Онлайн чтение книги Масло на холсте Oil on canvas
1 - 7

Тоджин рефлекторно попятился назад. То, что открылось его взору, оказалось большой неожиданностью. Если бы не столкновение с кем-то позади, он, возможно, просто осел бы на пол.

— Вам нравятся такие вещи?

Перед ним стоял тот самый мужчина в белой маске. Он невозмутимо протянул Тоджину коктейль.

— Если вы с самого начала хотели попасть сюда…

— Нет! Вовсе нет!

Судя по их разговору, увиденное не было плодом его фантазии.

В горле внезапно пересохло. Абсурдность происходящего вызвала приступ нервного смеха.

Тоджин одним глотком осушил бокал.

«Не может быть, чтобы все комнаты были такими. Просто не может».

Обессиленный, он кое-как дотянулся до следующей двери и толкнул её. Внутри было темно, но, по крайней мере, обстановка выглядела относительно нормальной. Разве что…

В самом центре комнаты висели огромные секс-качели!

— А-а-а…ух…

Их кто-то раскачивал. С каждым движением разносились отчаянные стоны.

Рука Тоджина соскользнула с дверной ручки. Стоявший позади мужчина подхватил дверь, не давая ей захлопнуться.

— Вы собираетесь войти?

— Ч-что? Нет! Вы с ума сошли? Нет! С какой стати вообще!

— Я тоже предпочитаю делать это вдвоём.

Мужчина медленно убрал свою руку, позволяя двери закрыться.

Слова, которые Тоджин только что услышал, эхом отдались в голове.

«Я тоже. Предпочитаю. Делать. Это. Вдвоём…»

Его глаза округлились.

«Тоже? С кем он себя объединяет?»

Слегка заторможенный от алкоголя мозг внезапно забил тревогу.

Рыцарь в латах у входа, проверявший билеты.

Вопрос о спутнике, который показался тогда странным.

Любопытство незнакомца, который будто намеренно тянул время.

Мелкие детали, которые он проигнорировал, теперь складывались в цельную картину.

«Верхний этаж…для таких вещей. Для…подобного рода…развлечений…»

Как только Тоджин это осознал, в его голове раздался воображаемый вой сирены.

— На этом этаже есть несколько небольших баров.

Мужчина перед ним говорил спокойно, сдержанно, даже изящно. 

Совершенно не вяжущаяся с обстановкой утончённость.

Тоджин молча смотрел на своего вынужденного спутника, который, должно быть, ожидал, что они вместе займутся чем-то подобным.

«Я в маске! Вы же даже не знаете, как я выгляжу…»

Этот запоздалый протест в его голове звучал нелепо.

Тоджин и правда не знал, куда попал. Если он скажет, что искал подругу и хотел всего лишь сделать фотографию с ней, ему вообще поверят?

— Но, эм…я ведь…мужчина.

— Вы думали, я этого не знаю?

Знал.

И ему было всё равно.

Что ж…это было вполне ожидаемо.

Тоджин мог бы просто сказать, что не знал, куда попал. Если объяснит всё как есть, это не должно вызвать непонимания. Скорее всего, они бы разошлись, обменявшись неловкими улыбками и, возможно, даже вежливо пожав друг другу руки.

— Могу я попросить ещё один бокал? Пожалуйста.

Только вот между попыткой спокойно всё разъяснить и желанием просто выбраться из этой ситуации язык, пропитанный сладким беллини, выбрал второе.

Не самый порядочный вариант, конечно.

Мужчина кивнул и направился к бару.

И едва Тоджин это увидел, то со всей возможной скоростью бросился к лестнице.

Он прекрасно понимал, что это подло.

Но почему-то совершенно не чувствовал себя виноватым.

Может, достаточно просто спрятать лицо под маской, чтобы угрызения совести рассеялись?

Непередаваемое чувство освобождения охватило его.

«А?»

Он рванул так быстро, что в следующий миг ступени исчезли из-под ног.

Тело взлетело в воздух.

Перед глазами бешено закружилась длинная лестница.

Тоджин зажмурился.

«Вот так я и умру? Только бы не сломать шею. И желательно не руки — без них я не смогу работать…»

Странно, но мысли тянулись на удивление долго.

А потом…его тело резко накренилось назад.

Он был уверен, что грохнется вниз.

Но вместо этого спиной врезался во что-то твёрдое и огромное.

— Вы сейчас пытались сбежать?

