Онлайн чтение книги Совершенная Синяя Печать The Ultimate Blue Seal
Глава 70 - Другая жизнь

Сюэ Сяолу внезапно издала пронзительный крик. Цинь Ло была в порядке, но Лу Цинбай с самого начала не был полевым агентом. Его психологические качества были не на должном уровне. Он был так поражен ее криком, что чуть не выстрелил случайно. Затем он проследил за взглядом Сюэ Сяолу, и его лицо побелело, тело на столе для вскрытия, покачиваясь, встало. Его кожа была тускло-серой.

Тогда пистолет Лу Цинбая действительно случайно выстрелил. Пуля с грохотом ударилась о край стола для вскрытия. Искры полетели во все стороны.

Рука Цинь Ло была гораздо тверже, чем у него. Она подняла руку, и пуля вошла в центр лба стоящего трупа.

Затем этот дорогой друг, с все еще не зашитым животом, упал прямо вниз, его затылок ударился о стол для вскрытия с громким и четким звуком.

Сюэ Сяолу, широко раскрыв глаза, дрожащим голосом произнесла спустя долгое время: “Что…что это, черт возьми, такое? Доктор Лу, вы уверены, что он мертв?”

Рука Лу Цинбая, державшая пистолет, не была спокойной, но его мозг был очень спокоен. Он повернулся и поманил двух других. “Штаб-квартира небезопасна. Давайте выбираться отсюда.”

Он поколебался, затем взял коробку со скальпелями. Держа обе руки на пистолете, он шел впереди, Сюэ Сяолу в центре, а Цинь Ло спиной к ним обоим замыкала шествие. Сильно нервничая, все трое покинули лечебный центр. В тот момент, когда они вышли, Цинь Ло показалось, что она отчетливо услышала низкий рев, который определенно не принадлежал человеку. Она вздрогнула и краем глаза взглянула на Сюэ Сяолу и Лу Цинбая, стоявших перед ней. Она подумала, что они оба уже достаточно нервничали и не осмеливались ничего сказать.

Их шаги гулко отдавались в пустом коридоре. Этот проход казался бесконечным. Каждый раз, когда они заворачивали, камера системы наблюдения над их головами медленно поворачивалась, как живая, «наблюдая» за тем, как они проходят мимо.

На механических экранах вспыхнул тусклый холодный свет.

Все трое были хорошо знакомы со штаб-квартирой. Они спустились прямо вниз, осторожно миновали вестибюль и направились к главным дверям. Внезапно Лу Цинбай остановился. Внимание Сюэ Сяолу было сосредоточено по обе стороны от нее. Увидев, что он внезапно остановился, она не смогла удержаться и тоже слегка повернулась и посмотрела мимо Лу Цинбая. При одном взгляде по её спине пробежал холодок, место, где должны были находиться главные двери, превратилось в глухую стену. Все двери и окна были плотно закрыты. Там, где должны были быть двери, висело клоунское лицо, в его глазах вспыхивал злобный огонек. Своими собственными глазами она видела, как уголки рта странного клоуна медленно приподнялись.

Внезапно вокруг зазвучала типичная музыка парка развлечений. К ней даже примешивался звук порывистого ветра, как будто рядом с ними действительно была карусель.

Затем, по мере того как улыбка клоуна на стене становилась все шире и шире, музыка становилась все медленнее и медленнее. Темп застопорился. Как похоронная панихида, каждый удар был тяжелее предыдущего, и в нем чувствовалась легкая странность.

Они втроем стояли спина к спине. Повсюду раздавались шаги. Цинь Ло повернула голову и увидела бесчисленное множество «людей», покачивающихся в их сторону. У каждого была пепельная кожа. Она ясно видела того, кто шел впереди. У него было пулевое отверстие во лбу!

Прозвучали выстрелы. Передние ряды зомби пали, но на смену им пришли более сильные волны, приближающиеся к ним.

