Онлайн чтение книги Я был принесен героиней в жертву герою (в книге) I was sacrificed by the heroine to the hero (in the book)
1 - 59

Он знал, что Лу Цзинхань говорит это просто, чтобы напугать его и найти повод поцеловать его, но он и так еще не проснулся и был еще больше смущен поцелуем.

Не в силах сопротивляться, но и не в силах спрятаться, поэтому оставалось только лежать и быть зацелованным, но при этом, он так устал, как будто пробежал 5 000 метров, и его лицо было красным от пыхтения, а из глаз текли слезы.

Когда его, наконец, отпустили, он резко задыхался и жаловался тихим шепотом.

«Ты должен это учесть, если перевести это в арендную плату, то я оплатил наперед за много месяцев! Я еще даже не жил в твоем доме, а ты уже начал меня ущемлять».

Лу Цзинхань вытер небольшую влагу с уголков глаз и сказал низким голосом ему на ухо:

«Никакой речи об аренде, дом полностью твой».

Ся Сяому пришел в восторг и сжался под одеялом, чтобы прошептать: «Такой дорогой подарок, а ты не боишься, что в следующий раз я попрошу что-нибудь еще?»

«Чего ты хочешь? Тебе нужна машина?»

Лу Цзинхань в очередной раз прижался к нему, собравшись отвоевать очередной поцелуй.

Ся Сяому был так напуган, что поспешно прикрыл рот и не мог перестать прятаться под одеялом: «Нет, нет, нет, нет, я... мой папа все еще ждет нас».

Старик всплыл, прежде чем Лу Цзинхань успел еще раз вкусить восхитительный сладкий аромат смущенного мальчика под одеялом.

Любовь не может не уступить. Наверное, именно это и чувствуется, когда ты влюблен.

Он сел и посмотрел на время: «Уже десять часов, дядя Ся должен был закончить рисовать и вернуться».

Ся Сяому воскликнул: «Уже так поздно?!»

А все потому, что прошлой ночью к нему дважды приставали, и его тело собирались опустошить полностью, поэтому Сяому спал без задних ног до этих пор.

Какая досада, он не увидел панораму усыпанных снегом кедров на рассвете, которую так ожидал!

Лу Цзинхань удержал его, когда Сяому собирался вылезти из-под одеяла: «Подожди, не выходи пока, в комнате очень холодно, я принесу тебе одежду».

В комнате есть два электронагревателя, но в итоге это не то же самое, что термостат дома, это просто тепло с одной стороны.

Выбираясь из-под теплого одеяла голым, ты все равно дрожишь от холода.

Перед тем как лечь спать, Лу Цзинхань повесил выстиранное белье на полку, чтобы просушить в дополнение к джемперам и брюкам вокруг.

Сам все еще голый, он сначала взял одежду Ся Сяому: «Надень ее под одеялом, прежде чем выйдешь».

Ся Сяому высунул голову за пределы одеяла, глядя на удивительное тело Лу Цзинханя, и не мог передать, как ему щекотало сердце.

Его лицо покраснело, и он кротко кивнул: «Хорошо».

Одежда была сухой и горячей от нагрева, и у него согревалось сердце, когда он надевал ее.

Человек такого выдающегося ума и внешности принадлежит Сяому... тц.

Лу Цзинхань спросил его: «Мы все еще едем в Цифэнтай?»

«Я спрошу у папы».

Ся Сяому оделся и отправил сообщение Ся Цяньбаю, и на этот раз получил быстрый ответ.

«Он уже возвращается, может, пойдем к нему? Я бы хотел посмотреть на его картину. После этого мы поедем в Цифэнтай, чтобы увидеть кедры, хорошо?»

Лу Цзинхань кивнул: «Да. Пойдем, сначала позавтракаем».

Владелец фермерского дома был глубоко предан своим щедрым клиентам, предоставляя им самый высокий уровень VIP-сервиса в горах.

Увидев спускающихся вниз двоих, он тут же вежливо подошел и спросил: «Завтрак? Или пообедать?»

Оказалось, что супруги приготовили сытный завтрак, но никто не встал.

Тушеные бараньи отбивные, большие кости в соусе и специальное жаркое из курицы с картофелем и лесными грибами; еще они сделали большую кастрюлю супа, который отлично пах из кухни.

Просто это слишком жирно для только что воскресшего Сяому, чтобы есть такое.

