34. Передышка

Замешательство Чжоу Цзыхэна стало спасительным оправданием. Ся Сицин разнузданно облизывал и целовал его ухо, и почему-то плотская страсть в его сердце вспыхнула подобно огню, сжигая весь его рассудок дотла.

Уже практически выветрившийся аромат духов на его шее, под воздействием жара вновь усилился. Холодный цитрусовый шлейф одурманил Ся Сицина, его влажный горячий язык без тени стеснения скользнул по шее вниз.

Не стоило ему так торопиться. Ся Сицин понимал, что такой подход в его случае будет обречён на провал, но всё же в глубине души тешился призрачной надеждой.

А вдруг тот не станет сопротивляться…

Чжоу Цзыхэн, только очнувшийся от того внезапного обращения «братик~», резко оттолкнул Ся Сицина, который увлечённо за него цеплялся, и воскликнул: 

— Что ты делаешь!

Ся Сицин знал, что так и будет, что не получится так быстро добиться своей цели. Неудовлетворённое желание пылало внутри с новой силой, почти выжигая его напряжённые нервы. Он смотрел, как Чжоу Цзыхэн встал, опираясь на стену прихожей. Внутренний голос непрерывно твердил ему, что сейчас самое время остановиться, пока не поздно.

Пока не поздно…

Но именно сейчас ему этого смерть как не хотелось.

Он поднялся и прижался к телу Чжоу Цзыхэна, оттеснил его к стене и без лишних слов впился в его губы. Сейчас он просто не мог отступить, даже прекрасно осознавая, что эти действия приведут к серьёзным последствиям. Ся Сицину было уже всё равно.

Утолять жажду отравой всё же лучше, чем созерцанием слив [1].

Хотя бы удастся сделать глоток.

Чжоу Цзыхэн не понимал мотивов поведения Ся Сицина. В его представлении подобные интимные действия должны происходить лишь между двумя любящими людьми, но Ся Сицин опрокинул все его устоявшиеся представления. Среди тех чувств, которые тот питал к нему, ни одно нельзя было отнести к категории симпатии, всё это было исключительно из-за похоти.

При этой мысли в груди Чжоу Цзыхэна вспыхнула давящая боль. Он схватил руку Ся Сицина и с силой оттолкнул его, давая себе возможность перевести дух.

— Если уж ты так распалился, иди к своим любовничкам, — сказал он, стараясь выровнять дыхание и притворяясь спокойным. — Наверняка они уже выстроились в очередь.

— Чжоу Цзыхэн, ты что, испугался? — Ся Сицин смотрел ему в глаза, мягко улыбаясь. — Если страшно, в первый раз мы можем не заходить до конца.

В груди снова что-то болезненно сжалось.

Он действительно не хотел продолжать.

У него никогда не было настоящих отношений с кем-либо, не было никакого опыта, но даже так он понимал, что такие уродливые взаимоотношения — это не любовь.

— Извини, я же говорил, что я не гей, — Чжоу Цзыхэн слегка нахмурил брови, инстинктивно сжимая руку на его запястье, всё сильнее и сильнее. — Мне не нравятся мужчины.

Ся Сицин тихо рассмеялся, прижавшись бёдрами к Чжоу Цзыхэну. 

— Я знаю. — Он слегка повернул голову, взглянув на ту руку Чжоу Цзыхэна, что сжимала его запястье, будто ледяные наручники, сковывающие его следующий шаг. Ся Сицин поднял их руки, склонил голову, высунул кончик языка и лизнул плотно сжатые пальцы Чжоу Цзыхэна.

Этот жест застал Чжоу Цзыхэна врасплох; из-за мурашек по коже он в замешательстве разжал руку. Кто бы мог подумать, что Ся Сицин схватит его ладонь и засунет его пальцы в свой влажный горячий рот. Скользкий мягкий язык облизывал, обвивал и втягивал их всё глубже.

Табак и мускус, цитрус и холодный родник — абсолютно разные ароматы парфюма грубо и причудливо смешались воедино.

