Онлайн чтение книги Я был принесен героиней в жертву герою (в книге) I was sacrificed by the heroine to the hero (in the book)
1 - 33

Ся Сяому все еще немного смущен?

Остаться здесь, уместно ли это?

Он потряс запястьем, которое было крепко сжато.

Лу Цзинхань бросил на него взгляд и отпустил его руку.

Се Вэйвань наблюдала за их движением, и не могла сказать, что чувствовала в своем сердце. В последнее время в школе так много говорили о Ся Сяому. Он приглянулся старому мастеру Лу, тот выделил для него частную стипендию, и теперь он жил в доме Лу Цзинханя.

Ей все это было безразлично, она видела картины Ся Сяому, когда была в Художественном музее Замкового пика, и они действительно были очень хороши, не уступая ее собственным.

Однако она видела, что Лу Цзинхань и Ся Сяому становятся все ближе и ближе, и в школе все больше и больше говорили об этих двоих. Теперь между ними были даже такие интимные действия.

Она знала, что дедушка Лу просил Лу Цзинханя жениться на ней. Хотя у нее есть парень, в душе она не питает ненависти к Лу Цзинханю.

Однако Лу Цзинхань сразу же сказал ей, что она может сделать любое предложение, если только притворится, что встречается с ним, и обманет дедушку Лу.

Притворяться?

Если я тебе не нравлюсь, почему ты притворяешься со мной?

За кого ты меня принимаешь, если хочешь дать мне денег?

В это время Се Вэйвань чувствовала себя особенно злой, и после того, как она несколько раз публично отвергла Лу Цзинханя, она становилась все более и более гордой в своем сердце.

В глазах других бог мужского пола Лу Цзинхань был для нее ничтожен.

И только когда ее парень, Чэнь Юй, сказал, что ему нужны деньги, гордость немного поубавилась.

Она подумала, что неважно, какие отношения между Ся Сяому и Лу Цзинханем, по крайней мере, тот факт, что дедушка Лу попросил Лу Цзинханя пойти с ней на свидание, был самым большим козырем, который у нее был.

С таким козырем она точно сможет получить деньги от Лу Цзинханя и спасти семью Чэнь Юя от кризиса.

Она посмотрела на Ся Сяому и сказала: «Лу Цзинхань, есть некоторые вещи, которые я хочу обсудить с тобой наедине, не стоит, чтобы посторонние слышали».

Глаза Лу Цзинханя стали холодными, и он сказал глубоким голосом: «Он не посторонний».

Лу Цзинхань был высокого роста, с глубокими глазами и внушающими благоговение чертами лица, его тонкие губы были часто сжаты, и когда он ничего не говорил и не улыбался, от него исходила аура неприступности. Теперь между его бровями внезапно появился намек на гнев, что заставило людей почувствовать себя еще более запуганными.

Се Вэйвань не могла не сделать несколько шагов назад, твердость в ее сердце немного ослабла: «Я просто хотела сказать тебе, что я хочу рассмотреть условия, которые ты упомянул ранее».

Вот оно!

Неужели Лу Цзинхань все еще не может избежать сюжета книги?

Тело Ся Сяому мгновенно похолодело, а свисающие руки сжались в кулаки.

Лу Цзинхань холодно рассмеялся: «Помнится, госпожа Се однажды сказала, что больше не позволит мне приходить к ней и никогда не согласится на мои условия. Поэтому, я не понимаю, что вы сейчас имеете в виду».

В художественной галерее было тихо, и даже если вокруг разговаривали люди, то только тихим шепотом. Голос Лу Цзинханя, не слишком высокий и не слишком низкий, был очень проникновенным, заставляя окружающих студентов, рассматривающих картины, поворачивать головы и переглядываться.

Се Вэйвань немного рассердилась и спросила риторически: «Что я имею в виду? Это значит, что теперь я готова согласиться».

