Онлайн чтение книги Масло на холсте Oil on canvas
2 - 28

— Ах.

Тоджин резко открыл глаза и посмотрел на потолочный светильник, похожий на ландыш. В воздухе витал запах пыли, как в помещении, которое долго не использовали.

Повсюду беспорядочно лежали турецкие амулеты в виде глаза, испанская керамика и марокканские гобелены. Он не знал, зачем всё это здесь, но, учитывая, чей это был дом, удивляться не приходилось.

Мебель казалась собранной наугад — от старинных резных стульев до строгих современных кресел. Никакой логики, но почему-то вместе всё смотрелось удивительно цельно.

«Похоже, как раз таки я сюда не вписываюсь».

Но жаловаться бессмысленно — он же сам согласился пожить в доме Марисы.

В комнате стояла духота, несмотря на простор. Куртка, скинутая ранее, уже успела высохнуть. Даже если давно никто не проветривал, радиаторы всё равно делали воздух здесь куда теплее, чем в старом доме Тоджина, где грелось лишь пространство рядом с батареей.

«Да, хорошо тут».

Эта комната, когда-то бывшая спальней великого человека, теперь стала его. Парень провёл ладонью по чёрному покрывалу.

«Невероятная удача».

Хотя можно ли воспринимать это как везение? Чем больше он об этом думал, тем меньше понимал, как к этому относиться.

— Пока оставайтесь здесь. Сейчас снаружи творится хаос из-за Аква Альта. Все привычные пути, скорее всего, затоплены. Завтра сможете съездить домой, собрать вещи.

Распоряжение Луки прозвучало чётко. Тоджин мог только кивнуть в ответ.

— Спите в спальне Марисы, на верхнем этаже.

— А…но у меня ведь нет одежды на смену. Завтра мне нужно на работу…

Даже сам себе он показался жалким, когда произнёс это. Лука на мгновение окинул взглядом его прикид.

И понял, в чём дело. Видимо, и с его точки зрения Тоджин был не особенно подходяще одет для работы.

— Посмотрю, что можно сделать. В этом доме, если покопаться, наверняка найдётся что-то.

— Вы сами будете искать, синьор Орсини?

Его светло-зелёные глаза задержались на Тоджине.

— Других людей, кажется, нет.

— Я сам могу посмотреть…

— Но ведь я справлюсь быстрее, не так ли?

С этим не поспоришь. Единственное место, в котором Тоджин более-менее ориентировался, — это студия на самом верхнем этаже. Но и Луку заставлять бегать по дому не хотелось.

— Уже поздно. Вам домой пора, синьор Орсини.

— Сегодня я тоже здесь останусь на ночь.

Это заявление заставило Тоджина вздрогнуть. Похоже, он отреагировал слишком явно.

Выражение лица Луки говорило:

«Что ты там себе вообразил?»

— Какова причина такого удивления?

— Я…я не удивлён. Просто…замёрз. Вот только…где вы собираетесь спать?

— Думаете, в этом доме нет ни одной гостевой спальни?

«Ах, точно».

Настолько заметно он выдохнул с облегчением, что сам себя спалил.

— Тоджин.

— Д-да?

— Ни того, что произошло тогда на вечеринке, ни того, что случилось сегодня, больше не повториться.

В тишине, нарушаемой лишь плеском воды за стенами, его голос прозвучал низко и спокойно. Прямо и откровенно. Он явно не стеснялся поднять эту тему.

Тоджин порывался что-то высказать, пусть даже с запоздалой обидой, но  предпочёл промолчать и с лёгкой настороженностью кивнуть.

Лука наблюдал за ним, как будто разбирая его по частям.

— Ну…тогда я, пожалуй, поднимусь.

— И, кстати, насчёт того, что было…

Тоджин и шага сделать не успел, как его настигли слова. Затаил дыхание.

— Прошу прощения, Тоджин. Я не ожидал, что это вас так удивит. Поскольку нечто подобное уже случалось между нами, я подумал, вы воспримете это спокойнее.

— А…об этом.

Он изо всех сил старался сохранять спокойствие. Не хотел показаться излишне чувствительным.

