Онлайн чтение книги Масло на холсте Oil on canvas
2 - 30

— Хм.

Разговоры в реставрационной мастерской Кадорсини велись вполголоса, и царила неспешная, сосредоточенная атмосфера, как и подобает при такой кропотливой работе.

Да, обычно всё было именно так.

— Это он?

— Лица не разглядеть...

Но только не в этот день.

С самого утра незваные посетители начали толпиться у отдела реставрации.

Их взгляды в основном были прикованы к спине и затылку Тоджина.

— Это он? Он, да?

«Вот же попал».

Тоджин поправил лупу, старательно игнорируя отчётливо доносившиеся до него реплики. Рабочая увеличительная линза каждый раз придавала ему вид чудаковатого учёного, но сейчас он был благодарен ей хотя бы за то, что она хоть немного прикрывала лицо.

— Кто не из мастерской — все вон отсюда. Дел полно, что за балаган?

Похоже, Анджело наконец-то решил вспомнить о своих обязанностях начальника. Он прикрыл дверь, и зеваки ушли, но напряжение никуда не делось. Тоджин это чувствовал. Просто изо всех сил делал вид, что не замечает.

— Ох, ну правда, хотите разузнать — так подойдите и спросите.

— Но тебе же тоже интересно, правда? Спрашивать об этом — это уже считается дискриминацией?

— Спросить-то можно, это не допрос же какой-то.

— Эй, вы что, на перемене в младшей школе?

«Надо наушники воткнуть…»

Слушать всё это и притворяться, будто не слышит, — утомляло сильнее самой реставрации.

Он сам виноват. Не ожидал только, что слух разлетится с такой скоростью.

«Чёртов Клаудио…»

Тоджин злобно стиснул зубы.

— Эм, Тоин.

Джемма, словно вытолкнутая вперёд, подошла ближе. Наверное, решили, что с ней у него отношения получше. 

Он демонстративно сконцентрировался на работе.

— А?

— Всё нормально? Я имею в виду, вообще. Не только сегодня.

— Сегодня работы навалилось выше крыши, вот это и беспокоит. Не успею закончить до конца смены.

— Ну да, сегодня тут у нас оживлённо как никогда, правда?

— Угу. А ещё вот эта штука вроде недавно реставрировалась, а трещины всё равно глубокие. Похоже, влажность всё-таки серьёзная проблема. Джемма, подай, пожалуйста, паяльник.

— Да, всё из-за влажности. Строить музей в Венеции — безумие чистой воды.

С этими словами она, как и ожидалось, передала ему электрический паяльник. Тоджин аккуратно прижал его к тыльной стороне холста, покрытого тонкой тканью. Клей плавился слишком медленно.

— Но это...помимо работы, Тоин...

— А?

— Личная жизнь у тебя в порядке?

Он надеялся на её отступление, но Джемма стояла на своём. Та всегда была хорошей подругой, искренне переживала, и при таких обстоятельствах притворяться становилось особенно тяжело.

«Да я бы и рад рассказать, честно. Но…»

Вот только то, что она и другие в музее хотели бы услышать — было за гранью допустимого. Вздохнув про себя и мысленно извинившись перед ней, он поднял голову.

— А? Прости, не расслышал, что?

— Нет, ничего. Тоин, слушай, может, пообедаем потом вместе? За мой счёт.

Серьёзная соперница. Джемма, вечно стремившаяся докопаться до сути, особенно если в деле замешаны пикантные слухи. Видимо, её тоже грызло любопытство.

После такого напора отступать бесполезно. Тоджин смирился с тем, что скоро ему придётся подтвердить многое.

— Наверное, получится. Ты же в прошлый раз угощала меня, теперь моя очередь.

С натянутой улыбкой он опять уткнулся в холст.

Намазывать клей, прогревать паяльником. И снова — клей, и снова — тепло. Из всей этой суматохи старый потрескавшийся холст был единственным, что дарило Тоджину хоть какое-то чувство покоя.

Но вбить последний гвоздь в распространившиеся слухи пришлось не за обедом с Джеммой.

Точнее, это сделал даже не он сам.

— Тоджин.

Полдень. Лобби музея в час обеденного перерыва и одновременно конца смены Тоджина. Охрана, сотрудники информационной стойки, работники кафе и кассы — все как назло собрались в одной точке. Через это место ежедневно проходят сотни людей, и именно здесь его окликнул мужчина, которого Тоджин, если бы только мог, предпочёл бы избежать любой ценой. Лука Орсини.

«Чёрт возьми».