Она быстро закрыла рот, увидев проблеск сарказма в глазах Лу Цзинханя. Один только этот взгляд дал ей понять, что Лу Цзинхань больше не нуждается в ней.

Так что не станут эти двое делать вид, что встречаются, и не будут помолвлены, а сама она не станет молодой хозяйкой семьи Лу, которой бы все завидовали.

Когда-то давно она относилась к этому с презрением, но теперь он, наконец, перестал принадлежать ей, как она и хотела.

Но почему у нее было ощущение, что она потеряла все, ощущение, которое было еще более колючим и холодным, чем когда Чэнь Юя не было рядом. Казалось, что то, что должно было принадлежать ей, на самом деле просто исчезло.

Видя, что она замерла, Лу Цзинхань спросил ее равнодушно: «У госпожи Се есть что-нибудь еще?»

Возможно, дело было в болтовне вокруг, или в необъяснимой потере в ее сердце, или, может быть, ее всегда пылкое сердце немного пожухло, и она не могла сказать ни слова об условиях.

«Извините». Се Вэйвань закусила губу и повернулась, чтобы уйти.

Ся Сяому обеими руками сжимала чай с молоком, застыв на месте, совершенно не в силах переварить происходящее перед ним.

Лу Цзинхань издал легкий смешок и ткнул его пальцем в голову: «Сяому, пойдем».

«А? Да». Ся Сяому тупо ответил ему.

Брат Цзинхань не стал договариваться с Се Вэйвань.

Тогда она не понравилась бы Цзинханю, не так ли?

Но что насчет дедушки Лу, разве брат Цзинхань сейчас не выражает открытое неповиновение  дедушке Лу?

Он был удивлен и обрадован, но в его сердце была смесь неуверенности и беспокойства.

Лу Цзинхань прижал свою руку к тыльной стороной ладони на стакане с чаем: «У тебя такие холодные руки? Не слишком ли мало ты носишь».

Широкая теплая ладонь его руки удобно лежала на тыльной стороне его собственной холодной руки, тепло поднималось по тыльной стороне ладони. Даже несмотря на случайные косые взгляды со стороны студентов, идущих и уходящих вокруг, Ся Сяому все равно не старался избегать его.

Он посмотрел вниз и сказал: «Все в порядке, наверное, потому что я еще не ел».

Лу Цзинхань посмотрел на него и сказал с полуулыбкой: «Что ты хочешь съесть? Набор куриных ножек?»

Ся Сяому рассмеялся: Бог Лу тоже умел шутить.

