Онлайн чтение книги Совершенная Синяя Печать The Ultimate Blue Seal
Глава 27 - Птица

Су Цин почувствовал, что ему приснился очень, очень долгий сон. Во сне он казался птицей с парой крыльев за спиной, которые сбрасывали перья, когда он встряхивал ими. Он жил в гнезде над пропастью.

Он высунул голову из этого опасного жилища, чувствуя, что это место было более пугающим, чем любой шаткий, скрипучий обреченный дом, внизу была пропасть неизвестной глубины, и резкий ветер дул ему в лицо, как будто он мог смести его в любой момент. Дальше бескрайнее голубое небо и ветер, казалось, сливались воедино, такие широкие, что никогда не было видно их предела.

Солнечный свет был заблокирован утесом. Птица осторожно пошевелилась и обнаружила, что ни до чего не может дотянуться.

Он понял. Он жил в разваливающемся обреченном доме.

Су Цин бросил один взгляд и в страхе отступила в гнездо, хотя гнездо было построено в очень экзотическом месте, внутри было очень уютно, мягко и тепло. Ни малейшего дуновения ветра.

Сначала он подумал, что умрет от голода, оказавшись здесь в ловушке, но вскоре после этого он увидел, как большая птица приземлилась и поднесла еду к его рту. Су Цин прищурился и попытался поднять голову, но все еще не мог ясно разглядеть, как выглядит большая птица. Он только подумал, что взгляд, который она бросила на него, был очень нежным.

Большая птица потерлась о него, расправила крылья и улетела.

Так Су Цин начал жить изо дня в день, подвешенный над пропастью. Прошло много времени. Каждый день большая птица приходила, чтобы принести ему еду, или несла во рту несколько палок и соломы, чтобы укрепить гнездо. Потом она исчезала. Су Цин очень хотел пообщаться с ней, но, к сожалению, он провалил изучение птичьего языка в университете. Он не мог её понять.

Он не мог вспомнить, почему он превратился в птицу, и почему он пришел в это место. У него также не было никакого желания учиться. Он лишь смутно ощущал странное чувство в своем сердце, одновременно безмятежное и тревожное. Каждый раз, когда он видел другую птицу, кружащуюся в воздухе, он испытывал желание полететь вместе с ней. Но каждый раз, подходя к краю гнезда, он смотрел вниз на острый, неприступный обрыв и возвращался назад на слабых ногах.

Су Цин чувствовал себя пленником в этом теплом гнездышке.

Наконец, однажды большая птица прилетела снова, и Су Цин собрался с духом и выполз из гнезда, стиснув зубы и топая ногами, расправляя крылья. Большая птица спокойно стояла на краю гнезда, наклонив голову, наблюдая, как он нервно взмахивает крыльями, и неуверенно вылетает.

Тело Су Цина поднялось в воздух. Он не мог удержаться, чтобы не посмотреть вниз, он подумал, что, возможно, все еще человек, потому что только человек может бояться высоты, это не казалось таким уж плохим, смотреть вниз вот так, но Су Цин почувствовал, как у него тут же поднялось кровяное давление. Свистящие проклятия ревели в его голове, сотрясая ее так, что он не мог думать ни о чем другом. Его первый полет закончился инцидентом, он врезался прямо в противоположный утес и покатился вниз.

Су Цин подумал: «Вот и все, на этот раз я действительно разобьюсь насмерть.»

Внезапно его спина была схвачена парой сильных когтей. Когда Су Цин пришел в себя, он был в гнездо. Большая птица нежно клюнула его в голову, как будто упрекая ребенка, который не знает своих границ. Затем онаа еще раз расправил крылья и улетела.

Сквозь ветер и мороз, сквозь дождь и снег, год за годом Су Цин чувствовал, что потерял веру в полет. Большая птица всегда прилетала и улетала в спешке. Большую часть каждого дня он проводил, бессмысленно уставившись в небо, где часто менялись цвета и погода. Он все больше и больше тосковал по солнечному свету, но не мог его видеть. Он никогда не сможет прикоснуться к нему.

Постепенно он начал ненавидеть это гнездо. Почему его нужно было строить над пропастью? Почему оно должно быть таким теплым, уютным и таким маленьким? Затем его ненависть обратилась на небо, на ветер, на камни, на солнечный свет, даже на большую птицу. Он уклонялся от интимных прикосновений большой птицы, когда она приближалась. Его больше не интересовала еда.

Су Цин чувствовал, что до конца своей жизни он будет всего лишь глупой птицей, прячущейся в гнезде, питающейся и убивающей время. Он никогда не взлетит.