Что мог сказать человеку, который только что извинился?

Хотя Лука и выбрал вежливую форму, суть этой «извинительной» фразы звучала как упрёк:

«Ты чего так перепугался? Это ведь пустяки».

Тоджин сжал кулаки и попытался понять, что у того на лице.

Лука выглядел спокойно, как будто зачитывал заранее написанный кем-то текст. Ни намёка на личное отношение.

«Он что…правда просто стремился меня успокоить?»

Но даже если это так — дозволено ли взять и поцеловать кого-то? Это же не какая-то детская игра.

В голове бушевала целая битва из сомнений, и Тоджин тяжело выдохнул.

Этот наглец Лука пошёл бы на всё, чтобы заполучить «Игру воды». Учитывая это, он вполне мог использовать поцелуй как средство для снятия напряжения.

«С чего бы мне разбираться в том, что у него на уме?»

— Ничего страшного.

Сказал Тоджин наконец. Это было не совсем правдой, но ему не хотелось выглядеть тем, кто устраивает сцену из-за пустяков.

Особенно перед человеком, уверенно делающим вид, что ничего не случилось.

«Раз для тебя это ничего не значит, то и для меня тоже».

Если представить, что Лука сделал это для пользы, тогда Тоджин и вправду не имел причин драматизировать.

Тем более, тот в чём-то оказался прав: рекомендация отвлечься действительно сработала.

Когда Лука поцеловал его и ушёл, Тоджин с тяжёлой головой принялся за работу — начал с того, что вдел нить в иглу. Пока соединял разорванные куски холста, в голове всплывало:

«Что это было?»

Потом снова — пока протягивал тонкую нить:

«Почему? Зачем? Как так вышло?»

И после, вглядываясь в структуру среза на холсте:

«Теперь будет повторяться?»

Эти рассеянные вопросы назревали между стежками. И покуда в мыслях не оставалось места для напряжения, было легче. Раз десять он покачал головой — вслед за каждым пятым стежком, кажется. 

Когда на ум приходило именно это — ему было ещё терпимо. А вот когда воспоминания: язык, скользнувший внутрь, широкая ладонь на щеке, обжигающее тепло чужого тела… От них внутри всё закипало. 

Он несколько раз резко тряхнул головой, прежде чем закончил сшивание. Вспомнив, как дрожали руки днём, реставратор усмехнулся: всё это казалось глупым и далёким.

Он справился. Холст собран.

— Вы это называете «ничего страшного»?

Лицо Луки впервые за долгое время потеряло невозмутимость.

— Ну…можно сказать, что это пошло на пользу реставрации.

Тоджин сказал чистую правду. На деле так и было. Но Орсини, похоже, понял по-своему — на его губах появилась лёгкая, кривая усмешка.

— То есть для вас это вполне себе нормальная практика? Потому что, по-вашему, это помогло работе?

— Я разве это утверждал?

— Прозвучало именно так.

Он вовсе не это имел в виду, но стоило услышать голос Луки, в котором проскальзывало насмешливое недоумение, как стало ясно, что прозвучало действительно странно.

— Понятно…вы это так восприняли. Я устал, пожалуй, поднимусь первым.

Будто это Лука что-то не так воспринял.

С таким видом Тоджин поспешно ретировался.

Ему больше нечего было сказать. По крайней мере, для него это казалось вполне логичным завершением разговора. Поэтому он без труда проигнорировал лёгкий смешок, с которым тот его проводил.

При желании Лука мог бы его остановить. Но, к счастью, этого не сделал. И на том спасибо.

— Соберись уже.

Пробормотал Тоджин себе под нос и зашёл в ванную.

Он плеснул в лицо холодной воды. Мысли, которые с ночи крутились в голове, немного прояснились.

— Соберись, Пэ Тоджин.

Повторил он, глядя в зеркало.

Отражение всё ещё казалось растерянным.

***

— Тоин! Сегодня рано пришёл?

Это была Джемма — заметив его в мастерской за ленивым зевком, она приветственно махнула рукой. Тоджин ответил тем же.

