Онлайн чтение книги Я был принесен героиней в жертву герою (в книге) I was sacrificed by the heroine to the hero (in the book)
1 - 23

Через некоторое время люди разошлись. Ли Хай вел машину и тихо спросил:

«Брат Хань, дай мне прямой ответ, твое внезапное решение пойти против старого господину Лу связано с этим мальчиком, Ся Сяому?»

У Лу Цзинханя было сложное выражение глаз: «Нет».

Недавно у него появилось сильное предчувствие, что если он решит сотрудничать с Се Вэйвань, то с этого момента он погрузится в пучину мрака и гибели.

Ся Сяому ничего не делал с ним, но его присутствие было подобно маленькому солнцу, которое освещало его мир. Не из-за самого Ся Сяому, а потому что его присутствие заставило его самого вдруг найти направление, в котором ему следует двигаться.

Казалось, что единственный способ почувствовать свет - это быть рядом с ним.

«Брат Хань, подумай хорошенько, если ты ослушаешься старого господина, тебе придется несладко, чтобы взять бразды правления у Лу, и в будущем мы не сможем ходить этой дорогой».

Лу Цзинхань фыркнул: «Я зашел так далеко после стольких лет, но я все еще боюсь дороги впереди? Кроме того, взгляни на семью Лу, кто мой соперник?»

Все тело Ли Хая двигалось плавно, пока он слушал. Да, брату Ханю совсем не нужны были эти уловки, чтобы победить. Он ничего не смог добиться своими уловками! В эти дни он был действительно ослеплен и чуть не свернул на кривую дорожку.

«Итак, брат Хань, я спрашиваю тебя о последнем». Ли Хай с многозначительной улыбкой повернул руль: «Ты прогнулся из-за Ся Сяому?»

Лу Цзинхань сказал: «Зачем так много глупостей, веди машину нормально».

После ужина с Лу Цзинханем, Нин-Нин забрала Ся Сяому, чтобы отправиться домой.

Покупка кровати была отложена до завтра, поэтому Ся Сяому по-прежнему спал ночью на диване.

Однако когда рано утром следующего дня он собирался отправиться в мебельный магазин, ему позвонил дядя Чжоу, домоправитель семьи старого господина Лу, и попросил его прийти.

Ся Сяому подумал, что старый господин хочет поговорить с ним о картине, поэтому он не стал долго раздумывать, собрал свои вещи и отправился в путь.

Только когда дядя Чжоу открыл ему двери, и он вошел на виллу, он понял, что что-то не совсем так.

Атмосфера в доме была мрачной, там был не только Лу Цзинчэн, там был заведующий учебной части колледжа, а еще куратор господин Лю, и, что удивительно, сосед по комнате, Сюй Чжэ!

Ся Сяому смутно чувствовал, что могло случиться что-то плохое.

«Присаживайся». Дедушка Лу был все так же добр, только в его глазах появилась настороженность.

Он медленно сказал: «Сяому, мне сказали, что твоя специальность не масляная живопись. А твой одноклассник сказал, что никогда не видел, чтобы ты писал картины маслом, это правда?»

Ся Сяому оглядел присутствующих в комнате, заведующий учебной частью и учитель Лю смотрели на него вопросительно, а Лу Цзинчэн и Сюй Чжэ выглядели так, будто ждали хорошего представления.

Может ли быть так, что...

Сердце Сюй Чжэ на мгновение дрогнуло, когда он встретил взгляд Ся Сяому. Затем он снова надул грудь, он не лгал, чего ему бояться!

Вчера Лу Цзинчэн нашел его и спросил о Ся Сяому, и он понял, что Ся Сяому солгал о картине под названием «Жизнь», которую он написал сам, и солгал старому господину Лу о своем обучении абстрактной живописи.

Он никогда не видел, чтобы он рисовал абстрактные картины. Неудивительно, что он связался с Лу Цзинханем, получается, что он обманул старого господина Лу.

Ся Сяому, на этот раз тебя ждет смерть!

Оказалось, что Лу Цзинчэн разозлился после того, как в прошлый раз Ся Сяому подставил его.

Он узнал, что успеваемость Ся Сяому была очень низкой, а его специальностью была китайская живопись, но он четко помнил, что в тот день он разговаривал с его дедушкой о масляной живописи.

Позже он нашел соседей Ся Сяому по комнате и спросил их, но они сказали, что Ся Сяому никогда не прикасался к масляным краскам.