— Ч-что? Я…эм…нет!

Разумеется, это был он. И теперь Тоджин буквально оказался у него в объятиях.

— Если не сбегали, то что же?

— Эм…ну…это…

Тоджин лихорадочно перебирал в голове возможные объяснения своему слишком очевидному побегу.

Открывал рот, закрывал, снова открывал…

Но в итоге просто промолчал.

Зелёные глаза мужчины были слишком близко.

— Я похож на человека, который будет принуждать кого-то?

Как он должен был на это ответить?

«Ты в маске. Я не вижу твоего лица. Как мне знать, какой ты человек?»

Тоджин сдержался и ничего не сказал.

С трудом он отстранился.

— Если это так, то…хорошо. В любом случае, это…правильный подход.

Тоджин тяжело вздохнул. Он сказал всё, что хотел.

— Спасибо вам!

Парень развернулся и на этот раз схватился за перила, осторожно спускаясь по лестнице.

За его спиной раздался короткий смешок.

Уже покидая зал, он набрал Джемму раз пять. Бесполезно.

[Я ухожу.]

Он едва не добавил оправдание — что устал, что неважно себя чувствует — но передумал.

Всё, что произошло на этом чёртовом вечере, казалось, было её виной.

Если там, наверху, был подобный «клуб», она могла бы его предупредить.

— Чёрт.

Выйдя на улицу, он облегчённо вздохнул, когда порыв ночного ветра ударил в лицо.

Наконец-то ясность в голове.

Оставалось только понять, как добраться домой.

Телефон почти сел, но он успел вбить маршрут. Ближайшая остановка водного автобуса была не так уж далеко.

— А…

Деревянный пирс оказался совершенно пустым.

Тоджин стянул туфли.

Они были почти новые, и на пятках натёрлись болезненные мозоли.

Он сел на край пирса, свесив ноги.

«Вот это был вечер!»

В голове вспыхнули сцены, от которых он успел отмахнуться в горячке.

«Алиса в Стране чудес, но в извращённой версии…»

Если рассказать кому-то о том, что он видел, поверят ли?

Тоджин усмехнулся.

Хорошо ещё, если не примут за какого-нибудь извращенца с буйной фантазией.

«Отличное завершение дня, м-да уж…»

Он увидел то, чего никогда не хотел видеть.

«Ещё этот тип в белой маске…»

— В этом городе у меня ничего не выходит.

Он пробормотал это, сам того не осознавая. И только спустя мгновение понял, что это чистая правда.

С первого же дня всё пошло не так.

Сначала — неполадки с начальством, из-за которых он теперь занимается восстановлением восточной живописи, которой никогда раньше не касался.

Затем — то, что произошло сегодня.

А ещё эти переулки-лабиринты, из которых невозможно выбраться.

«Вот во Флоренции всё было иначе».

Любой новый город по началу кажется чужим. Но там он хотя бы понимал, как с этим справляться. Здесь же…

«Просто не моё. Совсем».

Неужели можно настолько не подходить городу?

Место, ради которого люди тратят деньги и время, город, о котором снимают фильмы, очаровательный, великолепный…

 А ему казалось, что Венеция просто взяла и врезала ему по затылку.

— Чёрт…

Тоджин задумался.

Когда же это было? Лет шесть-семь назад? Нет…восемь?

Он уже бывал в Венеции, когда в детстве путешествовал с семьёй.

Ему и тогда не понравилось.

Прошло столько лет, а он до сих пор помнил жаркое, сухое лето.

Только в тот день шёл дождь.

Сам он этого не запомнил, но родители рассказывали, что тогда он заблудился, устроив переполох.

«Ну вот. Оказывается, мы с этим городом просто несовместимы».

Неожиданно накатила обида.

Ночь была глухая и тихая. Канал чёрным зеркалом отражал разбросанные оранжевые блики фонарей. В воздухе стоял солёный запах воды.

— Венеция, ты что, меня ненавидишь, а?!

Прозвучало это наполовину от злости, наполовину от опьянения.

Он не хотел, чтобы его считали хулиганом, поэтому выкрикнул не слишком громко. И на корейском — на случай, если кто-то услышит.

Стало чуть легче.

— Эй, вы…

Его сердце едва не выпрыгнуло из груди.

Смущение оттого, что кто-то его услышал, было второстепенным. Гораздо сильнее волновало другое — голос показался ему смутно знакомым.

