Онлайн чтение книги Я был принесен героиней в жертву герою (в книге) I was sacrificed by the heroine to the hero (in the book)
1 - 37

Ся Сяому, увидевший сообщение, поперхнулся и сильно закашлялся, а утиная ножка в его руке чуть не упала на пол.

Ся Цяньбай поспешно протянул ему стакан воды: «Му-Му, не играй со своим телефоном во время ужина».

«Мгм.» Ся Сяому убрал телефон, потер покрасневшие уши и опустил голову, чтобы пожевать утку.

Укусить Лу Цзинханя? Где-нибудь? И бесплатно?

Боже мой!

Лицо Ся Сяому стало горячим, он уже видел тело Лу Цзинханя, оно выглядело слишком хорошо, чтобы его кусать, и оно станет еще сексуальнее, если его укусить.

И если начать, сможет ли он остановиться?

Ахххх, не думай об этом! Даже не думай об этом!!!

Вчера вечером, когда его необъяснимо укусили, он не только злился и обижался, он спорил тогда с Лу Цзинханем, но в душе был печален.

Придумать такую ложь, чтобы обмануть Цзинъи, было еще и для того, чтобы избежать будущих трагедий для Цзинъи. Но как он мог объяснить это Лу Цзинханю? Сказать ему, что я предсказал правду, было бы слишком абсурдно, да и странно, если бы он поверил.

Изначально он думал, что Лу Цзинхань не будет беспокоиться об этом, но потом, он был явно зол, когда подошел, чтобы укусить, может ли быть, что ему не все равно?

Но и это было не так.

Его слова: «В будущем никому больше не позволено прикасаться к тебе подобным образом, и ты должен знать, как этого избежать».

Как будто он предупреждал свою сестру Цзинъи не влюбляться в школе, предупреждая его хранить целомудрие?

Все еще относится ко мне как к младшему брату, не так ли?

Сердце Ся Сяому, только что немного повеселевшее, опустилось еще ниже: Лу Цзинхань действительно был неисправимым натуралом, да?

После еды он продолжал приводить дом в порядок, чистить, мыть и организовывать полотна и до полуночи так устал, что его тело почти разваливалось на части, прежде чем он, наконец, привел дом в порядок.

В мастерской Ся Цяньбая тоже навели порядок: Ся Сяому рассортировал холсты, не обесцвеченные влагой, и насчитал их более двадцати.

Каждая из картин была потрясающим произведением искусства, и если бы их снова вставили в рамку, то полотна стоили бы кучу денег.

Он видел, что Ся Цяньбай не умел общаться с людьми и не искал способов заявить о себе, представить свои работы в кругу художников и приумножить свою славу.

Есть много известных художников, которые оставили свои работы в запустении и на всю жизнь впали в немилость, потому что не смогли управлять своими работами.

Это действительно очень прискорбно.

Ся Цяньбай принес одеяло: «Му-Му, это одеяло тебя согреет, уже поздно, ложись спать пораньше».

«Папа… послушай….»

Называть этого человека папой было все еще неловко. Ся Сяому потер уши и продолжил: «Ты когда-нибудь думал о продаже своих картин?»

Ся Цяньбай положила одеяло на его кровать: «Я всегда продавал свои картины, иначе, откуда бы у меня были деньги, чтобы содержать тебя?»

«А где ты продавал их все время?»

«На рынке возле нашего дома: я устанавливаю ларек, и иногда картина может уйти за сотни юаней».

Ся Сяому схватился за лоб: «В твоей мастерской одних только масляных красок больше чем на несколько тысяч юаней!»

Он проходил мимо этого рынка по дороге домой во второй половине дня. Там были ряды прилавков, люди покупали овощи и мясо, пластиковые пакеты и приправы, люди убивали кур и рыбу на месте, и отовсюду доносились крики, звуки торга и вонь.