Он испугался, что пересечётся с Лукой, и в результате оказался у музея на сорок минут раньше привычного времени. Глупо, но уж как есть.

— Красивая одежда. У тебя сегодня встреча?

Джемма улыбнулась, совершенно не подозревая, что скрывается за этим нарядом.

Утро началось с того, что Тоджин не решился надеть вчерашнюю одежду — хоть она и высохла, но осталась не очень свежей. Он уже собирался выйти в чём было, но, открыв дверь, увидел на стуле у входа аккуратно сложенные рубашку и брюки. Примерил — размер подошёл.

«В этом доме и правда можно найти что угодно. Нужно будет его поблагодарить».

Джемма вдруг понизила голос:

— Тоин, а ты знаешь, что вчера Анджело сильно отругал Лоренцо?

— Что?

— Из-за того, что хотел смешать твою и мою область реставрации. Говорят, он аж покраснел и начал вопить: «Не смей мешать личное с работой!» И добавил, чтобы такого больше не повторялось. Лоренцо, кажется, чуть не заплакал.

Тоджин отвёл взгляд.

Ожидаемо, ведь именно так было прописано в договоре с Лукой.

Всё, что ему оставалось — делать вид, будто впервые слышит обо всём этом.

— Ну, хоть теперь всё определилось. Каждый будет заниматься своим направлением.

— Тоин.

— М?

— Ты и правда близко знаком с Лукой Орсини? На похоронах вы выглядели как близкие люди.

— Мы всего парой слов перекинулись.

Попытался отмахнуться Тоджин.

Но, подумав, понял, что в ближайшее время им, скорее всего, придётся не раз появляться вместе на глазах у других. Хотя бы вчерашний день вспомнить — шли вдвоём в дом Марисы и ловили на себе взгляды прохожих.

— Мы не то чтобы особенно близки…просто знакомы.

— Знакомы?

Джемма прищурилась.

Тоджин в спешке стал убирать инструменты для чистки. Он сам не понимал, почему чувствует такую неловкость.

— Мы оба попали под несправедливое обращение. Если бы начальник был хоть немного разумным, он бы не допустил такого.

— Ну да.

Кивнула она.

— Хотя не думала, что Лука Орсини окажется вменяемым начальником.

Тоджин лишь пожал плечами.

***

Все его вещи из прежнего дома уместились в один чемодан и один рюкзак. Поднявшись по ступенькам, он вытер со лба пот и открыл дверь.

— О?

Пол, который утром покрывала вода, теперь выглядел абсолютно сухим — даже больше: камень казался приятным на вид, будто после хорошей уборки. Тоджин поправил ручку чемодана.

«Интересно, он кого-то вызывал?»

Обстановка резко отличалась от залитых водой улиц Венеции. На один этаж выше он наконец заметил Луку.

— Вы уже здесь. Это всё, что у вас есть?

Спросил тот.

— Да. А вы ещё не ушли, синьор Орсини.

— Всё ищу документ.

— Ах…

Тоджин окинул взглядом помещение. Слово «беспорядок» даже отдалённо не описывало увиденное.

Книги, которые раньше аккуратно стояли на полках, теперь громоздились во всех уголках, а бумаги были раскиданы по всей комнате. Посреди всего этого хаоса, небрежно усевшись, Лука листал одну из папок. 

— Ещё не нашли, да?

— Как видите. Увы.

Он продолжал, не поднимая головы: вытаскивал книгу или папку слева, листал и бросал направо.

Документы, книги, обложки пластинок, альбомы с фото — всё, что из бумаги, теперь находилось здесь, вокруг него.

Размер этих завалов был пугающим.

— Простите, но…если вот так складывать, потом же будет сложнее что-то найти.

Тоджин заметил, как одна из бумажных башен опасно накренилась, и быстро подхватил её обеими руками.

— Уф…

Он глубоко вздохнул, осматривая остальные неустойчивые конструкции из документов.