Большинство сотрудников музея тут же уставились на них. Джемма рядом подпрыгнула от неожиданности.

— Синьор Орсини.

— Я вас ждал.

— А, меня?

«Совсем забыл о том, что является директором. В вестибюле столько народа. Что он творит?»

Как один из сотрудников, он был бы не прочь выразить недовольство таким безответственным подходом к управлению. Конечно, он этого не сказал. Лишь беспокойно закатил глаза. Быть в центре внимания, оказывается, невыносимо. Он никогда не попадал в такую ситуации — и это только усиливало тревогу.

— А кого ещё мне тут ждать, кроме Тоджина?

Идеальный актёр на роль «ненастоящего бойфренда». Взгляд, пронзающий до глубины, будто щекочущий изнутри, вывел Тоджина из равновесия. Он непроизвольно прикусил нижнюю губу.

— А…по какому делу?

— Мы же собирались пойти вместе.

— Прямо сейчас? Куда?

— Я же утром говорил. Вы не помните?

«Да какой там разговор. Сегодня мне страшно было даже столкнуться с ним в доме, поэтому я встал на рассвете и ушёл один».

Он был уверен: сегодня утром он точно не видел даже волоса Луки.

— Мы с вами?

— Да. Вы что, не помните?

Тоджин распахнул глаза и уставился на него. Лука вполне мог бы понять, что значит этот взгляд:

«Прекрати свои шуточки».

Но тот лишь чуть поднял брови, как бы изображая непонимание.

— У меня вообще-то обед назначен…

— Нет, иди, Тоин. Пообедаем как-нибудь потом. Всё в порядке. Правда, всё нормально.

Всё, что хотела узнать, она уже узнала. Джемма даже подтолкнула его в спину, активно, с энтузиазмом.

— Вперёд, Тоджин.

Лука слегка прикоснулся к его спине. Тоджин дёрнулся, но попытался скрыть это. Было неловко, но кроме как натужно улыбнуться, он ничего не мог придумать. Лука в ответ подарил ему идеальную улыбку.

Выглядели они действительно как пара.

— А что за встреча-то?

Как только они вышли из музея, Тоджин отстранился. Рука Луки опустилась, и тогда ему стало чуть легче дышать.

— Я не успел с вами поговорить — вы очень рано ушли.

— Получается, договорённости не было.

— Я отправлял сообщение, но оно осталось без внимания.

— Ну так я же на работе, не до телефонов.

— Ответ идеален для сотрудника — сто баллов. А вот для партнёра — полный провал, ноль. Это тоже добродетель конфуцианства?

На эту язвительную реплику Тоджину нечего было ответить, и он просто промолчал.

Лука усмехнулся, наблюдая за его молчаливой борьбой.

«Смешно тебе, да?»

Без причины — но всё равно раздражало.

Лука зашагал первым. Тоджин — следом.

Он машинально шёл за ним и вдруг заметил, что улицы какие-то непривычные. Они шли не в сторону дома Марисы.

— А куда мы вообще идём?

— Узнаете.

— Что?

Лука, не отвечая прямо, остановился и посмотрел в сторону канала. Тоджин проследил за его взглядом и увидел белую лодку.

В носовой части — кремовые сиденья на восемь человек. У штурвала — лобовое стекло, а за ним, ближе к корме, ещё один ряд сидений. Всё выглядело элегантно, современно и явно недёшево.

— Сюда?

Недоверчиво спросил Тоджин.

В ответ Лука без лишних слов легко перемахнул внутрь, опираясь на свои длинные ноги. Лодка покачнулась от резкого движения. Тоджин, наблюдая за этим, тяжело вздохнул.

— Мне вообще-то работать надо. У меня реставрация.

— Это важнее.

— Нет ничего важнее реставрации.

— Садитесь. Речь о документах, это важно.

— Нет, сначала скажите, куда мы едем — тогда я и сяду.

— На Лидо.

* Лидо — длинный узкий остров в Венеции, отделяющий Венецианскую лагуну от Адриатического моря. Это одно из немногих мест в городе, где можно передвигаться на автомобиле. Лидо известен своими пляжами и курортной атмосферой, а также тем, что там ежегодно проходит Венецианский кинофестиваль.

— Зачем нам туда?

— Подруга бабушки живёт там. Хочу спросить, не знает ли чего насчёт документа.

— Вы и один могли бы съездить.

— Увы, она меня недолюбливает.

— А я, по-вашему, сразу ей понравлюсь?