Лицо с записи видеонаблюдения было нечетким, и когда он увидел Ся Сяому в тот день, он почувствовал, что тот сильно отличается от человека на видео.

Возможно, Ся Сяому даже не был тем мальчиком на видео. Должно быть, он как-то прослышал, что Лу ищет молодой талант, увлекся этой идеей и, чтобы пробиться в семью Лу, имел наглость обмануть его и его деда.

Как этот мальчишка вообще посмел обмануть семью Лу, он просто искал смерти! Он также был довольно близок с Лу Цзинханем, по словам его соседа по комнате.

Тогда это значит, что Лу Цзинхань и этот малец сговорились вместе, чтобы обмануть дедушку! Лу Цзинчэн воспользовался этой возможностью, чтобы одним махом растоптать Лу Цзинханя и Ся Сяому до смерти.

Чтобы убедить деда в том, что Ся Сяому его обманул, Лу Цзинчэн привел заведующего художественным отделением и преподавателя-куратора, а также бывшего соседа Сяому по комнате, чтобы провести с ним очную ставку.

На вопрос дедушки Лу, Ся Сяому кивнул:

«Да, я выбрал специальность «китайская живопись».

Не успели эти слова слететь с его уст, как заведующий сурово упрекнул его:

«Ся Сяому, зачем ты солгал старому господину Лу? Ребенок, ты просто не понимаешь важности вещей и чрезвычайно глуп, ты знаешь, какие последствия тебе придется понести за обман старого господина?»

Учитель Лю также покачал головой: «Сяому, я знаю, что твоя семья не очень обеспечена, но ты не можешь использовать спекуляцию, чтобы находить короткие пути. А теперь извинись должным образом перед старым господином и вернись в колледж, чтобы принять дисциплинарные меры».

Лу Цзинчэн: «Хмф, разве это не для того, чтобы пробиться в семью Лу и за счет нее сделать себе легкую жизнь?»

Они обвиняли его один за другим, а Ся Сяому не мог вставить ни слова со своей стороны.

Наконец, старый господин Лу взмахнул рукой и призвал их остановиться:

«Сяому, позволь спросить тебя, хотя ты выбрал китайскую живопись в качестве специализации, ты ведь умеешь рисовать портреты?»

Хотя эти несколько человек пришли рано утром и говорили о том, что Ся Сяому его обманывает, из разговора в тот день он понял, что Ся Сяому умеет рисовать.

В такой ситуации, как эта, нет ничего более важного, как доверять своему чутью.

Глаза Ся Сяому светились уверенностью, когда он сильно кивнул дедушке Лу: «Да, дедушка, я рисовал «жизнь», и я также могу писать картины маслом».

Лу Цзинчэн посмеялся над ним:

«Не говори об этом просто так, почему бы тебе не нарисовать картину прямо здесь, чтобы доказать это?»

Он бы с удовольствием это сделал!

Ся Сяому улыбнулся: «Спасибо, господин Лу, что дали мне такую возможность».

Лу Цзинчэн:???

Этот ребенок такой спокойный?

Старый господин Лу был одержим живописью и иногда сам наносил несколько мазков дома, поэтому у него были все инструменты для живописи.

После того, как он дал указание экономке приготовить все необходимое, через некоторое время перед Ся Сяому принесли мольберт, масляные краски, кисти, щетки и держатели для кистей.

Ся Сяому погладил эти знакомые инструменты, и его руки задрожали от возбуждения. Прошло почти два месяца, и он наконец-то смог рисовать!

Это было его любимое занятие, Бог свидетель, он мечтал взять в руки кисть, обмакнуть ее в масляную краску и порхать ею, творя.

Инструменты старого господина Лу были самого лучшего качества, а масляные краски той же марки, которыми он пользовался в своем старом мире. Его руки слегка дрожали, когда он возбужденно гладил коробки со знакомыми масляными красками.

Улыбка Лу Цзинчэна усилилась, он подумал, что Ся Сяому вот-вот будет шокирован разоблачением его лжи.

Хмф, давай посмотрим, что ты можешь нарисовать!

Ся Сяому сел перед мольбертом и стал думать: что нарисовать?

Он вспоминал, что произошло с тех пор, как он прибыл в этот мир, поначалу ничего не зная о людях и событиях этого века.

Притворяясь немым и молчаливым, он сумел понять людей и вещи вокруг себя, но затем ему пришлось столкнуться с жизнью в нищете, каждый день грызть сухие паровые булочки, чтобы наполнить свой желудок, и страдать.