«Лучше бы это оказались какие-нибудь расисты, а не бандиты».

Промелькнула мысль.

С такими он хотя бы знает, как иметь дело.

— Простите. Я не знаю, как могу к вам обращаться.

Поворачиваясь, Тоджин чувствовал себя скрипучим роботом. На другом конце пирса стоял человек, словно сошедший с картины эпохи рококо, с белой маской на лице.

* Рококо — это стиль искусства и архитектуры восемнадцатого века, зародившийся во Франции. Он отличается изяществом, плавными линиями и светлыми пастельными тонами. В картинах и зданиях эпохи рококо много орнаментов и изящных деталей.

Он двинулся к Тоджину.

Когда между ними оставалось шагов пять, мужчина сорвал с себя маску.

Надменно-аристократичное лицо с гладкой кожей, будто высеченное из мрамора.

«Почему мне кажется, что я его уже видел?»

Хотя такие черты встречались редко, в них было что-то смутно знакомое.

«Все счастливые семьи похожи друг на друга…»

Это ведь Лев Толстой сказал? 

«Может, и красивые лица похожи друг на друга?»

Эта мысль мелькнула у него в голове, но тут же показалась абсурдной. Красота бывает разной, но этот человек явно выходил за рамки обычной привлекательности.

«Актёр? Или модель?»

Тоджин редко смотрел итальянское телевидение, но эта догадка звучала разумно.

— Вы до сих пор в маске.

На вечеринке Тоджин заметил у него под шляпой платиново-светлые волосы, но решил, что это парик. Всё-таки в Италии чаще встречались брюнеты. Однако теперь, когда он снял треуголку, сомнений не оставалось — это был его настоящий цвет.

Мужчина небрежно провёл рукой по спутанным прядям.

— Не душно вам?

Собеседник и без того был высоким, а Тоджин сидел, так что, глядя на него снизу вверх, вскоре ощутил неприятное напряжение в шее. Он отвернулся и уставился в воду канала.

Видимо всё ещё оставался пьян — его лицо запылало жаром.

— Карнавал ведь не подошёл к концу.

— Отличное оправдание, чтобы спрятать лицо.

Тоджин чувствовал себя неловко рядом с таким красивым человеком, который к тому же вдруг заговорил с ним.

Он никогда особо не задумывался о своей внешности. Иногда слышал, что выглядит симпатично или мило, но не придавал этому значения. Он не считал себя заурядным, но и красавцем тоже.

Парень потуже затянул завязки своей маски.

Мужчина сел рядом. Это было неуютно.

— Что вы тут делаете?

— Жду вапоретто, собираюсь домой.

Одна бровь мужчины изогнулась. Тоджин не знал, что вызвало такую реакцию, но, по крайней мере, теперь мог видеть выражение его лица, больше не скрытое под маской.

— Сколько вы сегодня выпили?

— А?

— Я имею в виду алкоголь.

— Я…немного.

— Значит, пить вы не умеете.

Мужчина тихо рассмеялся и почему-то этот звук отозвался в Тоджине странным волнением.

— Вы тоже ждёте вапоретто?

— Нет.

— Тогда зачем сидите здесь со мной?

Мужчина не ответил. Просто смотрел на него. И тут Тоджин его вспомнил. Он ведь поднялся с ним на второй этаж!

«Вот чёрт…раз он поднялся туда со мной, то находит меня сексуальным?»

Он отвёл взгляд, не желая смотреть собеседнику в глаза.

— Что вы кричали недавно?

— Что?

— Что-то на корейском…

— А?

— Вы кричали в пустоту.

Мужчина повторил его слова с поразительно точным произношением.

«У него хороший слух».

Тоджин скрипнул зубами.

— Что-то на другом языке…

— Я сразу понял, что вы азиат.

Тоджин нахмурился. Маска закрывала его лицо, так как же этот тип догадался?

Мужчина, уловив это недоумение, медленно обвёл пальцем в белой перчатке воздух перед его лицом, очерчивая круг.

— Вы ведь не полностью скрыли лицо. Глаза видно. Теперь, вблизи, я хорошо вас разглядел.

— А…

— Так что это значит?

Мужчина с зелёными глазами был настойчивым до неприятного.

В это время вапоретто ходили раз в двадцать минут, а то и раз в час. Гробовая тишина была хуже неловкого разговора, так что Тоджин всё же решился ответить.

— Вы местный?

— Венецианец. А что?

