Онлайн чтение книги Совершенная Синяя Печать The Ultimate Blue Seal
Глава 61 - Сюй Ру Чун

11235 считал, что он выполнял физический труд — убивал ли он людей или пел, — поэтому он считал, что должен постоянно пополнять свои физические силы. Поэтому он выглядел довольно злобным, когда ел, настолько злобным, что если бы человек, который ел с ним за одним столом, захотел быть вежливым и подать ему немного еды, ему пришлось бы воспользоваться временем, пока тот не взял свою миску и палочки для еды.

Его рекорд состоял в том, что он съедал, целую миску риса за три ложки. И его рот, и пищевод, казалось, были сделаны из резины, способной расширяться и сжиматься без ограничений.

Пожилой мужчина с копной седых волос сидел по левую руку от него, пододвигая к нему тарелку с копчеными куриными ножками. Он как раз собирался заговорить, когда 11235 выставил палочки для еды, чтобы заслонить тарелку. Этот не мейнстримный убийца, отвлекся на несколько секунд от множества неотложных дел, связанных с едой, чтобы показать мужчине довольно мрачный вид. “Я не ем это, и я не ловлю людей.”

Затем он опустил голову. “Когда дело доходит до живых, не приходите ко мне. И я не буду встречаться с тупыми шлюхами.”

Самообладание этого человека было превосходным. Он ничего не сказал, только опустил голову и улыбнулся. Тихим, мягким голосом он сказал: “Не занимайте противоположную позицию по отношению к доктору Чжэну...”

“Чжэн Цинхуа?” 11235 даже не поднял головы. Его рот был набит рисом. Он сказал невнятно: “Он вождь тупых мудаков.”

Мужчина нахмурился.

11235 взглянул на него, затем положил еще риса в свою пустую миску и грубо смел всю еду со стола. Его миска была доверху наполнена. Затем он снова принялся за еду, как будто пытаясь утопиться в еде. Тем не менее, это не помешало его клюву заговорить: “Позвольте мне сказать вам, Фей, вы платите за мое содержание и заставляете меня убивать людей для вас — это нормально, никаких проблем, это то, что мы делаем. Но вы платите мне не за то, чтобы я ловил людей или красиво говорил, верно?”

Мужчина вздохнул, чувствуя, что вырастил волка. Он давал ему хорошую еду и питье в течение многих лет, и если он не мог надеяться, что тот будет преданным, по крайней мере, он должен был привыкнуть к нему и больше не кусаться?

“Я закончил.” 11235 встал и вытер рот. Он очень неискренне сказал: “Спасибо, я пойду.”

“Притормози.” Мужчина достал из кармана пальто что-то похожее на игральную карту. Перевернув её обратной стороной вверх, он подвинул её по столу к руке 11235 и раздраженно сказал: “Иди и делай свою работу.”

11235 присвистнул, поднес бумагу к глазам и взглянул на нее. Он немного сомневался. “Я нужен тебе для этого человека? Неужели твой маленький, кто бы он ни был, не может с этим справиться?”

Мужчина сплел пальцы вместе, положил локти на стол и тихо сказал: “На всякий случай.”

11235 еще раз взглянул на имя, фотографию и серийный номер на карточке. С вымученной улыбкой он прокомментировал: “Кроме того, вы и ваш маленький, кем бы он ни был, сэр, вы действительно.”

Он сделал очень непристойный жест рукой. Как будто опасаясь, что мужчина не поймет, он специально объяснил: “Вы действительно настоящие ублюдки.”

Затем он бесстрашно взял с пола свою большую сумку, в которой были гитара и оружие, и, выглядя довольным собой, очень празднично сказал: “Я бы никогда не подумал, что это наследственная черта. Какой чудесный мир! Так чудесно.”

Лицо седовласого мужчины было пепельно-серым. У него даже руки начали дрожать. Но что он мог поделать? Много лет назад, когда этот проклятый 11235 чуть не довел его до сердечного приступа, он дал бесчисленные клятвы, что в будущем, когда он найдет кого-то более способного, первое, что он сделает, это избавится от него.

Более десяти лет спустя 11235 все еще прыгал, в то время как он сам…

Мужчина вздохнул и посмотрел на тыльную сторону своих рук, на которой начали появляться пигментные пятна. Его пальцы все еще слегка неконтролируемо дрожали. Он достал из кармана маленький пузырек с таблетками и проглотил горсть таблеток. Он закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и, наконец, стабилизировался.

Он чувствовал, что уже стар. Чжэн Цинхуа мог превратить человека в монстра, но он не мог превратить старика в юношу.

Время было единственным вечным законом в этом мире.