Ся Сицин ещё более нагло прижался грудью к груди Чжоу Цзыхэна, к этому телу, которое так долго его пленяло. Ощущение инородного предмета во рту было одновременно приятным и неприятным. Другой рукой он бесцельно скользил по телу Чжоу Цзыхэна, то хватая его толстовку, то пытаясь нащупать его вторую ладонь.

Чжоу Цзыхэн чувствовал, что сходит с ума и вот-вот превратится в такого же помешанного на удовлетворении своих желаний безумца, как и Ся Сицин.

Весы в его сознании качались, готовые опрокинуться.

Именно в этот момент Ся Сицин вытащил его мокрые пальцы из своего рта. Его красивое лицо было покрыто тонким, словно шёлк, слоем влаги — потом, порождённым желанием. Алые губы тоже были влажными, тонкая нить слюны стекала по изящной линии подбородка.

— Давай просто поцелуемся, — поднял на него глаза Ся Сицин, и во взгляде, казалось, была капля провокации и кокетства. Чжоу Цзыхэн не успел этого понять, как Ся Сицин сам уже приник к нему с поцелуем. Губы терлись о губы, языки переплетались. Его слова звучали прерывисто: — Не нравятся мужчины… ничего страшного… главное… главное, чтобы тебе не было противно…

Хотелось обнять его. Обнять Ся Сицина. Эта безумная мысль заполонила сознание Чжоу Цзыхэна.

— М-м… Я знаю, ты не гей… — Ся Сицин посасывал его губы, его голос был липким, успокаивающим и почти гипнотическим. Он взял руку Чжоу Цзыхэн и направил её к своей талии. — Всё в порядке… это же не любовь… не нужно чувств…

Слова, сказанные в пылу страсти, пронизанные самым жарким дыханием, обрушились на Чжоу Цзыхэна словно ушат ледяной воды, окатив его с головы до ног.

Он протянул руку, схватил Ся Сицина за плечи и по-настоящему оттолкнул его, не оставив ни малейшей возможности снова прильнуть к нему. Вытирая губы рукавом толстовки, он подошёл к двери и распахнул её.

Ся Сицин, в котором пылал огонь, был озадачен. Он с недоумением посмотрел на Чжоу Цзыхэна. 

— Эй…

— Уходи, — Чжоу Цзыхэн опустил голову, его тон не допускал возражений. — Пожалуйста, побыстрее покинь мой дом.

Ся Сицин не понимал, на каком именно шаге допустил ошибку; его разум был затуманен, и сейчас он не мог собраться с мыслями. Но даже сквозь этот туман он видел, что Чжоу Цзыхэн совершенно остыл. Шансов не осталось. Зайдя так далеко, продолжать цепляться было бы уже слишком неприглядно. Ся Сицин потянул сползший с плеча свитер и молча покинул дом Чжоу Цзыхэна.

Услышав, как Чжоу Цзыхэн закрыл за ним дверь, Ся Сицин, злой и раздражённый, замер на месте.

Казалось, ещё чуть-чуть — и он бы добился своего.

Что же пошло не так?

Для него Чжоу Цзыхэн оказался сложнее, чем он мог себе представить. Он, конечно, любил вызовы, но ещё больше хотел хоть немного сладости победы. Каждый раз, когда ему казалось, что всё вот-вот получится, он обнаруживал, что вновь нечаянно ступил на запретную территорию.

В чём же заключалась запретная зона Чжоу Цзыхэна?

Ся Сицину казалось, что он сходит с ума, по-настоящему сходит с ума!

Он смотрел на дверь своей квартиры, не желая приближаться. В очередной раз получив отказ, он не хотел возвращаться в тот пустой дом, в одиночку лелеять чувство поражения и курить всю ночь напролёт, словно проигравший всё игрок.

Раз тот не хочет, обязательно найдётся кто-то другой, кто захочет, и даже будет рад подчиниться.

Ся Сицин большим пальцем потёр уголок губ и направился к лифту в конце коридора.

Чжоу Цзыхэн, стоявший за дверью, слушал, как шаги Ся Сицина постепенно удаляются. Он не вернулся домой — сейчас он направлялся в другое место.

