Онлайн чтение книги Масло на холсте Oil on canvas
1 - 22

— Что-то не так?

Сказав это, Тоджин тут же убрал кусочки холста от огня и положил их как можно дальше.

Несмотря на смелый тон, его руки дрожали.

Лука спокойно наблюдал за ним. Он выглядел как недовольный король — суровый и высокомерный.

— Эти фрагменты кажутся вам настоящими?

Уточнил Тоджин. Спросить такое, глядя в его глаза, было непросто. 

Взгляд Луки вдруг смягчился. Удивительно, но он даже слегка улыбнулся.

— Я тоже заказывал экспертизу.

Даже услышав это, мужчина и бровью не повёл. Это бесило больше всего.

— Контракт аннулируется. В конце я добавил пункт: «Данный контракт основывается на взаимном доверии, и если оно будет нарушено, он автоматически теряет силу». Синьор Орсини тоже ознакомился и подписал.

— Да, вы правы.

— Э…что?

— Я сказал — вы правы. И что теперь будем делать?

Лука будто заранее предполагал, что такое может произойти. Ни намёка на растерянность. Он словно действовал по запасному плану.

— Вы знали, что я тоже заказывал экспертизу?

— Разумеется, нет.

«Тогда почему ты такой спокойный, чёрт бы тебя побрал…»

Может, внутри у Луки и бурлила злость, но внешне он никак себя не выдавал: казалось, что ни слова, ни действия реставратора не произвели на этого обманщика ровным счётом никакого впечатления.

— Вам не стыдно?

— Ну…я осознаю, что этим вряд ли стоит хвастаться.

— Вы же пытались обмануть наивного иностранного работника! Вас не мучает совесть?

— Будь у меня совесть, я бы на такое не пошёл.

«Логично…»

Лука Орсини поднялся со своего места и вновь наполнил бокал.

— Если вы не против, я хотел бы продолжить разговор.

«Что за чушь он несёт?»

Подумал Тоджин, но вслух этого произнести не успел.

— Расскажите о своём плане, Тоджин. Что собираетесь делать дальше?

— Даже если план есть, с чего я должен делиться им с вами?

— Ах, значит, плана пока нет?

Точное попадание.

Кроме как восстановить «Игру воды», у Тоджина не было другого плана. Да он и представить себе не мог, что наглец попытается обвести его вокруг пальца. Ему захотелось впечатать в стол лицо этого человека.

У парня всё ещё оставалось несколько карт в рукаве. Не лучших, но всё же.

— Как это нет? Для начала я могу пойти к Клаудио Орсини и рассказать ему, что произошло.

Лука чуть напрягся, услышав это имя. Самую малость. Такую перемену в его настроении мог уловить разве что глаз профессионального реставратора. Однако тот быстро вернул себе спокойствие.

— Думаете, он вам поверит? Я свою семью знаю. В этом бизнесе, если ты годами покупаешь и продаёшь искусство, значит и сам не раз попадался на уловки, и других обманывать научился.

Смысл был ясен.

«Таких, как ты, Клаудио всерьёз не воспримет».

Впрочем, Тоджина эта информация не удивила.

— Я лишь беспокоюсь о вас, Тоджин.

— Последний, от кого я бы хотел слышать такие слова.

Заботливый кот, рассуждающий о судьбе пойманной мыши. В голосе ни капли сочувствия. Слово «беспокоюсь» из его уст звучало скорее как издёвка.

Верить он теперь собирался только документам, а не пустым обещаниям.

Именно поэтому Тоджин ранее и настоял на бумажной подстраховке.

— Контракт у меня на руках. Это весомый аргумент, чтобы поверить мне.

— И вы думаете, я буду сидеть сложа руки, и просто наблюдать?

— Вы собираетесь его порвать?

— Есть способы и попроще. Например, официально заявить, что никакого контракта я не видел, не подписывал и с Тоджином никогда тет-а-тет не встречался.

— У меня есть ваша подпись. И она настоящая. Не несите чепуху.

— Тогда мой адвокат скажет, что для реставраторов подделать подпись — не такая уж и проблема. Даже не нужно вспоминать Тома Китинга или Эрика Хебборна.

* Том Китинг и Эрик Хебборн — известные фальсификаторы произведений искусства 20 века. Китинг, реставратор из Англии, создавал копии и намеренно оставлял в них следы подделки. Хебборн подделывал картины и успешно продавал их крупнейшим галереям и аукционам.

— Вы ставите меня в один ряд с фальсификаторами? Нет…вы сейчас меня шантажируете?!

— Я всего лишь описываю возможные сценарии, если вы начнёте действовать необдуманно.

«Вот же подлец…»

— Разве вы сами не говорили, что уважаете правила?

— У меня есть склонность трактовать их по-своему, Тоджин.

«Псих!»

За вежливостью и бархатным голосом скрывался законченный мерзавец. Обёртка из золота, а внутри — плесень и гниль.

У Тоджина был ещё один аргумент, который он не хотел предъявлять. Уж очень низкий поступок. Но раз он всё это затеял, то пора падать на самое дно.

Парень достал телефон и включил запись. Речь Луки звучала отчётливо, каждая фраза.

— Мне могут не верить, но в голосе синьора Орсини сомневаться не станут.

Именно в этот момент с лица мужчины слетела маска спокойствия. Короткого фрагмента записи оказалось достаточно. 

Тоджин отключил звук. 

Лука залпом осушил остатки алкоголя.

— Дотошный и подозрительный Тоджин. Ну, предположим, Клаудио вам поверит. Что дальше?