— Эм…синьор Орсини. Вам помощь нужна? Я мог бы помочь…

Фактически это было «пожалуйста, позвольте мне помочь». Жить в этой неразберихе и без того было непросто, а если такие колонны будут ещё и торчать повсюду в гостиной — это перебор. В доме, где и так всё чрезмерно — глобус размером с мяч, чучела бабочек, хрустальная люстра.

— Не стоит. У вас есть своя работа, Тоджин.

— А, ну да.

Лука даже не взглянул на него.

«Он и правда думает, что найдёт документ в этом месте?»

Как искать иголку в стоге сена. И даже не факт, что эта иголка там есть.

— А вы уверены, что он вообще существует?

— Надеюсь, что нет. Нам это даже выгоднее. Но я уверен, что он есть. Вы же не думаете, что моя бабушка отдала бы такую вещь дочери просто так?

— То есть вы считаете, что картина действительно принадлежит Марисе?

Лука наконец поднял голову. Он медленно провёл пальцем по краю страницы и вдруг усмехнулся.

— Не знаю, так ли это. Но если уж она перешла к ней, документы точно есть.

— Понятно…

Обычная жизнь это было, мягко говоря, не про них.

«Вот что значит — богатые люди».

В любом случае, его задача — не искать документы.

— Я тогда вещи оставлю и поднимусь.

— Хорошо. Я, кстати, и в студии отложил всё, что может быть связано с бумагами. Если увидите что-то странное — обязательно скажите.

— Конечно.

— До скольки вы планируете сегодня работать?

— Простите?

Тоджин не сразу понял вопрос. Лука взглянул на него, и этот взгляд как-то сразу заставил внутренне сжаться. Потом слегка постучал пальцами по циферблату часов.

— Я имею в виду, до какого часа?

— А, даже не знаю. Думаю, пока не закончу всё, что на сегодня запланировал.

— По-моему, это совсем не по-профессиональному. Вы разве не можете хотя бы примерно прикинуть, сколько займёт работа?

«Он что, цепляется?»

На лице Луки не дрогнуло ни единой мышцы. По смыслу — да, звучало как наезд, но интонация была мягкая, спокойная. Он сейчас придирается к недостатку профессионализма, даёт совет или выговаривает? В ответ у Тоджина вышло нечто вялое:

— Разумеется, я могу это предположить…

— И?

— Разве не вы сами сказали, чтобы я пожил здесь и работал как можно больше?

— Всё верно, но если дело вдруг дойдёт до суда — что мне тогда делать? Мне и так неловко, что не удалось выделить вам отдельное помещение, так что хотя бы какой-то разумный рабочий график должен быть.

«Выходит, он не придирался».

Тоджин смотрел на чёткий профиль Луки, на ровную линию его носа. Тот быстро перелистывал кипу бумаг. Быстро, но ни один лист не оставался без внимания. И при этом отвечал абсолютно спокойно.

— Если работать в обычном ритме, я точно не успею завершить реставрацию в срок.

— Тогда просто подберите скорость, которая позволит уложиться в срок. Но всё же слишком перегружать себя — не лучшая идея.

«Говорит, как будто это не его дело».

Баланс между работой и жизнью — Тоджин слышал, что такое существует. Возможно, в другой жизни и удастся его соблюсти. Но в этой — явно нет. Без особого энтузиазма он прикинул объём и темп своей работы.

— Думаю, к половине девятого на сегодня всё закончу.

— Тогда в девять спуститесь вниз.

— Зачем?

— Ужинать.

— Синьор Орсини...мы с вами?

Тот отложил бумаги и неспешно огляделся по сторонам. Уже знакомый жест. Тоджин знал что он скажет дальше.

— Нет, ну синьор Орсини, я понимаю, что никого больше нет, но…я…я-то почему?

Лука снова сосредоточился на бумагах.

— Можете считать, что это деловая встреча.

— Тот, кто приглашает, тот и платит, верно?

В ответ послышался лёгкий смешок, едва уловимый. Тоджин не понял, что в его словах было смешного.

***

— Ах…

С тихим стоном Тоджин снял лупу. Закончив работу, потянулся — шея затекла до ломоты. Несколько часов не вставал с места, но всё-таки уложился в срок.

«Когда есть договорённость, как ни крути, а должен успеть».