— Однозначно больше, чем я. Она из Гонконга и вечно жалуется, что устала от «этих белых».

На это Тоджин только цыкнул языком.

Что ж. Кто бы ни была подруга синьоры, фраза про «этих белых» — ему до боли понятна. Цвет кожи, может, и не главное, когда речь идёт о людях, но когда долго живёшь за границей, в какой-то момент начинаешь испытывать странное, едва уловимое чувство облегчения при встрече с человеком своей расы.

Поколебавшись секунду, он всё-таки взял протянутую руку и перебрался в лодку. Она качнулась.

Он неловко уселся на мягкое сиденье, вцепившись в поручень. Лука ловко освободил лодку от длинной верёвки, привязанной к вбитому в канал столбу, и встал за штурвал. Раздался гул мотора. Тоджин сглотнул.

— Синьор Орсини, вы ведь умеете этим управлять?

— У меня есть лицензия. Не волнуйтесь. Вас укачивает?

— На вапоретто нет.

— Это не вапоретто.

— Не стоит волноваться обо мне.

Катер двинулся с места, неспешно рассекая водную гладь. Странное чувство. Как и сказал Лука, даже несмотря на то, что и это судно шло по воде, разница с вапоретто ощущалась отчётливо — возможно, из-за размера. Ветер гладил щёки, струи воды разбегались по бортам — всё было слишком живо. Тоджина внезапно охватил страх.

— Мы что, вот так просто стартанём? А ремень безопасности? А спасательные жилеты?

— Это не машина, так что ремней нет. А жилеты, если не ошибаюсь, должны быть под сиденьем. Во всяком случае, до этого они там были.

— «Если не ошибаюсь»?

— Я попросил секретаря их положить, так что не уверен.

Ответ звучал зловеще. Лодка набирала скорость — не стремительно, но и не медленно. Пока они шли по внутренним каналам, это было терпимо. Однако, чтобы добраться до Лидо, нужно выйти в открытое море, а значит — и скорость вырастет. Тоджин заморгал.

— Эм, синьор Орсини, не подскажете, когда вы в последний раз управляли катером?

«Скажи хотя бы, что это было прошлым летом в отпуске! Ну или в крайнем случае — хоть раз в прошлом году!»

— Хм…

Пауза.

— Наверное, года два назад.

— Простите, что?! Я вообще-то плавать не умею!

— Правда?

— Вам это кажется шуткой?!

Тоджин прижался спиной к борту и вцепился в поручень так, что пальцы побелели. А Лука всё так же спокойно смотрел вперёд, ни капли не смутившись.

— Доверьтесь мне.

— Не могу.

— Уже ничего не поделаешь, верно?

Голос звучал так безмятежно. Словно они не в открытое море направлялись, а на прогулку по парку. Тоджин прикрыл глаза.

Он впервые в жизни захотел обратиться к Богу.

Прошло около десяти минут.

— Быстрее, пожалуйста!

— Тоджин, присядьте.

— Можно чуть-чуть быстрее?

С надеждой спросил Тоджин.

— Нельзя. Мы и так уже сильно превышаем.

Он держался за поручень, наполовину высунувшись за борт, и восхищённо восклицал:

— Невероятно! Вот это да!

— Из-за волн немного потрясёт.

Спокойно предупредил Лука.

Пронзать волны посреди открытого моря — ощущение, которое Тоджин не испытывал никогда. Крупные вапоретто или круизные лайнеры проносились вдалеке, порождая волны, от которых их лодку покачивало. Это вызывало восторг.

— Как будто картина. Только не маслом, а скорее акварелью, правда?

Зелёно-синяя рябь, искры света на воде, всплески серебристой пены, разлетающейся от борта, и слепящее солнце над головой — Тоджину казалось, что он попал в живую картину, где реальность краше любого холста.

Он оглянулся на Луку. Тот управлял лодкой за ветровым стеклом. Чёрные солнцезащитные очки скрывали его глаза.

— Лучше, чем картина.

Откликнулся мужчина ровным тоном.

Это звучало как одобрение. Пусть и сдержанное, зато искреннее. И Тоджин расплылся в широкой, детской улыбке.

— Можно я сделаю как в фильме «Титаник»?

* В фильме «Титаник» есть знаменитая сцена, где герои стоят на носу корабля, раскинув руки, ощущая полную свободу. Тоджин намекает именно на эту сцену — он хочет повторить жест, стоя на носу лодки, раскинув руки навстречу ветру.

— Только попробуйте.

Устало произнёс Лука.

— Вы же плавать не умеете.