Тоненьким голосом он умолял: «Можно нам сегодня поесть по-другому?»

~~~

После ужина Ся Сяому захотелось нарисовать портрет Цзинъи в качестве подарка на день рождения.

Цзинъи была одета в понравившееся ей платье из желтой трикотажной ткани, довольно обычное, волосы снова были собраны в пучок. Она сидела, развалившись, на единственном диване в маленькой гостиной на втором этаже.

Рядом с диваном был установлен торшер, и когда падал свет, все вокруг окутывалось мягким ореолом света, туманным и теплым.

Это то самое смутное чувство!

Ся Сяому подумал про себя, что он должен непременно суметь передать его на картине.

Цзинъи слегка заскучала: «Брат Му, неужели мне придется сидеть здесь часами без движения?»

Ся Сяому: «Нет, после того, как я сделаю набросок, ты можешь читать книгу, играть с телефоном, слушать музыку, что захочешь».

Цзинъи огрызнулся: «Но я же должна сидеть здесь?»

Изначально, когда эскиз был нарисован, Цзинъи не нужно было сидеть здесь, он мог просто медленно корректировать цвета сама. Но сегодня он хотел, чтобы это смутное ощущение света, сияющего на теле Цзинъи, было передано, поэтому ему нужно, чтобы она была здесь все время.

Ся Сяому бросил на нее слегка извиняющийся взгляд.

«Хорошо». Цзинъи достала свой телефон: «Я буду играть в свою веселую детскую игру».

Ся Сяому поставил на мольберт холст 50х60, подготовил все инструменты и начал наблюдать за Цзинъи, фиксируя ее манеру поведения и выражение. Наконец, он взял кисть, смешал краски и начал рисовать.

Как только он погрузился в себя, он забыл обо всем, и даже не заметил, когда тетя Ван подошла, чтобы принести фрукты и напитки.

Цзинъи надоело играть в игры, и он снова почувствовал скуку. Видя, что Ся Сяому сосредоточен на своей картине, она смогла найти только фильм для просмотра. Может быть, это спасет ее от скуки.

Через четыре часа телефон упал на пол, а Цзинъи плюхнулась на диван и уснула.

Ся Сяому бросил кисть в ведро для мытья инструмента и сел на диван.

Неудача.

Нарисованная им дымка все еще не была такой нежной и естественной, как «Дымка» Се Вэйвань, которая словно выходила наружу.

Ся Сяому грыз карандаш и откинул голову на спинку дивана, глядя на ослепительную хрустальную люстру под потолком.

«Что случилось?»

Раздался низкий, магнетический голос Лу Цзинханя, после чего карандаш был вытащен из его беспокойного рта.

«Ты уже вернулся?» Ся Сяому сел прямо и посмотрел на карандаш, который держал в руке Лу Цзинхань, на котором все еще была его собственная слюна.

Он смутился и попытался взять карандаш обратно. Не успел он протянуть руку, как увидел, что Лу Цзинхань сжимает карандаш и поворачивает его в руке туда-сюда.

Лу Цзинхань посмотрел на рисунок и воскликнул: «Отличный рисунок, Цзинъи будет очень счастлива, когда проснется».

На картине Цзинъи лежит на подлокотнике дивана, ее красивое, нежное лицо с оттенком румяной юности, глаза с игривой улыбкой, а ее аура полна энергии.

Выражение лица ясное и нежное, а если внимательно присмотреться к шелковистым прядям волос на лбу, то можно увидеть тонкий пух на лице.

Ся Сяому не слишком обрадовался похвале, уголки его глаз опустились, вид был недовольный.

Лу Цзинхань подумал, что он устал, и указал на Цзинъи, которая спала на диване: «Тетя Ван сказала, что ты рисовал более четырех часов и усыпил маленькую модель».

Ся Сяому посмотрел на время и извинился: «Это потому, что я слишком медленно рисовал, и это повлияло на отдых Цзинъи».

Снова осторожный вопрос: «Ты действительно думаешь, что эта картина хороша?»

Лу Цзинхань посмотрел на портрет Цзинъи и серьезно сказал: «Хотя я не знаю, как рисовать, но, на мой взгляд, на этой картине ты подчеркнул характер Цзинъи через ее глаза, а фоновые тона, свет и тени обработаны очень хорошо».

Это не была преувеличенная или лицемерная похвала, а очень искренний комментарий.

Ся Сяому откинулся на спинку дивана и вздохнул: «Но я не удовлетворен, сегодня в школе я видела работу одноклассницы, картина особенно прекрасна и искусна, к сожалению, я пока не могу достичь ее высокого мастерства в живописи».