Чжоу Цзыхэн ощущал полный упадок сил, в противоположность тому, что было всего пару минут назад. Сердце билось медленно и слабо, будто после тяжёлой болезни. Все эти дни его эмоции были были под контролем внешних обстоятельств, у него начали возникать сладкие иллюзии, но он уже почти забыл, какова же истинная природа этого человека.

Он пошёл в ванную и включил воду, окатив себя с головы до ног, пытаясь смыть остаточное тепло и запах Ся Сицина.

Не гей — ничего страшного.

Мужчины не нравятся — тоже не беда.

Ведь это просто секс, а не любовь.

Всю ночь в голове Чжоу Цзыхэна звучали слова Ся Сицина. Лежа в постели, он словно бесчисленное множество раз погружался в сон и бесчисленное множество раз возвращался в реальность из-за его голоса.

Во сне перед ним возникало прекрасное лицо Ся Сицина, говорившее с теми лёгкими, словно облако, интонациями:

— Неужели ты в меня влюбился?

— Прости, но твоя привлекательность для меня на этом исчерпана.

Резко открыв глаза, Чжоу Цзыхэн, весь в холодном поту, оцепенело смотрел в потолок.

Он уже предвидел трагический исход своей влюблённости в Ся Сицина.

Так что сейчас ещё не поздно остановиться.

***

Ся Сицин изначально хотел поехать в бар, но только завёл машину и тронулся с места, как вспомнил, что сейчас он уже не может свободно заходить в ночные клубы.

Он припарковал машину у обочины, листая список контактов в телефоне в поисках того, у кого можно было бы переночевать. Но он колебался: у него никогда не было привычки засыпать с партнёром в одной постели, поэтому каждый раз после секса он был тем, кто решительно уходил прочь.

Внезапно не зная, куда податься, Ся Сицин отправил сообщение Сюй Цичэню.

[Сицин: Спишь уже?]

Ответ пришёл быстро.

[Чэньчэнь: Нет, всё ещё пишу. Что случилось?]

Ся Сицин кратко объяснил Сюй Цичэню ситуацию, опустив подробности и не называя причину — просто сказал, что хочет переночевать там, где есть люди. Не задавая лишних вопросов, Сюй Цичэнь сразу же разрешил ему приехать.

Сюй Цичэнь в тёмно-синей домашней одежде, улыбаясь, открыл ему дверь. 

— Заходи быстрее, ты так легко одет.

Ся Сици, будто капризничая, обнял Сюй Цичэня и, повернув голову, увидел сидящего на ковре и играющего в видеоигру Ся Чжисюя, одетого в чёрную домашнюю одежду, парную к той, что была на Сюй Цичэне.

Он даже не повернул головы, полностью сосредоточившись на экране телевизора. Его лицо было одновременно красивым и вызывающим желание дать подзатыльник. 

— Что ты припёрся так поздно? Совсем нет понимания у одинокого пса, где ему место?

— Что, ты так изголодался, что не даёшь нашему Чэньчэню даже одной ночи отдыха? — язвительно парировал Ся Сицин и, увидев, как уши Сюй Цичэня покраснели, не стал продолжать тему, угрюмо сказав ему: — Я переночую всего одну ночь, завтра уйду.

Ся Чжисюй не заметил, что его тон отличается от обычного, и спросил просто из любопытства: 

— У тебя же денег куры не клюют… Почему не пошёл в отель?

Ся Сицин не хотел признаваться, что просто искал место, где есть люди, так как не хотел оставаться один — это делало его слишком жалким. Сюй Цичэнь, всё отлично понимая, похлопал Ся Сицина по плечу. 

— Оставайся сколько хочешь. Сначала сходи прими горячую ванну, я уже налил тебе воду.

— Ты слишком хорошо к нему относишься, — проворчал Ся Чжисюй, швырнув джойстик на пол. — Не могу больше играть.

Ся Сицин фыркнул и направился в ванную. Погрузившись в горячую воду, он снова почувствовал то головокружительное смятение и растерянность. В голове возникало лицо Чжоу Цзыхэна, его почти побеждённое выражение и затем холодная реакция в финале.