Су Цин долго тупо смотрел на маленькую коробочку у своих ног. В ней были всевозможные непонятные инструменты. Она включала в себя то, что должно было быть самым точным, самым совершенным детектором энергии и всевозможными защитными устройствами от необычной энергии, но когда на их бирках было напечатано «Сюй Ру Чун», они стоили больших размышлений.

Подразделение RZ просто позволяло лисе охранять курятник. Они наняли кота присматривать за прудом с рыбой.

Он сидел в комнате наблюдения один, пепельница рядом с его рукой была так полна окурков, что была переполнена. Человек мог упасть, задыхаясь, если бы открыл дверь в эту комнату. Дым, которым он загрязнил её, сделал её похожей на Южные Врата Рая. Сюэ Сяолу вошла, разыскивая его. Прежде чем она успела сказать что-либо, удушье довело ее до слез.

Су Цин, казалось, не осознавал, что отравляет свои легкие. Он думал, в конце концов, какую роль во всем этом деле сыграл Сюй Ру Чун?

Причиной этого был случай — он уже рассматривал это. Было много странных моментов, и самым странным было то, что, хотя всё это просто казалось сделанным специально для него, человеком, который обнаружил это, был Сюй Ру Чун. Тогда не было ни слишком много, ни слишком мало подсказок, точно подводя их мысль к «внешнему энергетическому кристаллу» и «эксперименту с двойным ядром».

В мире было только два человека, непосредственно связанных с двойным ядром — одним был сам Су Цин, а другим был несравненный создатель двойного ядра — Чэн Вэйжи. И не была упущена возможность использовать рисунок Чэн Ге, чтобы привлечь его внимание к Чэн Вэйжи.

Чэн Вэйчжи был интеллектуалом. Его IQ был высок, но он не был очень хитер. Су Цину было бы легко добиться от него того, чего он хотел.

Круг за кругом — как будто кто-то заставил Сюй Ру Чуна ввести его в заблуждение, а затем, наконец, шаг за шагом подталкивал Сюй Ру Чуна, заставляя его привлекать огонь на себя.

С Сюй Ру Чуном была проблема, это было несомненно, иначе профессор Чэн не стал бы его прикрывать, и он не сбежал бы, оставив после себя записку. И если профессор Чэн прикрыл его, то он, должно быть, думает, что проблема не так уж серьезна.

Более того, Сюй Ру Чун скрывался так много лет. Почему он вдруг проявил себя так бессмысленно?

Или... кто-то в «Утопии» хотел избавиться от Сюй Ру Чуна?

Су Цин затушил сигарету. Кончики его пальцев начали желтеть. Ничего не выражая, он пнул носком ноги маленькую коробочку, стоявшую у его ног. Он подумал, что если бы там была микро-бомба, он никогда не смог бы ее обнаружить. Был бы «бум», и он перешел бы от оптовой упаковки к розничной — разве это не было бы здорово?

Если бы Сюй Ру Чун хотел избавиться от него, ему действительно не нужно было бы возиться с записями. Разве это не было просто стягиванием штанов, чтобы пукнуть? Он взял пальто, висевшее на спинке стула, проверил каждый из ножей во внутреннем кармане, небрежно накинул пальто на себя, наклонил голову, чтобы сунуть в рот еще одну сигарету, сунул другую руку в карман, затем вышел, опустив голову и прищурив глаза.

Сюй Ру Чун договорился встретиться с ним на окраине города, более чем в часе езды от города. Съехав с шоссе, нужно проехать через обширные сельскохозяйственные угодья и разбросанные деревни. Затем пришлось бы идти пешком более получаса по узкой грязной дороге и обходить участок дикой местности. Тогда, наконец, вы увидите небольшой холм.

За неровным рядом диких мармеладных деревьев Су Цин увидел Сюй Ру Чуна, его скулы немного выступали, он был похож на блуждающего духа.

Очки Сюй Ру Чуна свисали с его воротника, открывая толстые темные круги под ними. Он выглядел таким изможденным, что это было жутко.

Он кивнул. “Ты пришел.”

Не двигайтесь, если враг не двигается. Су Цин стоял в двух или трех метрах от него с сигаретой во рту, молча оглядывая его.

Сюй Ру Чун сказал: “Когда я увидел рисунок, который показал тебе этот маленький дьявол, я понял, что они задумали.”

Су Цин не стал спрашивать, как он это увидел. Каждый отдельный механический компонент в подразделении RZ может быть глазами этого гения. Он только спросил: “Кто они? А ты кто такой?”

Сюй Ру Чун медленно выдохнул, слегка дрожа. Тихо он сказал: “Они повсюду. Я... когда-то был одним из них.”

Был?