— Но вы сказали: «Доверьтесь мне».

— Я не говорил, что буду вытаскивать вас из воды, если вы туда сиганёте.

«Вот же...бесит».

Подумал Тоджин, но улыбка с лица всё равно не сходила. Он вытянул руку за борт. Холодная вода скользнула между пальцами.

— А если ехать быстрее — хотя бы самую малость?

— Вас укачает.

— Не стоит обо мне беспокоиться.

— Как только пересечём вон тот участок, где патрулирует морская полиция, я прибавлю скорость. Держитесь крепко, прошу вас.

По просьбе Луки Тоджин убрал руку. На кончиках пальцев остались капли, блестящие на солнце.

«Как блестит…красота. Может, и синьору Орсини показать?»

Как ребёнок, который хочет, чтобы на него посмотрели, он поднял эту руку.

«А? Вроде мы только что встретились взглядами. Он что, смотрел на меня?»

Тоджин тут же сжал ладонь в кулак.

От внезапного странного чувства он быстро отвернулся и уставился на море.

Вдалеке показался остров.

Он прикрыл глаза, воображая себя пиратом, бороздящим волны. Катер слегка покачивало — ровно настолько, чтобы это казалось весёлым. В воздухе чувствовался солоноватый запах моря.

— Эм…синьор Орсини.

К сожалению, это приятное ощущение продлилось не так уж долго.

Остров находился прямо по курсу, и Тоджин полагал, что они доберутся максимум за пять минут.

— Сколько ещё до Лидо?

— Примерно пятнадцать минут.

Остров не становился ближе, словно застрял где-то на горизонте. Было совершенно непонятно, где они находятся. Тоджин, обессилев, как уставшая собака, повис на поручне и смотрел в морскую даль. Сначала казалось, что открытое пространство — это прекрасно, но теперь, когда пейзаж оставался неизменным, его начинало подташнивать.

— Тоджин.

— Да…

— Вы замолчали. Вас не укачало?

— А. Ну…чуть-чуть.

Он впервые оказался на такой лодке, впервые так далеко от берега. Вёл себя как безумец от восторга — и вот, итог: морская болезнь.

Тоджин посмеялся над предупреждением Луки, мол, чем катер отличается от водного автобуса — и вот теперь расплачивался.

«Надо было послушаться».

Тошнота нарастала, лоб покрылся каплями пота. Лука тяжело выдохнул.

«Сейчас скажет: «Вот, пожалуйста, я же говорил, нужно было сидеть спокойно», что-то в этом духе».

— Тоджин, пройдите сюда и прилягте. Осталось потерпеть минут пять. Если станет совсем плохо — сразу скажите.

Голос со стороны руля звучал неожиданно мягко.

Тоджин, шатаясь, словно зомби, поднялся. Лука одной рукой держал штурвал, а другую протянул ему. Он крепко сжал его ладонь.

— Спасибо.

Скорость заметно снизилась. Лука вёл осторожнее: даже при сильной волне лодку теперь почти не качало.

— На таких маленьких катерах почти всех укачивает по-началу. Сегодня ещё и волны сильные. Я давно не водил, так что и управление так себе.

— Но ведь это я торопил вас.

— Неважно. Это была неожиданная поездка для вас, а я даже не подумал взять лекарства с собой.

Тоджин поднял лицо. Слишком резкое движение — в голове звякнуло, и он тихо застонал. Лука обернулся.

— Попробуйте отвлечься. Говорите всё, что приходит в голову.

— Эм...синьор Орсини, вас тоже поначалу укачивало?

— Меня?

— В вашу первую поездку.

— Уже и не помню, когда это случилось впервые. К тому же, здесь больше тех, кого укачивает в машине, чем на катере. Когда вы, Тоджин, привыкнете к водному транспорту, потом станет труднее переносить поездки на автомобиле.

— С чего бы мне вообще привыкать?

— В Венеции катер — это и есть машина. Если собираетесь остаться в Кадорсини, не удивлюсь, что со временем купите себе один.

— У меня нет на это денег. Вот если бы вы повысили мне зарплату — тогда можно было бы подумать.

— Разве вы не рассчитывали хорошо заработать на реставрации картины «Игра воды»?

— У меня даже дома нет, о чём речь. Просто катайте меня иногда.

— Я?

— Ну, пока я изображаю вашего возлюбленного...иногда, как сейчас, если куда-то соберётесь. У вас ведь достаточно много свободного времени.