Люди там были либо мелкими торговцами, либо пожилыми тетушкам и дядюшками, покупающими овощи, никто из них не знал реальной ценности картин Ся Цяньбая!

Сердце Ся Сяому обливалось кровью. Картины Ся Цяньбая должны быть выставлены на художественных выставках, чтобы профессионалы могли прийти и оценить их, а люди, которые любят коллекционировать картины, или разборчивые художники могли делать ставки на них на аукционах.

Только тогда можно было оценить истинную ценность работ Ся Цяньбая!

Ся Сяому спросил его: «Ты даже не подумал о том, чтобы пойти на художественную выставку и выставить свои картины?»

Ся Цяньбай почесал волосы и сказал: «Если бы у меня была такая энергия, я мог бы написать еще несколько картин. Тц, ты действительно вырос, ты даже говоришь как твоя мать».

Ся Сяому потерял дар речи, всего лишь небольшое количество энергии может увеличить стоимость твоей работы в сотни раз!

Мать первоначального владельца оставила Ся Цяньбая, потому что была слишком разочарована, верно? Кто бы мог вынести, если бы женщина последовала за мужчиной, который не мог позаботиться о ее жизни, не мог заработать денег и был поглощен своим собственным миром картин!

Ся Сяому: «Если тебе не нравятся трудности с живописью, я помогу тебе с выставкой, в школе много выставок живописи, я вернусь и подам заявку на несколько, чтобы ты попробовал».

Ся Цяньбай: «Эй, забудь об этом, все зависит от тебя. Если ты действительно продашь их, то можешь потратить деньги сам, не нужно отдавать их мне».

Ся Сяому посмотрел на домашнюю обстановку, это была старая выцветшая квартира, доставшаяся от прежних владельцев, возможно бабушки и дедушки. Мебель была унылой и потертой с полным ощущением возраста, даже шторы использовались десятилетиями, и их можно было порвать рукой.

Если бы такой талантливый художник мог позаботиться о себе, он не был бы в таком плохом состоянии.

Поэтому Ся Сяому казалось, что даже если он продаст картины и просто принесет вырученные деньги, этот человек точно не позаботится о них. Он мог только держать деньги у себя и выдавать их порциями.

Раз уж ему досталась эта семья, его долг позаботиться о непутевом отце прежнего Сяому.

В два часа ночи Ся Сяому наконец-то притащил свое уставшее тело и рухнул на кровать.

В комнате было немного прохладно из-за отсутствия отопления и того, что здесь давно никто не жил. Все его тело было холодным, и он свернулся калачиком под одеялом. Перед сном он пролистал свой мобильный телефон и сразу же увидел сообщение Лу Цзинханя.

[Спишь?]

Три часа назад?

Ся Сяому поспешила ответить ему: [Я скоро усну.]

Но большой палец лежал на кнопке отправки и не решался нажать ее, было так поздно, Цзинхань должен был спать.

Он колебался несколько минут, но, в конце концов, нажал кнопку отправки.

Как только я положил трубку, я получил ответ от Лу Цзинханя с двумя «жужжаниями».

[Ты так поздно лег? Во сколько ты вернешься завтра?]

Он так быстро ответил!

Ся Сяому: [Насчет дневного автобуса, когда я вернусь домой, должен быть уже вечер.]

Лу Цзинхань: [Ты уже решил, где укусить?]

Рука, державшая телефон, дрогнула, телефон упал на край подушки, а тело, сгорбившееся под одеялом, свернулось калачиком.

Он знал, что Лу Цзинхань извиняется.

Но в силу своей природы он думал в неправильном направлении, обвиняя Лу Цзинханя в том, что он слишком хорошо сложен и красив, и кусать его было бы преступлением.

Он сильно ущипнул себя и предупредил: «Брат Цзинхань так добр к тебе, ты не можешь так о нем думать!»

Перед тем как лечь спать, он отбросил телефон в сторону, посмотрел на маленькую круглую лампочку наверху комнаты и подумал: вот бы Лу Цзинхань хоть немного любил мужчин, как было бы здорово!