Сюй Ру Чун продолжил: “Теперь, когда я стою здесь лицом к лицу с тобой… Нет, может быть, раньше, с того момента, как я впервые упомянул то, что не должен был упоминать капитану Ху, я больше не был одним из них.”

Впечатление Су Цина о Сюй Ру Чуне было как о немного глуповатом и упрямом книжном черве. Он никогда не видел такой смеси отчаяния, страха, серьезности и чего-то еще более сложного в выражении его лица. Он выдохнул дым и подождал, пока Сюй Ру Чун продолжит.

“Когда я присоединился к «Утопии», я был еще студентом. Как и все члены группы, я был фанатичен в отношении ее идеалов — никто из вас не понял бы такого фанатизма. Мы, исследователи, могли бы открыть одну—две теоремы за свою жизнь, стоя на плечах гигантов, добавив кирпичик или плитку к уже построенному ими особняку знаний, и это уже было бы потрясающе, но в «Утопии» все было по-другому. Мы были творцами.”

Су Цин затушил окурок. Не заботясь об окружающей среде, он затоптал его ногой, думая: “Для меня вы все бесчеловечны.”

Сюй Ру Чун внезапно закрыл голову руками и согнулся, как будто испытывая сильную боль. Су Цин снова посмотрел и обнаружил, что по лицу Сюй Ру Чуна потекли слезы.

Су Цин промолчал. Он наблюдал, как Сюй Ру Чун перешел от беззвучного плача к рыдающим воплям. Затем он холодно сказал: “Перестань плакать. Почему, черт возьми, ты должен плакать? Погибло так много людей, которым негде плакать. Эй, позвольте мне спросить тебя, какие у тебя отношения с Чжэн Цинхуа? Какова твоя позиция в «Утопии»?”

Сюй Ру Чун энергично завывал, не отвечая.

Су Цин начал терять терпение. “Ты собираешься говорить или нет? Это я тебя сейчас спрашиваю. Когда Ху Бугуй и остальные догонят тебя, у тебя больше не будет возможности поговорить, зачем ты позвал меня сюда?”

“Чжэн Цинхуа… Чжэн Цинхуа - мой приемный отец.”, - сказал Сюй Ру Чун. “Он был тем, кто рекомендовал мне учиться у учителя Чэна. Тогда они еще не поссорились.”

Су Цин вытаращил глаза — приемный сын Чжэн Цинхуа. Этот доктор Чжэн, который до этого момента оставался скрытым за кулисами, живя только слухами, вырастил себе ребенка, чтобы тот вышел и стал жертвой — что он имел в виду под этим?

Мысли быстро проносились в его голове, но Сюй Ру Чун говорил прерывисто: “Я знаю, я знаю… Все наши идеи были ошибочными. Все эти годы, мечты, за которые я цеплялся, моя жизнь, все они были ошибочными, даже... даже злыми.”

“Капитан Ху и другие так добры ко мне, так добры, что я…”

“Что мне делать? Что, черт возьми, я должен делать?”

У Су Цина внезапно возникло острое ощущение, что за ним наблюдают. Это чувство было слишком знакомым — это был тот снайпер. Волосы у него на затылке встали дыбом, и между пальцами тут же появился нож. “Сюй Ру Чун.”

Он позвал, но Сюй Ру Чун, казалось, его не слышал. Сюй Ру Чун сидел на корточках на земле, его голос становился все тише и тише, а взгляд становился все более и более потерянным. Казалось, он погрузился в свой собственный мир, его высокие идеалы и реальность начали сталкиваться.

Су Цин понял, что что—то не так, он увидел, как из ноздрей Сюй Ру Чуна начала течь кровь, медленно капая на пожухлую траву перед ним. Взгляд 11235 все еще был прикован к нему, как к костяной личинке. Су Цин закричал: “Сюй Ру Чун!”

Крайне ненормальный Сюй Ру Чун наконец-то отреагировал на его голос. Он медленно поднял голову, затем очень медленно посмотрел на него. Затем он открыл рот и издал такой пронзительный крик, что казалось, он просто не может исходить от человеческого существа. Это было похоже на шило, вонзившееся в сверхчувствительные уши Су Цина. У Су Цина закружилась голова, и он чуть не потерял равновесие.

Затем большая сеть, светящаяся серебром, поднялась с земли. Су Цин отреагировал молниеносно, отступив назад, но он все еще был внутри. Колени Су Цина ослабли, и он опустился на одно колено, он почувствовал то же самое, что и тогда, когда прикоснулся к браслету на теле Дон Цзянь Го, но, конечно, это было в несколько раз сильнее.

Пуля прилетела как раз в тот момент, когда он не мог увернуться.