Онлайн чтение книги О жестокости спасения The Cruelty of Salvation
3 Приглашение от королевской семьи

— Убирайся немедленно! Как ты смеешь показываться мне на глаза?! Вон отсюда!

Слуги вздрогнули от яростного голоса, раскатившегося по коридору.

Раз… два… три… Ноа считал про себя, неторопливо шагая по залитому солнцем коридору. И точно — дверь распахнулась, и оттуда вывалился мужчина с растрепанными волосами.

Дядя Ноа, герцог Уолтер Райтвинг, подпрыгнул на месте, явно взвинченный, когда дверь с грохотом захлопнулась у него за спиной.

— Ваше Величество! — в отчаянии выкрикнул он.

— Немедленно вышвырните этого бесполезного кретина из моего дворца! — рев короля прорезал даже тяжелую дверь, и герцог зажмурился от страха.

Ноа медленно подошел к тому, кого называли «главным бедствием королевской семьи», и остановился на приличном расстоянии.

— Дядя, — кивнул он и пошел дальше.

Уолтер, не веря, что это можно считать приветствием, уставился на племянника.

— Ноа! — взмолился он, когда принц уже тянулся к двери.

Ноа даже не сдвинулся, лишь повернул голову. Он ненавидел дядю всеми фибрами души. Если у тебя есть хоть капля совести, ты первым извинишься передо мной.

— Скажи за меня пару слов Его Величеству, ладно? — умоляюще попросил герцог.

Ноа сжал челюсти, с трудом удерживая смешок. Какое там — у этого бедствия королевского рода совести отродясь не было.

— Да, дядя, — безжизненно ответил он и снова повернулся к двери.

В кабинете короля стоял такой густой табачный дым, что даже Ноа поморщился. Первым он заметил Артура, своего старшего брата и наследного принца. Тот едва заметно кивнул ему, и Ноа ответил тем же.

Их отец, король Леонард Второй, метнул газету в стену.

— Объясни мне, почему этот идиот отказался платить за выпивку?! И еще посмел прикрываться тем, что он из королевской семьи — в чертовом кабаке! — прорычал он.

За несколько дней до этого Уолтер получил письмо от своей единственной дочери, в котором она сообщала, что разрывает с ним все связи. После этого он прямиком отправился в трактир и начал пить все, до чего смог дотянуться. Адъютанты пытались его остановить, но пьяный Уолтер устроил сцену, выкрикивая: «Почему я должен платить за выпивку в стране, которой мой род правит?» и «Жители существуют, чтобы служить королевской семье!»

К несчастью, в тот момент там оказались журналисты, так что слова Уолтера про граждан попали на первые полосы газет и вызвали бурю негодования. И хуже всего было то, что это был далеко не первый его скандал.

— Что за болван… Не верится, что я вынужден тратить время на подобную чушь, — простонал Леонард, вцепившись в волосы.

Ноа распахнул окно.

— Закрой! — тут же рявкнул король.

Все остальные молча терпели дым, но Ноа — нет.

— Думаю, нам нужен свежий воздух, Ваше Величество, — сказал он.

Артур кивнул и открыл еще одно окно.

— Пожалуйста, успокойтесь, — добавил он.

Советы взрослых сыновей чуть остудили гнев монарха.

Артур продолжил:

— Молчание ничего не решит. Нужно выпустить официальное заявление. Следует назначить герцогу Райтвингу соответствующее наказание и публично объявить, что королевская семья не разделяет его взглядов и не одобряет его поступков.

Ноа внимательно посмотрел на отца. Он прекрасно понимает, что так и нужно, — просто не хочет.

Скрестив руки на груди, принц прислонился к подоконнику.

— Вчера вечером я побывал на семи приемах, но ни в одной сегодняшней газете моего лица нет. Это будет непросто замять. Думаю, стоит прислушаться к Его Высочеству кронпринцу.

Советники энергично закивали, ожидая ответа Леонарда.

Король опустился на диван, будто поверженный солдат, и сунул в рот еще одну сигарету. Лишь докурив ее до конца и прополоскав рот, он пробормотал:

— И как нам теперь восстановить репутацию королевской семьи? Я собирался поднять налоги в начале следующего года. Но этот законопроект никогда не пройдет, если Уолтер, этот чертов идиот, и дальше будет портить наш имидж! — Он пристально уставился на второго сына.

И что ты от меня хочешь? Может, мне раздеться до трусов, чтобы отвлечь публику? Ноа раздражался, но тут вспомнил маленькую фотографию, увиденную утром. Он опустил взгляд, на секунду задумался, а потом протянул руку секретарю, который поднял с пола отброшенную королем газету.

— Дайте-ка сюда.

Он развернул газету на статье про Оливию Либерти. Несколько секунд смотрел на скромную девушку, мягко улыбавшуюся со страницы, и положил газету перед отцом.

Тот недоуменно склонился над страницей, а Ноа спокойно произнес:

— Думаю, пора пригласить во дворец простолюдинку, которая стала самой молодой выпускницей Геролингтонского университета с наивысшими почестями, и первой женщиной, которой это удалось. Поздравить ее.

Король сделал паузу, обдумывая предложение, а потом кивнул:

— Прекрасная мысль.

Он поспешил к своему столу.

— Принесите бумагу для письма и конверт! — резко бросил он секретарям. — Сегодня ведь идет корабль в Фаулдер? Свяжитесь с ними немедленно и проследите, чтобы мое письмо попало на борт!

****

Две недели спустя Оливия шла по тихому коридору, держа в руках письмо и испытывая смешанные чувства.