Это было слишком странно! Он никогда ни к кому не проявлял такой настойчивости. Может, потому что Чжоу Цзыхэн оказался труднее для соблазнения, чем кто-либо другой, встреченный им ранее. А может, потому что ему до безумия нравилась внешность Чжоу Цзыхэна. Он и сам не знал, почему желание обладать им почти превышало сумму всех его предыдущих желаний.

Но он также отчётливо понимал: желание кем-то завладеть не имеет отношения к любви.

Это просто жажда покорения.

Когда Чжоу Цзыхэн сказал, что не любит мужчин, он ни капли не огорчился. Напротив, превратился в завлекающего обманщика, пытаясь помочь Чжоу Цзыхэну преодолеть отвращение к близости с мужчиной, заставить его поверить, что чувства и секс можно разделить.

Хотя он и потерпел неудачу. Но это нормально, ведь Чжоу Цзыхэн — человек с высокими моральными принципами. Они были из разных миров, и даже если ему и хотелось втянуть этот «эталон нравственности» в ту же грязь, что и себя, на это требовалось время.

Закончив мыться, Ся Сицин вышел из ванной и увидел, как Ся Чжисюй держит Сюй Цичэня в объятьях, обхватив его одной рукой, пока они вместе играют.

— Ой, нет, столкновение, столкновение, вправо!

— Ничего.

— Если проиграем, сегодня я с тобой спать не буду! Быстрее, ааааа, мы проигрываем!

— Не проиграем, не паникуй.

Честно говоря, он видел такую сцену уже не раз, но почему-то сегодня она особенно резала глаза, а в душе была пустота.

Эти два дурачка, несмотря на ошибки и падения, прошли вместе десять лет и всё-таки сумели сойтись. Ся Сицин всегда считал это почти чудом, но он также понимал, что эти два сердца были чисты и искренни, а самое главное — с самого начала они полюбили друг друга. Сколько бы времени ни прошло, какое бы расстояние их ни разделяло, эти чувства не ослабевали.

Он в одиночестве прошёл в гостевую комнату и, сдерживая желание закурить, лёг на кровать.

Такие чудеса никогда с ним не случались. Стоит только снять с себя эту внешнюю оболочку — и никто не полюбит такую мутную душу.

Эта мысль зародилась в нём с детства и с годами он всё больше в ней убеждался.

Договорившись переночевать одну ночь, Ся Сицин бесстыже прожил у них почти четыре дня. Если бы в пятницу утром Цзян Инь не позвонила, Ся Сицин всё ещё не хотел бы уходить. Сюй Цичэнь прекрасно готовил, с ним было приятно общаться, и хотя Ся Чжисюй был немного раздражающим, но тоже доставлял немало радости — определённо веселее, чем быть одному.

Но Цзян Инь напомнила ему, что в субботу нужно лететь в Шанхай на запись программы.

Из-за бешеной популярности, опасаясь возможных происшествий, на этот раз съёмочная группа организовала для участников общий перелёт и размещение. Ся Сицин сначала не ответил. За эти четыре дня они с Чжоу Цзыхэном ни разу не виделись и не обменялись ни словом.

Сначала он хотел отказать Цзян Инь, но затем передумал.

Чжоу Цзыхэн же не отказался от участия! Зачем же ему, Ся Сицину, быть таким нерешительным? Им просто не удалось переспать, — не нужно вести себя как дезертир. Он отправил Цзян Инь сообщение, пытаясь осторожно навести справки:

[Ся Сицин: Чжоу Цзыхэн тоже едет? Он ничего не сказал?]

Через некоторое время пришёл ответ:

[Цзян Инь: Конечно, едет. В этот раз не сможет только Цэнь Цэнь — у неё турне в Японии. Цзыхэн как раз сдал экзамены, так что может участвовать в записи.]

Похоже, он действительно ничего не сказал.

Он начинал теряться в догадках насчёт Чжоу Цзыхэна.

Днём Ся Сицин отправился из дома Сюй Цичэня прямиком в аэропорт, в той же одежде, в которой приехал четыре дня назад. Только лимонный запах стирального порошка Сюй Цичэня ему совсем не подошёл, — он чихал без остановки, и в итоге, прежде чем ехать в аэропорт, ему пришлось купить и надеть медицинскую маску.