Подумал он.

При иных обстоятельствах у него бы ушло на это ещё около часа, но заказчик находился буквально внизу, и предстоял совместный ужин, объявленный деловой встречей. Нет ничего удивительного, что он из-за нервов начал работать быстрее обычного.

Поворачивая шею то в одну, то в другую сторону, парень опустил взгляд на свою одежду.

«Интересно, можно так и пойти?»

В той самой рубашке и брюках, которые Лука оставил ему утром.

«Деловой ужин…»

Что-то новое для Тоджина. Обычно он просиживал дни в реставрационной мастерской, возясь со старыми полотнами.

— Куда обычно ходят на такие встречи?

На ум ничего конкретного не приходило. Такое только в дорамах видел.

«Какая у нас вообще может быть деловая встреча? Он что, хочет узнать, как идёт работа? Но ведь с начала реставрации прошло всего два дня».

Ответа не находилось.

Минуя гостиную, перевёрнутую вверх дном, он спустился вниз.

— О…

На первом этаже оказалось неожиданно тепло. И пахло томантным соусом. На кухне стоял высокий мужчина в костюме без пиджака и с завязанным чёрным фартуком.

— Вы готовите?

Вырвалось само собой. Лука мельком взглянул на него и убавил огонь. Из кастрюли с соусом раздался мягкий плюх — что-то внутри лопнуло.

— Ещё и пасту…

— Вы не едите пасту?

— Нет, ем. Конечно, ем.

— Тогда пока присядьте.

Впрочем, разве большинство событий, связанных с Лукой Орсини, когда-нибудь укладывались в рамки здравого смысла? Тоджин сделал глоток холодного вина.

Между ними повисла тишина. Первым завёл разговор реставратор.

— Ах, да. Сегодня мне поручили чистку масляной живописи в Кадорсини. Как в Уффици. Спасибо вам за это.

— Я просто исполняю условия контракта. Благодарить за это не обязательно.

— Но вы ещё и одежду сегодня мне нашли. За это я тоже признателен.

«Разве на деловом ужине не положено говорить что-то такое? Или о чём вообще тут разговаривают?»

Увы, его знание итальянского как раз не охватывало раздела «вежливой светской беседы». Тем не менее, молчание становилось слишком ощутимым, и он в очередной раз заговорил, затронув тему сделки.

— Документ вы пока не нашли, верно?

— Нет. Пока что ничего.

И на этом всё.

Вопрос сам по себе не предполагал продолжения. Тоджин наматывал на вилку пасту, радуясь хотя бы тому, что есть чем занять руки. На вид — обычная паста, но, учитывая, кто её готовил, особых надежд он не питал.

Поднёс вилку ко рту, попробовал и его глаза округлились.

— Вкусно! Правда.

— Рад слышать.

Наверное, сработало то, что он ничего не ждал. Но реакция была искренней. Лука отставил бокал с вином и слабо улыбнулся. Улыбка придала Тоджину немного уверенности.

— А как дела с аукционным домом? Всё хорошо?

— Да.

— Похоже, вы смогли составить себе довольно свободный график.

— Не совсем так.

И уверенность тут же рассыпалась. Опять замолкли. Звук поставленной вилки, плеск в бокале — всё казалось в этом молчании особенно громким.

«Так и до несварение недалеко. Лука всегда был таким неразговорчивым?»

Тоджин в уме перебрал все свои разговоры с ним, стараясь припомнить, был ли тот всегда таким молчаливым. Вроде бы не оставлял впечатления немногословного человека. 

Он вздохнул, сам того не замечая. Ему не хотелось, чтобы тот услышал, но в такой тишине это было неизбежно.

— Я всегда исхожу из того, что может произойти что угодно.

Неожиданно сказал Лука.

— Но если удастся продать картину Батисты Соролья, остальное уже не будет иметь большого значения.

— А, ну да…звучит разумно.

Тоджин решил сменить тему: не мог же бесконечно сидеть в роли интервьюера.

— А вас не интересует, как продвигается реставрация?

— Прошло всего два дня. Было бы неразумно ожидать, что уже есть какие-то видимые результаты.