— Ну, если сказать местному, что Венеция отвратительна, ему это вряд ли понравится.

— Кажется, вы только что именно это и сказали.

Тоджин с запозданием кивнул. Виноват был алкоголь. Тот крепкий, тёмный напиток, с которого он начал вечер. Тело горело, а мысли путались.

— Вы не похожи на местного. Вы не говорите на местном диалекте.

— Венеция — мой родной город.

— Ну и всё тогда! Считайте, что это замечательный, единственный в мире город на воде.

— Выкладывайте как есть. Я не так уж привязан к Венеции, поэтому и не задерживаюсь здесь.

Когда ругаешь своё родное место — это одно. Когда это делает кто-то другой — совсем другое.

Но Тоджину некуда было выплеснуть то, что у него накопилось на душе.

Друзья из Флоренции, скорее всего, посоветовали бы вернуться. Семья в Корее — тем более. Они бы просто сказали:

«Приезжай!»

Но именно эти слова он слышать не хотел.

— Вы когда-нибудь чувствовали, что город вас отвергает?

Почему он вдруг стал говорить это первому встречному? Наверное, потому что тот сказал, что и сам не привязан к Венеции.

— Я приехал сюда, желая реализовать себя. Но это самый промозглый и суматошный город в мире. Честно. Слишком странный, неудобный. Все говорят, что он потрясающий, и знаете, в каком-то смысле я согласен. Но…мне кажется, он совершенно не для меня.

Тоджин продолжал смотреть на канал.

Ночью колеблющаяся гладь воды казалась ему красивой.

Он чувствовал взгляд мужчины на своей щеке. Но тот не вставлял ни слова — и это было даже к лучшему. Как будто он просто говорил в пустоту, не задумываясь о том, какое впечатление производит.

— Все спрашивают, зачем я тут торчу, ведь у меня есть куда вернуться. Но знаете…

Тоджин вдруг вспомнил поговорку.

«Если монаху не нравится храм, нужно покинуть его».

Он тяжело вздохнул.

«Но монаху ведь тоже тяжело! Разве может он так просто взять и отказаться от всего?»

— И потом, монах…может, он хочет поладить с храмом, да?

— Монах? Храм?

Мужчина переспросил, и Тоджин осознал, что мысли в его голове и слетавшие с губ слова окончательно спутались.

Но объяснять ничего не хотелось. Он уже выплеснул то, что давно копилось. Теперь ему оставалось просто лечь на спину и расслабиться, так он и сделал.

Не успел Тоджин насладится минуткой покоя, как чья-то большая рука крепко схватила его за предплечье.

— Вставайте. Хоть сто лет ждите, вапоретто тут не остановится.

— Что?

— Здесь нет остановки. Не знаю, как вам удалось перепутать. Я вас провожу до ближайшего причала.

— А!

Теперь в голове у него прояснилось. Он просто сел не там. Здесь не было никакой остановки — только небольшой деревянный пирс для лодок. Всё равно что в Корее ждать автобус посреди дороги, безо всякого знака или указателя.

— Просто скажите, где он, и я доберусь сам.

Тоджин быстро вытащил телефон.

Экран был чёрным.

Полностью разряжен.

Мужчина взглянул на него с выражением:

«И что теперь будешь делать, дурачок?»

Когда Тоджин замешкался, тот сунул руку в карман и достал что-то.

— Если согласитесь, чтобы я вас проводил, получите это.

На его широкой ладони лежало несколько ключей, в том числе от квартиры Тоджина.

Те самые ключи, которые должны были быть при нём.

Ошеломлённый, Тоджин тут же принялся ощупывать свои карманы.

Они были пусты.

— Без них вы домой не попадёте, верно?

— Подождите. Где вы это взяли?

«Чёртовы ступени!»

При падении он уронил связку ключей и даже не заметил этого. Потом сидел в каком-то странном месте, ожидая вапоретто, и вёл себя как тупица.

Уши Тоджина покраснели. Он попытался выхватить ключи, но мужчина оказался ловчее. Его пальцы сжались в кулак, пряча находку, а на лице мелькнула улыбка.

— Значит, решено!

Тук.

Мужчина слегка ударил сжатым кулаком по деревянному настилу пирса. Совершенно незначительное движение — но именно оно заставило Тоджина осознать, почему тот казался ему знакомым.

Лука Орсини! Тот самый человек, чей молоток грянул в финале аукциона Ким Гона.