На следующее утро Ся Сяому проснулся от холода, ссутулился, схватил одежду и надел ее на себя, несколько раз чихнув.

«В этом доме слишком холодно, отопление сломано?» Он дрожал, надевая ботинки и носки, и пошел умываться, включил кран, и холодная вода полилась на его руки, заставив его снова задрожать.

Водонагреватель, похоже, работал не очень хорошо, вода долгое время оставалась холодной, и он беспомощно хмыкнул и пошел на кухню, чтобы вскипятить горячую воду.

В доме не было никаких ингредиентов, а от еды, которую Ся Цяньбай купил вчера вечером, осталось много остатков, которые он сложил в кастрюлю, чтобы разогреть на завтрак для них двоих.

Ся Цяньбай встал: «Му-Му, почему у тебя насморк, ты простудился?»

Ся Сяому: «Отопление в моей комнате не работает, я замерз, но это не проблема. Как насчет завтрака? Позже я пойду куплю овощи и приготовлю что-нибудь на обед».

«Хмф, зачем морочиться с готовкой, просто спустись вниз и купи все, что хочешь съесть».

Ся Сяому посмотрел на Ся Цяньбая, все еще с длинной бородой, закрывавшей его первоначальное лицо, его глаза были вялыми, и он, пнув тапочки, снова пошел в гостиную.

Вчера вечером он четко сказал ему побрить лицо.

Он ничего не мог с этим поделать.

Ся Сяому покачал головой и удивился, как этот отец вообще вырастил первоначального владельца.

Но Ся Цяньбай не мог долго так жить, он питался на вынос или вообще не ел.

А он все еще учился в школе и не мог заботиться о нем.

Ся Сяому подумал об этом и, закончив есть, отправился в супермаркет рядом с домом.

Он купил всевозможные ингредиенты и замороженные продукты, которые можно было легко и просто приготовить, наполнил три большие сумки и нес их в руках, пока шел домой.

Когда он уже подошел к зданию дома, он увидел припаркованный черный автомобиль, который показался ему очень знакомым, поэтому он не мог не посмотреть на него дважды.

Когда он увидел машину, которая выглядела точно так же, как машина Лу Цзинханя, его сердце бешено забилось.

Он повернул голову и продолжил идти вперед, успел сделать несколько шагов, «бумс» столкнувшись с руками человека.

«Разве это не брат Цзинхань?»

Ся Сяому был ошеломлен!

Он стоял перед ним, высокий, статный и красивый, в контрасте со старым семейным зданием из красного кирпича позади него и шумным окружением, наполненным городской атмосферой маленького городка.

Только между бровями у него, казалось, был след усталости.

На мгновение Ся Сяому показалось, что он видит галлюцинацию.

Он спросил в шоке: «… почему ты здесь?»

Лу Цзинхань равнодушно взял сумку в руки: «Так много? И такие тяжелые?»

Он посмотрел на прозрачный пакет и спросил: «Ты это съешь?»

Ся Сяому у которого забрали из рук две сумки, сразу же расслабился: «Я купил их для папы. Ему удобно есть их дома одному».

«Нет, но, почему ты здесь?»

Лу Цзинхань посмотрел на него и сказал: «Я пришел, чтобы забрать тебя и отвезти домой».

Заехал за мной?

Ся Сяому замер.

В любом случае, дорога из С в этот маленький городок займет четыре часа, а было всего одиннадцать утра. Он вспомнил, что вчера вечером Лу Цзинхань все еще не спал в два часа ночи.

В сердце мгновенно поднялось чувство удовлетворения, душевной боли и какой-то кислой эмоции, которую он не мог определить.

Как было бы хорошо, если бы Лу Цзинхань сменил команду!

Ся Сяому спросил низким голосом: «Так далеко, и ты поехал за мной? Почему?»

