократов. На пике их достатка единственный сын с женой подарили им прекрасную внучку.

Сюзанна поклялась, что ее внучка никогда не будет завидовать аристократам Герода. Она растила Оливию как настоящую принцессу. До той самой роковой катастрофы. Карета, в которой ехали ее муж, сын и невестка, перевернулась. Тела нашли в таком ужасном состоянии, что сомнений в их гибели не оставалось.

Но еще хуже было то, что случилось после похорон. Женщины в Героде не имели права владеть имуществом, и все состояние Сюзанны перешло к дальнему родственнику по мужской линии. Сколько бы она ни старалась, не смогла оставить себе ни гроша — ни ради себя, ни ради Оливии.

Что это за чудовищный закон? Как вы можете отнять у меня все? А моя внучка? Что будет с ней?! 

Никто не ответил на ее мольбы и рыдания.

Помимо небольшой суммы, скрытой в финансовых отчетах, у Сюзанны ничего не осталось. Родственник, забравший ее деньги, предупредил, чтобы она к нему больше не приближалась. Спустя годы его нашли мертвым: он покончил с собой, проиграв все в азартные игры.

Одинокой женщине в Героде было не выжить. Сюзанна не могла даже отдать Оливию в школу без опекуна-мужчины. Когда законы страны встали преградой образованию внучки, она решила, что с нее хватит. Взяв маленькую Оливию за руку, Сюзанна покинула Герод. Она отказалась от своей фамилии и подала заявление на иммиграцию в Республику Фаулдер под именем Либерти.

С тех пор прошло уже двенадцать лет. Фаулдер тоже был далек от легкой жизни, но хотя бы там Сюзанну признали законным опекуном Оливии. Единственным светом в ее серых днях оставались успехи внучки в учебе. Несмотря на собственные лишения, она вырастила первую в истории студентку университета. 

Когда-то это было ее гордостью и радостью.

— Мадам Либерти, вы должны присмотреть за Оливией. Вы знаете, что она плачет каждый день, прежде чем вернуться домой?

Пока соседка, мадам Макфи, не сказала ей это.

— Моя Лив? Но это невозможно. Она ведь такая веселая, так охотно учится, и жизнь в университете у нее идет прекрасно.

Мадам Макфи горько вздохнула:

— Ах, мадам Либерти. Сословная система никуда не делась. Аристократы собираются в свои кружки и держатся особняком от простолюдинов. Большинство студентов — дворяне, да еще и старше ее. Присмотритесь внимательнее. Я говорю вам, она плачет каждый день.

В тот день, встревоженная Сюзанна заговорила с внучкой. А Оливия, улыбаясь сквозь покрасневшие от слез глаза, сказала:

— Все не так уж плохо. Я уже смирилась и со всем справлюсь.

Сюзанна вдруг вспомнила давние слова Оливии, сказанные в слезах, когда та жаловалась, как ей трудно в школе. И тогда ее осенило. 

Я была так поглощена своим горем, что все время отворачивалась от твоего. А ты изо всех сил сражалась с моей тоской ради меня. Бедное мое дитя.

— Бабушка, — раздался всхлипывающий голос.

Да, моя деточка.

— Бабушка…

Собрав последние силы, Сюзанна приоткрыла глаза. Зрение уже мутнело, фигуру внучки она не различала, но разве могла любящая бабушка не узнать ее?

Оливия. 

Оливия. 

Но как бы ни старалась, Сюзанна Либерти не смогла произнести ни звука. Губы не размыкались.

Пока она медленно тонула во мраке, рыдания внучки становились все громче.

— Бабушка-а-а-а-а–а!!!

Ах, Оливия. Если бы я могла вернуться в прошлое… Я бы обняла тебя крепче. Если бы я могла снова вернуться в те дни, когда ты прибегала ко мне в слезах, я бы не сказала, что нужно принять несправедливость мира. Это было жестоко — рвать твое детское сердце. Прости меня, внученька.

Прим. пер: читаю который раз, а слезы бегут как в первый