В аэропорту Ся Сицин получил сообщение от Шан Сыжуя и как раз собирался ответить, как услышал, что кто-то зовёт его по имени. Обернувшись, он увидел Шан Сыжуя в красной толстовке и белой бейсболке.

— Сколько времени не виделись! — восторженно бросился к нему Шан Сыжуй. Он обнял Ся Сицина, закрыл глаза и уткнулся лицом ему в шею, сразу начав жаловаться. — Ох, я так устал за последнее время! Знаешь, уже больше трёх дней сплю всего по три часа в сутки…

— Ну не зря же тебя зовут Саньсань [2]. — Ся Сицин заметил, что тот сменил цвет волос — был светло-каштановый, стал пепельно-серый. — Ты снова покрасился?

Шан Сыжуй по-прежнему не поднимал головы, лишь угукнул ему в шею: 

— У-гу. Скоро наш камбэк, вот и пришлось сменить стиль. В последние дни перепробовал кучу оттенков, — наконец-то определились.

— Эх, — Ся Сицин похлопал его по спине. Сам не зная почему, но при виде Шан Сыжуя он каждый раз вспоминал своего непутёвого младшего брата. — Нелегка жизнь айдола.

Вокруг становилось всё больше фанатов, они окружили их со всех сторон. Большинство были поклонниками Шан Сыжуя, но встречались и фанаты Ся Сицина с Чжоу Цзыхэном. Одна девушка в маске подошла ближе и протянула Ся Сицину маленький тортик. 

— Братец Сицин, съешь, пожалуйста.

Ся Сицин, которого всё ещё обнимал Шан Сыжуй, вежливо протянул обе руки, и принял подарок. Хотя на нём была маска, его глаза ласково прищурились. 

— Спасибо.

Фанатка, видя, что Ся Сицин в хорошем настроении, спросила: 

— Братец Сицин, а где Цзыхэн?

Окружающие девушки-фанатки рассмеялись. Ся Сицин мягко ответил: 

— Я тоже не знаю. Наверное, скоро приедет.

— Почему вы не вместе с Цзыхэном?

— Сицин, а почему ты больше не приезжаешь в Пекинский университет?

— Да-да, мы после того дня каждый день туда бегали, а ты больше ни разу не приехал.

— А ещё мы ходили на выставку, — думали, ты придёшь! Но главный экспонат и правда был потрясающий…

Вопросов становилось всё больше, они накрывали его словно прилив. При одной мысли о том дне Ся Сицину не хотелось говорить — горечь от отказа не давала ему покоя. Шан Сыжуй что-то почувствовал, приподнял голову с плеча Ся Сицина и немного стянул маску. 

— Вы что, совсем обо мне не беспокоитесь?

Присутствующие фанаты рассмеялись.

— Саньсань, какой же ты милый.

— Беспокоимся, беспокоимся, Саньсань. Мама тебя любит.

Шан Сыжуй расплылся в улыбке и обхватил Ся Сицина за талию. 

— Вам разве не кажется, что мы с Сицином тоже хорошо смотримся вместе? Почему вы не шипперите нас?

— Ха-ха-ха, это что, сами звёзды теперь навязывают нам пейринг?

— О боже, да я уже шипперю, довольны?

— Саньсань такой милашка~

Только тогда Шан Сыжуй наконец немного успокоился, снова положил голову на плечо Ся Сицина и закрыл глаза. 

— Я так хочу спать, кажется, могу уснуть даже стоя.

Настоящий ребёнок. Ся Сицин прикрыл Шан Сыжую глаза рукой и тихо, ласково сказал: 

— Спи, спи. Вздремни немного, я тебя разбужу. — Затем жестом призвал к тишине готовых завизжать фанатов, одной рукой обнял Шан Сыжуя за плечи, и стал нежно похлопывать.

Фанатки не смели тревожить Шан Сыжуя и могли лишь сдерживать готовые разорваться от восторга сердца, бешено фотографировать и постить в Weibo, вполголоса обсуждая смену CP.