«Я боюсь, что ты не вернешься». Лу Цзинхань улыбнулся: «В конце концов, я обещал дедушке позаботиться о тебе».

Сердце Ся Сяому, которое немного приподнялось, снова опустилось.

Так это было сделано для дедушки Лу.

Лу Цзинхань нахмурился и спросил: «Почему твой голос изменился? Ты простудился?»

Ся Сяому сжал плечи: «Просто, просто немного холодно».

Лу Цзинхань призвал его: «Тогда скорее иди в дом, твоя квартира на третьем этаже, верно?»

«Да». Ся Сяому вдруг пришла в голову одна мысль: «Брат Цзинхань, ты можешь подождать меня внизу? Я положу их дома, распакую и вернусь с тобой».

«Разве ты не хочешь, чтобы я увидел твоего отца?» Лу Цзинхань поднял бумажный пакет и показал ему.

Внутри были две бутылки вина.

Лу Цзинхань пришел подготовленным.

У Ся Сяому было тяжелое выражение лица: Нет, это было бы сложно объяснить отцу, да и впечатление от Ся Цяньбая могло быть очень сильным.

Волосы длиной до плеч и длинная борода Ся Цяньбая были достаточно уникальными, а его неопрятная одежда и эксцентричный характер могли заставить людей избегать его.

Для отца это не имело значения, всегда находились люди с независимыми характеристиками.

Просто дом находится в ужасном состоянии, в нем почти не убираются, а на окнах рваные шторы с дырками, столы с кривыми ножками, диваны, которые давно износились, в комнатах пахнет плесенью.

Ему не был неприятен отец и семейные условия первоначального владельца, теперь, занимая тело первоначального владельца, независимо от его семьи, он мог принять все это.

Но перед Лу Цзинханем он хотел показать себя с лучшей стороны, как только мог, включая окружающие его вещи.

Когда Лу Цзинхань увидел его тяжелый взгляд, он не стал больше настаивать, в его глазах мелькнуло серьезное чувство потери.

Он снова передал сумку в руки Ся Сяому: «Тогда я буду ждать тебя в машине».

Когда Ся Сяому вернулся домой, Ся Цяньбай сосредоточенно рисовал на палитре.

Его тусклые, как у мертвой рыбы, глаза теперь ярко блестели, и он рисовал, как бог, не задумываясь.

Как жаль таланта этого человека.

Он вздохнул, ему нужно было найти способ продать картины Ся Цяньбая, чтобы люди узнали, что в этом мире еще есть такой талантливый художник.

Что касается этого дома, он мог полагаться только на свои собственные усилия, чтобы сделать его лучше.

Перед тем как Ся Сяому ушел из дома, он сказал Ся Цяньбаю, что вся его еда находится в холодильнике, чтобы он мог уделять больше внимания своим пищевым привычкам.

Он также забрал два хорошо сохранившихся полотна Ся Цяньбая, которые собирался использовать в качестве заявки на участие в выставке.

～～～～

Сяому сидел на пассажирском сиденье, и сначала он еще разговаривал, но по мере того, как он ехал, у него начала кружиться голова, и ему захотелось спать.

Он думал, что просто хочет спать от поездки на машине, и не придал этому значения. После того как машина выехала на шоссе, ему снова стало холодно, и он прижался к пассажирской стороне с озябшими руками и ногами.

Отопление в машине было включено на максимум, и Лу передал ему пальто: «Холодно? Набрось его».

Ся Сяому не стал отказываться, ему действительно было слишком холодно, его руки и ноги не переставали дрожать от холода.

Пальто Лу Цзинханя было настолько велико, что могло обернуть все его тело. На нем также был характерный мужской запах тела Лу Цзинханя и слабый намек на его собственный любимый парфюм.

Было тепло и очень комфортно.

У Ся Сяому закружилась голова, и он уснул вскоре после того, как завернулся в пальто.

Шоссе было перегружено машинами, и поток двигался медленно, как черепаха.