— А…

«Как человек, умеющий быть таким внимательным, может не замечать, как неловко это молчание? Что же теперь сказать?»

«Ах», «Эм», «Ну», «То есть» — уже десятки раз за вечер Тоджин пытался заполнить тишину хоть чем-то. Он как раз вяло ковырял креветку в тарелке с пастой, когда вдруг…

Щёлк.

Раздался звук поворачивающегося ключа в замке.

Они с Лукой одновременно вскинули головы. Растерянные взгляды встретились. Что происходит — понять было невозможно. Дверь открылась.

— Привет, кузен.

На пороге стоял Клаудио.

Лицо Луки перекосилось. 

Взгляд пришедшего скользнул со стола на Тоджина. В его зелёных глазах сверкнул холодный, заинтересованный огонёк.

— И мой друг-реставратор…

— Клаудио.

Голос Луки резко обрубил фразу.

— А он что здесь делает?

— Это незаконное проникновение, тебе не кажется?

— Я всего лишь принёс тебе ключ. Проходил мимо, увидел свет, решил занести лично.

Развёл руками непрошеный гость.

Лука даже не пытался скрыть раздражения. Он подошёл к Клаудио, резко выхватил у него ключ и замер, возвышаясь над ним. Когда в одном помещении оказываются двое таких высоких мужчин, пространство сразу кажется тесным.

— Придётся сменить замок. Уж извини, но уверен: ты обзавёлся дубликатом.

— Почему сразу «незаконное проникновение»? Обидно, знаешь ли — это ведь дом моей тёти. К тому же, ты забыл, что я сотрудник фонда?

Лука в ответ открыл дверь в коридор. Протянутой рукой, без слов, жестом показал на выход.

Потрясающая сдержанность. 

Но Клаудио прошёл мимо него, прямиком к Тоджину.

— Но погоди...почему мой друг-реставратор здесь оказался?

— Он мой гость. Клаудио, это не твоё дело.

— Да? Отчего тогда мне кажется, что это как раз моё дело? У тебя тут что, появилась картина, требующая реставрации? Говорят, он теперь даже днём почти не работает. И потом, разве у вашей аукционной компании не своя команда реставраторов? Она ведь давно уже сформирована. Так зачем тебе понадобился именно он?

Взгляд Клаудио скользнул вниз, к Тоджину. Цвет глаз у него был тот же, что и у Луки, но ощущение — совсем другое. Тоджин только теперь опустил вилку, которую до сих пор бессознательно сжимал.

— Добрый вечер.

— Вы тут, что ли, в игрушки играете? Семейный ужин с кукольным сервизом? Меня бы тоже пригласили. Я, между прочим, ещё не ел.

Игнорируя приветствие, с грохотом плюхнулся на стул, где только что сидел Лука.

«Что теперь делать?»

Тоджин окончательно растерялся.

Несколько мучительных минут неловкого молчания казались теперь в сто раз предпочтительнее. Лука положил руку Клаудио на плечо, но тот тут же оттолкнул её.

— Ты, надеюсь, понимаешь, насколько сейчас груб, Клаудио?

— Между друзьями и такое бывает.

— Друзья?

Это прозвучало как смешок. Лицо Луки застыло.

— Не с тобой, кузен. С ним. Мы ведь с тобой друзья, правда, реставратор?

Он ткнул пальцем то в Тоджина, то в себя. До парня не сразу дошёл смысл сказанного — он приоткрыл рот:

— Что?

— Пэ, да? Мы же друзья. Тогда в сквере…помнишь?

— А…да…

Тот неловкий, странный эпизод.

«Лука же не подумает, что я с ним заодно?»

Именно Клаудио тогда подошёл к нему. Это было ещё до того, как договор с Лукой вообще был оформлен.

Тоджин медленно покачал головой, глядя на Луку. Но Клаудио, казалось, опередил их обоих.

— Кажется, ты тогда говорил, что не знаешь, где находится дом Марисы. А теперь вот сидишь в нём. Так кто тебя, дружище, сюда всё-таки притащил?