Фразы вырвались сами собой, без всякой оглядки. То ли от недомогания, то ли от усталости — мысли не успевали пройти фильтр. Уже сказав, Тоджин спохватился:

«Ой…я не перегнул? Почему я вообще так фамильярно с ним? Наверное, просто привык — слишком часто вижусь с этим человеком».

— Я просто…

— Хорошо.

Перебил Лука.

Тоджин замолчал. Хотел оправдаться тем, что «просто ляпнул», но не успел. Короткий ответ прозвучал уверенно — и именно поэтому внезапно согрел.

«Дал поблажку, потому что мне плохо?»

Тоджин закрыл глаза.

— Тоджин.

Похоже, он задремал. Голос, который его разбудил, донёсся издалека.

— Можете встать?

— Да.

— Тогда помогите. Вон с тем.

Тоджин поднялся. Едва заметное головокружение уже нельзя было сравнивать с прежним состоянием. Лука указал на толстый деревянный столб на краю причала.

— Держитесь крепко. Как будто обнимаете. Если плохо ухватитесь — выскользнет, так что осторожнее.

— Выскользнет? Кто? Столб или я?

— Сейчас! Держитесь покрепче.

Подгоняемый, Тоджин послушно обнял столб. Каждой волной лодку отталкивало в сторону, и его тело медленно наклонялось. Он изо всех сил напряг ноги, стараясь сохранять равновесие.

— Осторожнее, можно и правда упасть.

Он вцепился в опору как в спасательный круг. 

Лука обвил столб верёвкой, затянул узлы на швартове.

— Всё?

— Благодаря вам.

Он с облегчением вздохнул. Даже не понял, что только что делал. Просто встал, обнял чёртов столб — и вот уже кажется, будто это был сон.

— Смотрю, проснулись.

Сказал Лука и первым поднялся на причал. 

Тоджин уже собрался последовать за ним — и тут заметил протянутую руку.

«Что-то я сегодня слишком часто её хватаю».

Расстояние между лодкой и причалом было не таким уж большим.

«Ну и ладно. Что страшного в ещё одном разе?»

Если вдруг оступиться и угодить в воду — будет гораздо глупее.

Он взял протянутую руку, и Лука уверенно его подхватил.

«Хм».

На миг стало как-то спокойно. Удивительно спокойно. Тоджин мотнул головой. Видимо, всё ещё не до конца пришёл в себя. Вот и почувствовал не то.

— Посидите пока здесь.

Он ожидал, что Лука сразу отведёт его к той самой знакомой, но вместо этого его усадили на скамейку в тени неподалёку.

День был одновременно и холодным, и жарким.

Зима. Палящее солнце и ветер вместе.

— Я ненадолго.

Спросить, куда тот идёт, у него не было ни сил, ни желания. Тоджин кивнул.

Раздался крик чаек. Вокруг были пёстрые вывески и та особая неторопливость, что царит в прибрежных городках. Почти все прохожие — местные, в основном пожилые.

«Взглядов на себе чувствую больше, чем обычно. Если бабушка из Гонконга живёт в таком месте, наверняка ей приходится нелегко».

Занятная, пусть и бесполезная мысль.

С чего вдруг он кого-то жалеет?

Тоджин отвернулся и вдохнул прохладный морской воздух. Минут через десять — лёгкий толчок в спину. Вернулся Лука.

— О, вы быстро пришли.

— Выпейте немного. Нужно будет идти пешком — это недалеко, но если хотите ещё отдохнуть, то пока останемся тут.

Он протянул бутылку воды. И ещё — коричневый бумажный пакет. Увидев, куда упал взгляд Тоджина, пояснил:

— Лекарство от укачивания.

— Для меня?

— Да. Оно будет у меня, так что перед обратной дорогой просто попросите.

Тоджин переводил взгляд с пакета на воду, с воды — на Луку.

Сидя на скамейке, он смотрел снизу вверх. И на фоне встречного света тот выглядел особенно ярким. Чётким, ослепительным.

«Странное чувство…»

Он прищурился.

— Сегодня вы…на редкость добры.

Буркнул вместо «спасибо».

Лука коротко усмехнулся. Тоджин ожидал, что сейчас последует шутка — мол, приходится, ведь мы изображаем пару. Или что-то про то, что он всегда добр.

Но ничего не последовало. Лука просто открыл бутылку, протянул её. Молча.

Через некоторое время, поняв, что тот и правда больше ничего не скажет, Тоджин наконец принял воду.

Лука не торопил. Просто стоял рядом. Яркий, настоящий, заботливый.

Это был день, когда всё шло не так, как ожидалось.