Спустя еще какое-то время он даже не смог проявить ненависть. Он чувствовал только глубокую печаль. Если птица не может летать, зачем ей существовать? Он не мог придумать ответа, поэтому начал отказываться от еды, планируя уморить себя голодом.

Снова и снова большая птица обнаруживала, что он не притрагивается к пище, которую она ему приносила. Она немного забеспокоился и стала кружить вокруг Су Цина. Однажды она даже улетела и вернулась с разноцветным цветком.

К сожалению, Су Цин от всего сердца бежал по своему дикому пути к смерти. Его не интересовала красота. Он только повернул голову и взглянул, а затем устало отвернулся.

“Почему ты так добра ко мне? Должно быть, это потому, что ты большая тупая птица со слишком большим желудком и слишком маленьким мозгом. Ты совершила ошибку. Что такого есть в птице, которая даже летать не умеет, за что стоит цепляться?” Су Цин тупо подумал про себя.

Большая птица прилипала к нему все больше и больше, истощая свои ресурсы, чтобы принести всевозможные диковинки, чтобы подбодрить его, но Су Цин становился все более и более раздражительным, даже используя свои скудные оставшиеся силы, чтобы прогнать большую птицу. Он презирал эту заботу, которая пришла из ниоткуда, потому что считал, что не достоин того, чтобы о нем заботились. Она должна оставить его здесь и позволить всему идти своим чередом.

У большой птицы от его грубого обращения отлетело одно из перьев. Она стояла там, не смея приблизиться к нему, издавая скорбный звук.

Вспыльчивая и ощетинившаяся птица Су Цин внезапно успокоилась. Он посмотрел на большую птицу. В мгновение ока он кое-что понял, оказалось, что он не презирал большую птицу; он никого не презирал. Он презирал только самого себя.

Птица... или человек по имени Су Цин.

Издав свой скорбный крик, большая птица устремилась прямо в небо. В этот момент Су Цин смутно услышал невнятный детский голос у себя в ухе. Он мог различить только слова «запертый в маленькой коробке». Ему показалось, что голос ребенка показался знакомым, но он не мог вспомнить, кто это был.

С неба, не переставая грохотать, обрушился раскат грома. Большая птица развернулась и полетела обратно. Она неуверенно встала рядом с ним и протянула массивное крыло, заслоняя ветер и дождь. Су Цин поднял глаза и обнаружил, что на её крыле была прямая линия.

Линия…

Кто-то однажды подвел для него черту. Он сказал: «Не доверяй эмоциям, доверяй логике.»

Еще один раскат грома. Су Цин застыл, логика... да, логика - это линия, линия, которая может преследовать причину и следствие. Почему я хочу умереть? Потому что я не умею летать. Но почему я не могу летать? Потому что я боюсь высоты. Я боюсь бесподобной бездны внизу, я боюсь... что я упаду.

Но что с того, что я упаду? Я умру…

Су Цин вздрогнул, потому что обнаружил, что все это чепуха, из-за того, что он был труслив и боялся умереть, он пытался покончить с собой.

В этот момент в его ушах снова зазвучал знакомый детский голос. На этот раз Су Цин услышала его отчетливо. Ребенок говорил: “Раздражающий дядя, скорее просыпайся, не спи больше. Если ты будешь продолжать спать, они собираются запереть тебя в маленькой коробке.”

Дождь в какой-то момент прекратился. Су Цин поднял голову, его глаза встретились с глазами большой птицы. Глаза большого животного были нежными и печальными, как у отца с сердцем, полным беспомощности. Небо все еще было затянуто дымкой, и приглушенные раскаты грома то нарастали, то затихали. Су Цин поднялся наверх. Его взгляд скользнул по бездне. Он внезапно понял свой путь — свобода или смерть.

Он встал на краю гнезда, глубоко вздохнул и бросился вперед. Воздух поддерживал его тело. Он взлетел на своих крыльях. Солнечный свет пронзил густые облака, как острый меч, и упал на него.

Су Цин внезапно открыл глаза. В какой-то момент он снова стал человеком. Он лежал на земле, слушая крики Чэн Вэйчжи и Чжао Ифэй, в то время как Ту Туту сидел перед ним. Кусок камня, достаточно большой, чтобы раздавить ребенка, как арбуз, падал с воздуха.

Су Цин схватил Ту Туту и откатился назад, даже не задумываясь. Раздался оглушительный грохот, и в у него потемнело глазах. Он понял, что здание рухнуло, и он оказался в ловушке в маленьком герметичном помещении. Острая боль пронзила его голень. Он не мог пошевелить ей. Казалось, она была сломана.