[Мы надеемся на возможность поработать с вами в будущем, но на данный момент с сожалением вынуждены сообщить…]

Еще до того, как предложить Ансену взять ее на постоянную работу, она уже несколько месяцев ходила на собеседования. И раз за разом получала отказ.

А ведь я так надеялась, что в этот раз получится… Но ее отчаянная надежда разбилась вдребезги, как белая морская пена.

Опустив руки, девушка тяжело выдохнула. В этот раз она верила в успех, ведь даже приложила рекомендательное письмо от профессора Маргарет.

— Снова провал, — тихо пробормотала она. 

Сердце сжималось от очередной неудачи. Бабушка ведь ждет новостей… Как мне сказать ей правду?

С тяжелым сердцем Оливия сложила письмо и убрала его в сумку. К этому моменту она уже подошла к массивной черной двери.

Маргарет Астрид была младшей сестрой Леонарда Второго — нынешнего короля Герода — а также президентом и почетным профессором факультета в кампусе Геролингтонского университета в Фаулдере. 

Живое воплощение цинизма — именно так можно было описать Маргарет, или, как ее называли в семье, Марго. Сейчас она строгим взглядом пробегала свежий номер главной газеты Герода и, наткнувшись на статью о недавних проделках родного брата, герцога Райтвинга, неодобрительно цокнула языком.

— И как этот тупица умудряется вести себя так в своем возрасте? 

В этот момент раздался ровный стук в дверь.

— Входите.

Пока она снимала очки, дверь открылась, и в комнату вошла ожидавшая у порога фигура.

— А, Оливия. Присаживайся.

— Здравствуйте, профессор.

Марго обошла стол и села в кресло. Она нахмурилась, наблюдая, как Оливия осторожно опускается на стул рядом.

— Что-то случилось?

Оливия поспешно натянула улыбку и покачала головой:

— Да что вы, ничего.

Марго еще несколько секунд холодно и пристально изучала лицо собеседницы своими стальными голубыми глазами, а потом, почти презрительно, скрестила руки. Понятно. Опять отказ. Эти слепые болваны совершенно не умеют распознавать талант.

— Если фирма не в состоянии понять, насколько ты блестящая, значит, она тебя изначально не заслуживала, — жестко сказала профессор Маргарет. — Не забивай из-за них голову.

Оливия слабо улыбнулась, теребя подол юбки:

— Простите. Вы ведь даже потрудились написать для меня рекомендательное письмо.

— Не извиняйся. Эти компании вызывают у меня отвращение. Как они вообще посмели отказать тебе, несмотря на мою личную рекомендацию? Вот уж посмотрим.

Марго разомкнула руки и протянула Оливии с бокового столика толстый, дорогой конверт. Именно ради него она и позвала девушку. 

Оливия почтительно приняла его, но удивленно склонила голову, заметив изысканную сургучную печать с гербом королевской семьи Герода.

— Зачем вы даете это мне?

— Потому что оно адресовано тебе. Открывай.

Внутри оказался плотный картонный бланк, в верхней части которого имя Оливии было выведено изящным почерком. Ее глаза расширились, когда она пробежалась по тексту.

— После недавнего скандала с герцогом Райтвингом у королевской семьи неприятности, — холодно пояснила Марго. — Похоже, король Леонард надеется, что ты поможешь спасти его репутацию. Уверена, для приглашения он придумал какой-то другой предлог, но причина именно в этом.

Оливия все еще смотрела на карточку. Она была ошеломлена, но одновременно почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. Для нее Герод был дорогой, теплой памятью, родиной всего, что она любила. В тяжелые периоды жизни она всегда возвращалась мыслями в тот уютный, безопасный Герод.

Сегодня было так же. Стоило бабушке сказать, что неплохо бы съездить куда-то развеяться, как в голове тут же всплыло именно это место.

— Так что, хочешь поехать? — спросила Марго.

Оливия подняла голову. Став взрослой, она уже подумывала сказать бабушке, что мечтает снова побывать в Героде. Конечно, та будет против. И вот приглашение от королевской семьи оказалось как нельзя кстати.

Однако… 

Оливия собралась с духом, подавляя смущение:

— Сейчас я не могу позволить себе поездку в Герод, профессор. И даже если бы могла, бабушка останется одна…

Марго фыркнула:

— Оливия, в руках у тебя приглашение от королевской семьи. И до прошлого года твоя бабушка была твоим законным опекуном. Это она должна была заботиться о тебе, а не наоборот.

— Я знаю. Но все же…

Марго цокнула языком, сдерживая неприязнь к Сюзанне Либерти из-за тяжелой ноши, которую старуха взвалила на плечи своей несчастной внучки.

— Если ты хочешь поехать, я пришлю к мадам Либерти человека, который будет навещать ее утром и вечером. Можешь об этом не беспокоиться.

Сердце Оливии снова дрогнуло. Но как у бедной простолюдинки, ее опасения на этом не заканчивались.

— Если я приму это приглашение и поеду в Герод… это не обернется для меня неприятностями? Все-таки приглашает сама королевская семья.

— Разве что немного утомит.

— То есть ничего серьезного?

— Думаешь, они тебя съедят? — усмехнулась Марго. Но тут же она прищурилась, резко выхватила у нее из рук приглашение и, пробежав его взглядом, нахмурилась. — Осенний бал? 

Она-то думала, что девушку позвали лишь для пары показательных снимков… А оказалось, ее зовут на Осенний бал — главное событие, где аристократы Герода впервые выходят в свет!

Эгоист Леонард на этот раз превзошел сам себя.