Завтрак другого рода - кукурузные хлопья, булочки с творогом, яичница с диким луком-пореем и грибной суп - идеально подходили для маленького тела Ся Сяому, которое немного ослабло от путешествия.

Лу Цзинхань предложил: «Почему бы нам не позавтракать и не отнести обед дяде Ся, я думаю, ему неудобно питаться одному».

Ся Сяому уже поглощал сладкие кукурузные хлопья с молоком, вытирая рот: «Хорошо».

Несмотря на расстояние более десяти километров, на дороге не было никакого движения, и поездка до хижины прошла без происшествий.

Ся Цяньбай трудился над зимним пейзажем, начатым рано утром, занимаясь доработкой цвета.

Ся Сяому еще не был на Цифэнтай, но, взглянув на реалистичный пейзаж Ся Цяньбая, он смог увидеть захватывающий вид на вершине горы.

Художник стоит на высокой платформе, откуда открывается панорамный вид на горы, а под ним - бескрайние просторы вершин, с темно-зелеными кедрами, раскинувшимися на покатых холмах, которые различаются по направленности, освещенности и высоте.

Расстояния, слои и оттенки света заснеженных сосен на картине изысканно переходят друг в друга, особенно волшебен тонкий слой белого снега на соснах, который сверкает золотом в лучах утреннего солнца.

Реалистичная живопись маслом, способность так искусно изобразить свет, такие совершенные навыки передачи цвета действительно поразили Ся Сяому.

Ся Цяньбай улыбнулся, взял палитру и начал демонстрировать ему: «Эта техника передачи цвета не сложная, давай я покажу её тебе».

Ся Сяому внимательно наблюдал за техникой Ся Цяньбая в обращении со светом и тенью, нашел небольшой холст и тоже попытался раскрасить его самостоятельно.

Как только начал, ему захотелось нарисовать те звезды, которые он видел прошлой ночью на небе.

Ся Цяньбай потакал ему: убрал в сторону собственный рисунок на холсте, достал из машины готовый холст на подрамнике и отдал его Ся Сяому, чтобы он мог приступить к рисованию, а сам наблюдал, время от времени подавая ему инструменты и сортируя масляную краску.

Комната была слишком маленькой, а присутствие Лу Цзинханя слишком сильным, из-за чего Ся Цяньбай совершил ряд ошибок с того момента, как вошел, потому что нервничал, натыкался на вещи или опрокидывал палитру, уронил несколько кистей, потому что у него дрожали руки.

Лу Цзинхань понял это очень быстро, и после того, как он перенес из машины запакованную в термопосуду еду, приготовленную на ферме, он попрощался с Ся Сяому.

«Оставайся здесь с дядей Ся и рисуй, а я отлучусь и приду за тобой, когда буду нужен».

Ся Сяому уже был поглощен своим творением, и, не оглядываясь, выдал едва слышное «хм».

Он сосредоточился на том, чтобы вспомнить звездное небо прошлой ночи, и, сделав на холсте грубый фон, начал смешивать краски, взял в руки кисть и смело расписал холст.

Только когда он добрался до звезд, он спросил Ся Цяньбая, как поступить с цветовой палитрой звездной россыпи.

Отец терпеливо обучал Сяому, доставая очередной холст и тщательно показывая ему, как это делается.

Ся Сяому быстро перенял этот метод, умело смешивая краски, и уверенно работая кистью

Он рисовал так быстро, как будто не думал об этом и создавал картину на ходу так, словно он прямо сейчас видел перед собой вдохновляющее звездное небо.

Сбоку выражение лица Ся Цяньбая стало удивленным.

Он знал, что у Му с детства был талант к рисованию, но с младших школьных дней этот сын перестал с ним разговаривать и отказывался учиться у него рисовать.

Это привело к тому, что он даже не знал уровень сына и не ожидал, что он уже настолько хорош.

Сяому мог судить об уровне первоначального владельца по его рабочим тетрадям и альбомам для домашних заданий.

Он боялся, что если он продемонстрирует свою силу перед Ся Цяньбаем, это вызовет подозрение Ся Цяньбая.

Несмотря на это, Ся Цяньбай пришёл в восторг:

«Сяому, ты действительно являешься носителем лучших генов своей матери. Жаль только, что... жизнь со мной заставила тебя так тяжело работать. Если бы ты последовал за своей матерью...»

Он вдруг сделал паузу, его голос захлебнулся, сдерживая что-то в себе.