Изначально Лу Цзинхань не спешил, ему нравилось оставаться наедине с Ся Сяому в таком замкнутом пространстве.

Он заметил, что Ся Сяому становится все более и более не в духе, его дыхание участилось, лицо было ненормально красным, а тело сжималось и дрожало от озноба.

Он нахмурился с подозрением и протянул руку, чтобы потрогать лоб Ся Сяому: он был горячим!

«Сяому, Сяому, Сяому?»  Он продолжал двигаться в медленном потоке и звал его.

Спящий Ся Сяому издал небольшой стон.

«У тебя жар, как ты сейчас?»

«Голова болит…»

Отопление в машине было включено на максимум, и жара была настолько сильной, что Лу Цзинхань вспотел даже в одной рубашке.

Он немного опустил автомобильное кресло Ся Сяому, чтобы тому было удобнее лежать, и накрыл его пиджаком, который тоже снял.

До следующего выезда было еще более 50 километров.

Он хотел, чтобы у машины выросли крылья, и она немедленно полетела в больницу.

К еще большему сожалению, он не знал, была ли авария, но автофургон перед ними перестал двигаться, и автострада превратилась в огромную автостоянку.

Было два часа дня, и солнце было как раз в зените.

Люди в машинах вокруг них постоянно выходили наружу, разминая руки и ноги и двигая мышцами. Было также несколько тетушек, которые создали импровизированный отряд, играя ритмичную и динамичную музыку и танцуя в квадрате.

Лу Цзинхань никогда не был так встревожен и так беспомощен.

Он открыл бутылку чистой воды, которая грелась в его руках, и поднес ее ко рту Ся Сяому: «Сяому, очнись и выпей воды».

Сначала у Ся Сяому кружилась голова, и знобило, а теперь все его тело испытывало дискомфорт, мышцы болели по всему телу, и он все время был в смутном, но сознании, он знал, что у него жар.

Он также знал, что Лу Цзинхань касался его лба, и, чувствуя его беспокойство, он ошеломленно сказал ему: «Я в порядке, я буду в порядке после хорошего сна, не волнуйся, брат Цзинхань».

Сказав это, он сделал глоток воды из бутылки, вода была теплой и комфортной, чтобы увлажнить горло.

Ся Сяому выглядел очень слабым, свернувшись калачиком в его пальто, его голос был слабым, а лоб горячим.

Через некоторое время Ся Сяому начал немного убирать пальто Лу Цзинханя: «Жарко и неудобно».

Лу Цзинхань коснулся его руки, кончики пальцев больше не были холодными, ладонь оставалась горячей.

Он нашел в машине чистую тряпку, открыл бутылку с водой, вымыл ее снаружи машины, выжал наполовину сухой и положил на лоб Ся Сяому.

Машины на шоссе полностью остановились, поэтому Лу Цзинхань мог делать только то, что должен был делать: снизить температуру отопления и дать Ся Сяому развязать одежду.

Он пытался использовать физические методы охлаждения, чтобы сделать его состояние более комфортным.

Жар был настолько сильным, что мокрая тряпка на лбу вскоре согрела его.

Он обмыл его холодной чистой водой, поставленной на крышу машины, и снова и снова прикладывал ко лбу Ся Сяому, чтобы охладить его.

Его поведение привлекло внимание молодой матери, гулявшей с ребенком на улице.

Она спросила Лу Цзинханя: «В вашей машине есть кто-то с температурой? У меня здесь есть жаропонижающее лекарство, вам нужно?»

Лу Цзинхань удивленно поднял голову: «Да, мне это нужно! Спасибо».

Молодая мама немного смутилась: «Это жаропонижающие суппозитории для моего ребенка, для взрослых две штуки за раз, поверьте, они очень эффективны, я принесу вам».

Когда Лу Цзинхань взял лекарство, он был немного ошеломлен: жаропонижающие свечи?!