У Тоджина на руках и бумаги, и запись. Конечно поверит. Да даже адвокаты так не готовятся, как он к этой встрече. Внутренне парень усмехнулся.

— Что дальше?

Переспросил он в ответ и Лука пояснил.

— Кому тогда достанется картина?

— …

— Подумайте, Тоджин. Владелец до сих пор не установлен. Значит, начнётся спор о праве собственности. Если она принадлежала синьоре — она моя. Если Марисе — перейдёт в фонд. Но мы ведь не видели ни одного документа о передаче прав, не так ли? Пока его ищут, уйдёт куча времени. А как только начнётся разбирательство — путь один: суд.

— Всё равно ведь при согласии сторон восстановление…

— А если я не дам согласия?

Стоило ему это сказать — Тоджину пришла в голову одна-единственная мысль:

«Вот же ублюдок...»

Если Лука Орсини — один из законных претендентов на картину — откажется от согласия на реставрацию, ситуация будет не в его пользу. Судебные тяжбы, бесконечные разбирательства. Реставрация, конечно, состоится, но вот когда…

— Вы наверняка знакомы с итальянской системой правосудия. Судится с кем-то — дело не быстрое. И очень нудное. А у нас каждый день на счету.

Сколько времени картина провела в ящике — неизвестно, но на ней ни плесени, ни следов насекомых, что само по себе чудо. 

Если мир узнает, что «Игра воды» существует, это станет проблемой. Чем выше интерес публики, тем больше рисков: воровство, вандализм, теракты…

Все эти возможные события пронеслись у Тоджина перед глазами.

— Даже если не брать это в расчёт — я не думаю, что Клаудио или тем более фонд Батисты доверят вам реставрацию. И даже если вы поставите это условием — я всё равно буду против. Против того, чтобы реставрировал именно вы.

— Простите, а вы вообще, к чему всё это ведёте?

Тоджин мечтал втоптать его в грязь — просто чтобы увидеть, как тот хоть раз почувствует, что такое проигрыш. Но он был ему нужен.

«Выходит, он всё равно победил? Обманул меня — и вышел сухим из воды?»

— Тоджин.

Судьба сводит с разными людьми — и с мудаками тоже. Отвечать парень не хотел, просто посмотрел на него.

— Я признаю, что в этот раз ошибся.

— А?

— Можете меня придушить, если хотите. Однако я предлагаю вам заняться реставрацией.

— Погодите. Что?

— Я прошу дать мне шанс. Ещё один.

«Абсурд».

Фраза о том, что он ошибся, прозвучала почти как извинение. А следом — предложение придушить его, и надо признать, звучало это чертовски заманчиво. А следом...

«Реставрация? Я? Снова? Шанс?»

— Вы хотите, чтобы я занялся восстановлением? После всего произошедшего? И при этом ещё и сохранил это в тайне? Как сказано в контракте?

— Именно так.

— А с чего я вообще должен вам верить?

— Ни с чего. Можете не верить. Но вы ведь хотите заняться картиной. А, как мы только что выяснили, других путей нет.

Это задевало, но Тоджин постарался не демонстрировать раздражение. То, что сказал Лука, являлось истиной. Парень посмотрел на него с видом «ну, продолжай, раз начал».

— Я не прошу доверия. Просто предлагаю решение, в котором ни вы, ни я ничего не теряем.

— Вы хотите работать в команде?

— Да. Мы станем командой, не доверяя друг другу. С кучей подстраховок — без шансов на предательство.

— Говорите так, будто это я вас предал.

Несмотря на сказанное, Тоджин прикидывал выгоду.

«Или я уйду ни с чем, или стану в одну упряжку с бездушным аукционистом...»

Думать тут не о чем, иных путей нет.

— Учитывая, как вы себя повели, одной зарплаты мне теперь недостаточно.

— Сколько?

— Сумму выбирайте сами. Просто напомню — реставрация картины Пикассо «Сон» обошлась недёшево. Вы же знаете.

* Картина «Сон» — одно из самых известных произведений Пабло Пикассо, созданное в 1932 году. На ней изображена его возлюбленная Мария-Тереза Вальтер. В 2006 году владелец картины, Стив Уинн, случайно повредил её, проткнув холст локтем, что потребовало реставрации стоимостью примерно 90 000 долларов. Несмотря на это, в 2013 году полотно было продано за 155 миллионов долларов, став одной из самых дорогих картин в мире.

— Человек вы амбициозный, как я вижу.

Такие деньги — не мелочь на кофе, так что реакция вполне ожидаемая.

Куда больше Тоджина удивило то, что Лука согласно кивнул.

— Но и у меня будет одно условие.

— Наглости вам не занимать. Ладно, выкладывайте.

— Нужно найти документы, подтверждающие, кому принадлежит картина. Марисе, бабушке — неважно. Помогите мне с этим.

— А мне-то зачем в этом участвовать?

— Потому что, если окажется, что картина моя, вы сможете спокойно продолжать реставрацию, даже если всё пойдёт наперекосяк. О том, что картина вообще есть, не должны узнать лишние уши. Чем больше народу начнёт шептаться об этом, тем скорее информация дойдёт до Клаудио. И не только до него. Желающих заполучить эту работу — хватает.

Звучало утомительно, но Тоджин понимал, что и его выгода в этом сложном уравнении тоже учтена.

— Хорошо. Будем искать вместе. Что, если окажется, что по бумагам картина принадлежит Марисе?

Слегка приподняв бровь, Лука молча посмотрел на него, будто сам вопрос казался ему странным, и неторопливо ткнул пальцем в сторону камина.

«Бабушка воспитала ужасного внука…»

Только и подумал Тоджин.