Ся Сяому сосредоточился на рисовании, не замечая тона Ся Цяньбая, и пошутил с ним: «Папа, я хорошо рисую, потому что ты - отличный и талантливый художник».

Ся Цяньбай выпустил глубокий вздох и горько рассмеялся: «Что я за художник? Просто псих...»

Он сделал паузу еще на некоторое время: «...Это все потому, что я был слишком эгоистичен и не должен был забирать тебя у твоей матери. Если бы ты вырос с ней, у тебя было бы две совершенно разные жизни … Сяому, хочешь узнать, кем была твоя мать?»

Ся Сяому, наконец, услышал, что его тон был странным, положил кисть, обернулся и улыбнулся, чтобы успокоить его: «Папа, я вырос с тобой, и у меня все хорошо, и если бы не ты, я бы не освоил эти навыки так быстро».

Ся Цяньбай покачал головой, на его лице появилась боль: «...не то, это все я, задерживаю тебя. Это я причинил вред тебе и ей...»

...Как она, должно быть, была расстроена.

Ся Цяньбай снова подавился, взгляд его постепенно краснел, нежные руки, которые он сжал вместе, дрожали.

Ся Сяому был посторонний человек, и не интересовался, кто была мать первоначального владельца, но, глядя на Ся Цяньбая вот так, он мог примерно догадаться, что в те времена должно было произойти что-то очень неприятное, из-за чего эти двое расстались.

И вполне возможно, что самая большая причина - это болезнь Ся Цяньбая.

Хотя Ся Цяньбай жил бедно, он дал своему сыну Ся Сяому самую бескорыстную отцовскую любовь, на которую только был способен.

Это, в сочетании с тем, что Ся Цяньбай обучал его технике рисования, сделало его очень ценным и достойным благодарности.

Ся Сяому подошел и взял его за руку: «Папа, не думай об этом. У меня действительно неплохо получается жить с тобой. Кроме того, я знаю, на что я способен, и мне не нужно ни на кого полагаться, чтобы сделать себе имя, так что тебе лучше перестать говорить о маме, и нам обоим будет лучше».

~~ ~~

Вскоре после того, как Лу Цзинхань выехал, ему позвонил Цяо Цзинь: «Черт возьми, Цзинхань, ты обручился с Се Вэйвань?!»

Брови Лу Цзинханя сомкнулись, и он рыкнул глубоким голосом: «Что?!»

Он быстро остановился на обочине: «Что ты имеешь в виду? Кто это сказал?»

Цяо Цзинь: «Только что мой старик пил чай с Лао Лу.  Мне сказали, что если все пойдет хорошо, то мы сможем устроить вечеринку по случаю твоей помолвки до Нового года. В результате мой старик возвратился домой и начал давить на меня, тоже требуя женитьбы».

Лу Цзинхань: «Невозможно! Не говори ерунды!»

Цяо Цзинь: «Я бы хотел посоветовать тебе, хорошо заботиться о красивом младшем братце, но его происхождение не может быть компенсировано его тонкой талией, и тебя, мой друг, ждут большие неприятности в семье Лу».

Лу Цзинхань притворно рассмеялся: «После стольких лет, неужели у них нет других проблем? Я все еще должен бояться их?»

Он уже давно все это обдумал; Цзинъи выросла и имела собственный независимый капитал, с достаточным количеством активов на личном счету.

Ему просто нужно мало-помалу внедрять свою власть в группу Лу, а после того, как он прочно закрепится, он тогда объявит о своем романе с Ся Сяому.

Но именно в такой момент Лао Лу совершил такой трюк.

Помолвка с Се Вэйвань?

Как это возможно!

Лу Цзинхань холодно рассмеялся: Он думал, что я тот ребенок, которого легко контролировать?

Он не боялся обидеть своего деда по этому поводу и получить нагоняй от семьи Лу, он боялся только того, что Ся Сяому расстроится, когда узнает об этом.

В конце концов, помолвка это такая вещь, которая, даже если не случится, все равно отравляет мысли и настроение даже от одних разговоров.

Он не хотел, чтобы Ся Сяому хоть немного страдал.

Лицо Лу Цзинханя стало холодным, его тонкие губы сжались, а между пиками бровей появился намек на враждебность. Он поднял телефон и набрал номер.

В любом случае, сначала важно было выяснить, почему Лу Лао стал таким внезапным. Он бы хотел сам принять решение относительно себя и Се Вэйвань.