Затем он встретил Лу Цзинханя в столовой, и они встречались снова. Раз за разом он попадал в беду, и раз за разом его спасал Лу Цзинхань.

Несмотря на его безучастный вид, каждый раз от него исходило тепло и чувство защищенности, которого раньше не было.

Никто не знал, каким холодным и темным был его прежний мир, и уж тем более никто не знал, каким беспомощным и отчаявшимся он был когда-то.

До того, как он встретил Лу Цзинханя, никто никогда не вступался за него, чтобы спасти.

В одно мгновение его посетило вдохновение.

Он приступил, умело раскладывая кисти разных размеров и добавляя краски на палитру для смешивания одну за другой, а затем достал из коробки карандаш и начал делать базовый рисунок.

С того момента, как он взял карандаш, люди, сидящие в зале, сразу же обратили на него внимание. Он использовал карандаш быстро и без колебаний, даже не сделав никаких подчисток, карандаш почти летал над холстом. Мальчик был совсем не похож на человека, который никогда раньше не прикасался к масляной живописи.

Еще больше всех заворожил его сосредоточенный взгляд. Его тонкая фигура сидела очень прямо, губы были плотно сомкнуты, симпатичное маленькое лицо было напряжено, только пара глаз блестела, и он излучал неописуемое очарование, сосредоточенный, как будто он был единственным в мире.

Когда Ся Сяому сосредоточен, он действительно забывает обо всем, он даже не слышит и не замечает людей вокруг, он просто переносит картину в своей голове на холст.

Когда она начал раскрашивать эскиз, он по привычке взял карандаш в рот и держал его там.

Вдруг чья-то рука плавно появилась сбоку и вытащила карандаш у него изо рта, и он поднял голову.

Это был Лу Цзинхань!

Когда пришел старший?

Лу Цзинхань держал карандаш, выражение его лица было нейтральным, но в глубоких глазах, отражающих Ся Сяому, был намек на мягкость, которую другие не могли видеть, его тонкие губы слегка приоткрылись.

«Он грязный, я подержу его для тебя».

Вчера Ся Сяому рисовал у него дома, карандаш, который он держал во рту, был его собственным. Но сегодня это был карандаш из старого особняка, кто знает, какие люди прикасались к нему.

В одно мгновение сердце Ся Сяому стало намного спокойнее.

Он улыбнулся Лу Цзинханю и опустил голову, чтобы начать смешивать краски. Затем он взял кисть, обмакнул ее в масляную краску и смело нанес мазок. Белый холст был закрашен слоем серого, густого цвета, похожего на свинец, который выглядел очень удручающе.

Постепенно выражение лиц заведующего и господина Лю становилось все более и более потрясенным.

Помимо того, что они были поражены его искусной палитрой и смелыми цветовыми решениями, их также поразила точность кисти и аура картины.

То, что было изображено на полотне, было лишь прототипом, но, как они уже могли убедиться, это было, безусловно, прекрасное произведение.

Старый мастер Лу говорил, что его рука при рисовании «Жизни» была сырой и нерешительной. Это было связано с цветными карандашами, которые не позволяли ему смешивать именно те цвета, которые ему нравились.

Постепенно проявляется зарождающаяся форма: свинцовое, густое, унылое небо с темными тучами над головой, город, окутанный кромешной тьмой внизу, все здания подавлены и деформированы.

Редкие пешеходы, идущие по улицам, имеют лица, но глаза у них еще более полые, как у ходячих мертвецов, сбившихся с пути. Все это было угнетающе, тоскливо и удушливо.

Пока он не добавил золотой оттенок среди густых облаков.

Всего лишь намек, еще скрытый, но при ближайшем рассмотрении слабый намек на золото несет в себе бесконечное напряжение, которое хочет разорвать небо, заставляя представить, что за густыми облаками находится солнце, освещающее землю.

Внизу картины он пишет: sunshine.

Лу Цзинчэн как раз собирался сказать: «Какого черта ты рисуешь, где солнце?»  Однако посмотрев на выражения лиц окружающих его людей, он тут же закрыл рот.

В комнате было тихо, рты двух учителей не закрывались, их лица были несравненно потрясены. Сюй Чжэ посмотрел на Ся Сяому с недоверием.

А Лу Цзинхань смотрел не на картину, а на Ся Сяому.

Эта картина, как и его сердце, была окутана темными тучами, такими же темными и тяжелыми, как свинец, а юноша перед мольбертом были тем самым солнечным светом, который пробил темное небо, чтобы он больше никогда не сбился с пути.