— О боже, CP ЦинСань — просто бомба, я прямо сейчас готова переметнуться.

— Серьёзно, Цзыхэн и Сицин ещё даже не обнимались, а эти двое уже столько раз друг друга тискали.

— ЦинСань — это чисто дружба двух подружек, никакой химии. Два пассива вместе счастья не обретут.

— Я не переметнусь, буду ждать, когда Цзыхэн покажет себя абсолютным топом.

Похоже, у этой фанатки был дар предвидения, потому что в этот момент Чжоу Цзыхэн и правда появился. Он издалека заприметил двух главных героев, окружённых толпой. Шан Сыжуй, словно коала, висел на Ся Сицине, а Ся Сицин, приобняв его за плечи, был нежен и спокоен.

Чжоу Цзыхэн в чёрных брюках и чёрной кожаной куртке, в тёмных очках, с неуложенными волосами и длинной чёлкой, почти закрывающей глаза, приближался к ним широким шагом, с безразличным видом жуя жвачку.

Его фигура и аура были слишком броскими.

— Ничего себе, Цзыхэн пришёл.

— О боже, какой же Цзыхэн крутой, такой альфа в этом образе! Первая супермодель шоу-бизнеса!

— Что-то есть ощущение, будто кого-то поймали на измене…

Глаза за тёмными стёклами смотрели на Ся Сицина, слегка прищурившись. На Ся Сицине была та же одежда, что и в тот вечер. Его машина четыре дня не появлялась на подземной парковке.

Целых четыре дня он не был дома, шлялся бог знает где.

Чжоу Цзыхэн холодно усмехнулся. Ему давно следовало протрезветь. Каков Ся Сицин, он прекрасно знал; ещё чуть-чуть — и попал бы в его ловушку.

— Сицин, Сицин, Цзыхэн пришёл!

Ся Сицин, успокаивавший Шан Сыжуя, тоже услышал обсуждения фанатов. Он поднял голову, снял маску и сквозь плотную толпу людей посмотрел на Чжоу Цзыхэна.

Тот неспешной походкой приближался к нему в своих тёмно-коричневых армейских ботинках. Как ни странно, сначала Ся Сицин испытывал некоторое сопротивление при мысли о встрече с ним, но сейчас ему лишь хотелось, чтобы он в этих самых ботинках оказался с ним в одной постели.

Когда их взгляды встретились, Ся Сицин приподнял уголки губ в улыбке — прекрасной, но фальшивой.

— Давно не виделись, Цзыхэн.

Чжоу Цзыхэн пару раз пожевал жвачку и надул небольшой пузырь.

Со звуком «хлоп» пузырь лопнул в одно мгновение.

Он криво усмехнулся, словно подавая сигнал к началу битвы.

— Давно не виделись.

Короткая передышка не ослабила решимости ни одной из сторон. Словно два бойца, готовых на всё в момент возвращения на ринг, — пламя между ними вновь разгорелось.

И что же теперь делать? Похоже, никто не хочет останавливаться. Никто не считает, что может проиграть.

[1] Тут в одной фразе соединены две идиомы, демонстрирующие контраст между опасным и безопасным способом решения проблемы: 

饮鸩止渴 (yǐn zhèn zhǐ kě) — букв. «пить яд, чтобы утолить жажду», то есть делать опасное или вредное, чтобы временно удовлетворить потребность. Метафора для краткосрочного решения, которое в долгосрочной перспективе может быть разрушительным.

望梅止渴 (wàng méi zhǐ kě) — букв. «смотреть на сливу, чтобы утолить жажду», то есть утолять свои желания или облегчать страдания лишь силой воображения, обманывать себя иллюзией вместо реального решения проблемы. Эта идиома восходит к эпохе Троецарствия и связана с полководцем Цао Цао. Он вёл своих солдат в жаркий летний день через безводную местность. Чтобы поднять боевой дух и отвлечь солдат, Цао Цао объявил: «Скоро дойдём до сливового сада, там можно будет напиться». Солдаты, воображая вкус спелых слив, почувствовали облегчение — жажда стала казаться меньше.

[2] Саньсань (三三) — 3 и 3.