Лу Цзинхань наклонился к нему и ткнул его пальцем в голову: «Каждый человек в чем-то хорош, не говоря уже о том, сколько тебе лет. У тебя еще много времени, чтобы освоить эти навыки».

Затем он спросил: «Какой студент? Мальчик или девочка? Сколько ему лет?»

Это была Се Вэйвань.

Ся Сяому было немного неприятно произносить это имя в присутствии Лу Цзинханя.

Он повесил голову и заикался: «Я не знаю».

Лу Цзинхань немного подумал и дал ему совет: «Я слышал, что многие студенты-художники учились у знаменитых художников».

Как насчет того, чтобы найти такого человека?

Ся Сяому был шокирован, затем покачал головой: «Нет, нет, нет, не нужно, я сам разберусь, не говоря уже о том, что есть учебники по технике живописи, я куплю несколько и изучу их сам, а также есть курсы в школе, я могу изучать их медленно».

Ся Сяому никогда не умел хорошо скрывать свои эмоции, и когда Лу сказал, что можно учиться у учителя, он был явно взволнован.

Лу Цзинхань увидел это в его глазах и протянул руку, чтобы погладить его по голове, смеясь: «Так боишься быть под контролем учителя, боишься, что тебя будут ругать, если ты не сможешь хорошо рисовать?»

Ся Сяому с трудом, большим трудом смог улыбнуться в ответ.

В его прежнем мире его учитель отбрасывал на него слишком большую тень, настолько, что он испугался, услышав о том, чтобы поклониться учителю.

Ся Сяому хотел собрать свой мольберт и встал с дивана, но его ноги онемели от долгого сидения, и как только он встал, все его тело покачнулось.

Лу Цзинхань был быстр и расторопен, поэтому он остановил ее рукой и обнял за талию.

Когда он посмотрел вниз, то увидел на шее Ся Сяому след от его собственного укуса, который теперь стал очень слабым и скоро станет незаметным. Казалось, что метка, которую он поставил на нем, вот-вот исчезнет.

Ноги Ся Сяому онемели и не держали, поэтому ему пришлось схватиться за Лу Цзинханя и скрючиться на его плече, сказав в некоторой панике: «Слишком долго сидел».

Глаза Лу Цзинханя смягчились: «Не торопись».

Ему нужно было сделать перерыв, прежде чем он сможет уйти, но как он мог опереться на Лу Цзинханя и сделать перерыв? Он наклонился вперед и попытался снова сделать шаг.

Но почувствовал, что рука на его талии напряглась, а затем теплые кончики пальцев Лу Цзинханя коснулись его шеи. Она покалывала, словно через нее проходил тонкий электрический ток.

Лу Цзинхань сказал тихим голосом: «Следы укусов почти исчезли».

Ся Сяому не мог не сжать плечи, скрывая некоторое смущение: «Это так? Прошло несколько дней, пора бы уже исчезнуть…»

Лу Цзинхань опустил глаза и посмотрел на свой слабый красный след, прошептав низким голосом: «Как насчет еще одного следа здесь?»

Хм?!

Брат Цзинхань снова пил?

Он почувствовал запах, но это не был запах алкоголя.

Подумав, что Лу Цзинхань шутит, он уже собирался посмеяться с ним, но когда он повернул голову и увидел глаза Лу Цзинханя, он замер.

Это был совершенно другой Лу Цзинхань, чем в оригинале, глубокие глаза с оттенком сосредоточенности, всегда хмурые брови теперь смягчились, и все лицо выглядело мягким и любящим.

В маленькой гостиной было тихо, вечерний свет мягко рассеивался вокруг, тепло и спокойно. Два тела находились близко друг к другу, так близко, что они могли слышать дыхание и сердцебиение друг друга.

Когда кончики пальцев Лу Цзинханя снова пересекли красную метку, Ся Сяому инстинктивно сжал плечи и собирался уклониться, но увидел, что в выражении лица Лу Цзинханя появилась какая-то потребность, и он придвигался все ближе и ближе к метке, пока его тонкие губы, слегка горячие, казалось, вот-вот коснутся его шеи.

Ся Сяому забыл отреагировать и смотрел на голову Лу Цзинханя, зарытую в его плечо, он ясно слышал, как сильно бьется его сердце.

«Брат! Что ты делаешь?»

Лу Цзинъи, которая спала, проснулась и закричала в тревоге.

«Ах!» Ся Сяому окончательно пришел в себя и с силой оттолкнул Лу Цзинханя.

Лу Цзинхань, казалось, тоже был поражен и инстинктивно отпустил руку, которую держал на талии Ся Сяому.

С глухим стуком Ся Сяому, ноги которого все еще покалывало, тяжело упал на землю и издал приглушенный крик боли.

Лу Цзинхань: .....