— Я…я впервые здесь сегодня.

От вранья сердце забилось быстрее.

Голос предательски дрогнул, и Тоджин торопливо поднёс к лицу бокал, чтобы скрыться за ним. Холодное вино обожгло горло.

Клаудио усмехнулся — хищно, с удовольствием.

— Впервые? Правда?

— Да.

— А зачем пришёл, а, дружок? Что тебе тут надобно?

Клаудио положил руку на предплечье Тоджина. Тот тут же, рефлекторно, отдёрнул руку. В следующую секунду Лука резко сжал плечо кузена — так, что тому уже некуда было дёрнуться.

— Встань, Клаудио.

— Дай хотя бы услышать ответ.

— Тоджин не обязан тебе ничего объяснять. И уж тем более — терпеть вот такие прикосновения.

— Послушай, я с ним разговариваю, не с тобой, кузен.

На его лице отразилось упрямство. Похоже, просто так из этой сцены не выйти. Не в силах больше выносить напряжение, Тоджин заговорил:

— Это…

И тут же пожалел.

«Что я делаю?! Почему вообще вмешиваюсь?!»

Тем более, что продолжить мысль он так и не смог. Всё сказанное в любом случае обернулось бы против него.

Лука и Клаудио одновременно повернулись к нему. Чтобы выиграть время, Тоджин вновь потянулся к бокалу с вином.

«Что сказать?»

Он бросил взгляд в сторону Луки. Лицо того ничего не выражало, как маска.

«Ну сделай хоть что-нибудь. Намекни хотя бы!»

Тоджин сделал глоток вина — медленно, чтобы потянуть время.

— А как вы сами думаете?

Наконец выдал он, опуская бокал.

— Это я тебя и спрашиваю.

— Вы же не думаете, что я по вечерам здесь картины реставрирую?

— А если нет, тогда зачем ты здесь? Правда, в куклы играете?

Отмазаться никак не получалось, всё, что он сказал, словно подтверждало:

«Да, у нас тут что-то странное, и я нервничаю по этому поводу».

Он сглотнул и посмотрел на Луку. Тот провёл ладонью по подбородку — не той рукой, что держала Клаудио за плечо.

«А…»

Тоджин вдруг вспомнил, как эта рука обхватывала его щёку, сжимала его лицо. Вспомнил тот странный, грубоватый, но эффективный способ Луки утихомирить его тревогу.

«А что если…».

Он принял решение. Быстрое, но единственно возможное. У него не было других вариантов, кроме как рискнуть.

— Мне можно?

Тихо уточнил.

— Тоджин, подождите минутку.

Лука попытался остановить его, но это уже не имело значения.

Тоджин посмотрел на него, слегка кивнул и, будто вытаскивая ком из горла, пробормотал:

— Можно я скажу, что…мы встречаемся?

Он уставился в стол. Горло сжалось так, что стало трудно глотать.

«Вот и сказал».

Чем дольше молчал, тем безумнее казалась эта ложь. Он тихо выдохнул — и, похоже, выглядел в этот момент не как человек, лихорадочно врущий, а как будто признался в чём-то личном, интимном.

— Встречаетесь?

Переспросил Клаудио, совершенно обалдев.

Тоджин не осмелился взглянуть в сторону Луки. Но раз вбросил это, то надо было дожимать.

— А иначе как бы вы объяснили, почему я в такой час здесь…с Лукой?

* Перешёл на «ты», называя Луку неформально.

— С этим реставратором? Ты?

Он бы и сам на месте Клаудио сильно засомневался. Согласится ли Лука подыграть?

Тот поднял руку и провёл ею по волосам. Жест являлся простым, обыденным, но Тоджину он показался попыткой скрыть замешательство.

Что бы там ни значила для Луки «Игра воды», представить, что он вот так, с ходу согласится на слух о романе с мужчиной — да ещё в стране, где многое решается через церковь…слишком смело.

— Тоджин…

Лука подарил ему тёплую, уверенную и удивительно обаятельную улыбку.

— Это ты хотел всё скрывать. А я ведь говорил, что мне всё равно. Рад, что ты признался.