Ту Туту плакал, как маленькая кошка. Су Цин похлопал его по спине, желая утешить, но обнаружил, что у него пересохло в горле и сильно болит. Он не мог издать ни звука.

Ху Бугуй не думал, что после того, как их попытки побега были перехвачены снова и снова, у членов «Утопии» действительно хватит смелости взорвать всю базу. Цинь Ло снова срочно связалась с ним: “Капитан Ху, новости от Чэнь Линя. Он говорит, что «Утопия» срочно собирает вертолеты, готовясь к одновременному взлету и перемещению исследователей и Синих Печатей вперемешку...”

Ху Бугуй прервал ее: “Чэнь с ними?”

Цинь Ло сказала: “Нет, один из Синих Печатей недолюбливает его и предложил, чтобы Синие Печати разделились, чтобы сотрудничать с дальней атакой. Он также попросил разрешения пойти с Чэнь Линем. Возможно, у него было что-то особенное на уме, поэтому Чэнь Линь отказался уезжать.”

Ху Бугуй хмыкнул. “Значит, ему повезло. Скажи Чэнь Линю, чтобы он назвал правдоподобную цель для общения с нами. Приготовиться к стрельбе. Кроме того, мне нужна топографическая карта базы.”

Когда он упомянул Чэнь Линя, Ху Бугуй слегка заскрежетал зубами. Чэнь Линь выполнил свое обещание, передал все внутренние планы «Утопии». Он добился гораздо большего успеха в качестве «связующего звена», чем Су Цин, но то ли непреднамеренно, то ли намеренно, единственное, что он упустил, это их план расставить приоритеты в заботе о Серых Печатях.

Цинь Ло сказала: “Да, сэр.”

Мгновение спустя на очках Ху Бугуя появилась четкая карта. Ху Бугуй немедленно надел шлем и пуленепробиваемый жилет, разогнал военную машину и бросился прямо на линию огня «Утопии» на импровизированном мотоцикле.

Фан Сю мельком увидел его через проекцию монитора, и его глазные яблоки чуть не вылезли из орбит. “Капитан Ху, что вы делаете?!”

С безрассудной храбростью Ху Бугуй мчался на мотоцикле, как ракета, лежа плашмя вдоль него. Лобовое стекло было необычайно пуленепробиваемым. Это бесчисленное количество раз спасало его во время перестрелок. Как будто занимаясь экстремальным видом спорта, Ху Бугуй несколько раз отрывался от земли обоими колесами, преследуемый рядом пулеметов по горячим следам. Но выражение его лица было чрезвычайно спокойным, как будто он не рисковал своей жизнью, а играл в Супер Марио Карт!

Превзойдя свои возможности, частота сердечных сокращений Фан Сю сразу же подскочила до 150, стуча так сильно, что у него заболело горло.

Ху Бугуй уже мог видеть серый дом. В момент невнимательности пуля задела его руку. Это казалось не так уж плохо, но когда его рука потеряла силу, мотоцикл закрутился в такт народному танцу, и Ху Бугуй сразу же улетел. Он быстро изменил позу и защитил голову.

Он был брошен в кучу трупов, во всяком случае, не приземлился прямо на твердую цементную землю. Ху Бугуй был весь в крови. В тот момент, когда он коснулся земли, он подсознательно откатился в сторону, чтобы воспользоваться укрытием. Он снял со спины пулемет и обстрелял полосу.

Когда он сбил с ног людей поблизости, Ху Бугуй уделил некоторое внимание тому, чтобы посмотреть на землю, его сердце мгновенно пропустило удар — когда в его мозгу всплыли слова «слишком поздно», Ху Бугуй почувствовал, как похолодели его руки.

Он почувствовал боль, как будто его грудь разрывали, и деревянно опустил голову, чтобы посмотреть на свои руки, пропитанные чьей-то кровью. Неописуемое чувство нахлынуло на его сердце, заставляя болеть все его органы.

Ноги Ху Бугуя ослабли, и он упал на колени. Он ударил кулаком по обломкам, затем закрыл лицо руками. Густая, липкая, ледяная жидкость на его ладонях прилипла к лицу. После долгой паузы он глубоко вздохнул и сделал все возможное, чтобы успокоиться. Он теребил очки на носу, из которых сыпались искры, и собирался в любой момент объявить забастовку. Он тихо сказал: “Просканируй эту область на наличие признаков жизни.”