Они стреляли и стреляли, и Лу Цинбай почувствовал, что что-то не так. Он почувствовал холодок по спине и быстро повернул голову. Он обнаружил, что Цинь Ло и Сюэ Сяолу исчезли, нет, дело было не в том, что они исчезли, а в том, что они внезапно размножились. В какой-то момент все зомби в комнате превратились в бесчисленных Сюэ Сяолу и бесчисленных Цинь Ло, и... бесчисленных версии его самого.

У каждого из них был пистолет, и они смотрели на остальных с отсутствующим выражением лица.

Лу Цинбай никогда в жизни не был так напуган.

Затем, наконец, наступил рассвет, белый дым медленно рассеялся перед их глазами, и каждый человек проснулся, как будто от леденящего душу сна, находясь в опасности между жизнью и смертью, либо будучи брошенным на долгие годы в бесконечном лабиринте, либо уклоняясь и стреляя в себя и своих товарищей по команде. Они были морально и физически истощены.

Чан Доу внезапно заплакал, нарушив всю ясную утреннюю тишину. Он сказал: “Где я? Где это?”

Устройство принудительного сна было отключено, а плотно закрытые окна открыты. Внутрь лился солнечный свет. Остальные молча слушали плач Чан Доу. Им казалось, что прошла целая жизнь, или, возможно... прошла целая жизнь.

Снаружи был подъем, прошло много лет с тех пор, как кто-либо из них слышал такую древнюю вещь. Все уставились на него. Пробуждение было чрезвычайно проникновенным. Это было как сигнал, вытаскивающий их из ловушки предыдущих воплощений и нынешних жизней.

Ху Бугуй только тогда обнаружил, что он все еще держит Су Цина в своих объятиях. К счастью, в данный момент все были рассеянны, и никто этого не заметил. Он опустил голову как раз вовремя, чтобы встретиться взглядом с Су Цином. Через мгновение они оба одновременно отвели глаза, и каждый встал с кровати.

Ху Бугуй деловито сказал: “Чан Доу, не плачь. Все, приведите себя в порядок и вылезайте из постели. Это первый день обучения. Не нужно опаздывать.”

Было ясно, что это была всего одна ночь, но казалось, что они прожили, целую жизнь. Фан Сю молча коснулся своего лица, затем взглянул на смущенного Чан Доу рядом с ним. Он поднял пальто Чан Доу и накинул его ему на лицо. Он прошептал: “Продолжай реветь, и я тебя продам.” Затем он встал с кровати.

Офицер, который принимал их накануне вечером, быстро появился. Отношение этого мужчины средних лет было превосходным. Под семью взглядами, которые хотели содрать с него кожу и вырвать сухожилия, он все же спокойно и сдержанно отдал честь, а затем повернулся, чтобы выйти. “Пожалуйста, пройдите за мной, чтобы позавтракать.”

Как будто он не боялся, что кто-то позади него возьмет кирпич и размозжит ему голову.

Офицер отвел их в большую столовую, одну из столовых в старом стиле с сервировочным люком и большим неровным деревянным столом посередине, а рядом с ним - кольцо скамеек. На каждой скамейке могли разместиться два человека. На столе стояло семь тарелок с манту*, выпечкой и ютиао** рядом с ними, а также большая кастрюля с плавающим на поверхности маслом.

*Манту (традиционный китайский: 饅頭; упрощенный китайский: 馒头), часто называемый китайской булочкой на пару, представляет собой белый и мягкий вид хлеба или булочки на пару, популярный в Северном Китае.

**Блюдо китайской кухни, представляющее собой жаренные во фритюре до золотисто-коричневого цвета нарезанные полоски теста;

Люди, которые только что избежали «непроходимого леса», «серого лабиринта» и «битвы с зомби», переглянулись и обнаружили, что на этот раз они отправились на сцену городских интеллектуалов, вынужденных заниматься сельским хозяйством.

Лу Цинбай мрачно рассмеялся и ткнул палочками в манту на столе. Он поднял глаза и спросил: “Товарищ, в этом нет галлюциногенов, не так ли?”

Офицер дружелюбно улыбнулся. “Условия учебного курса очень ограничены. Это все домашняя еда. Пожалуйста, не обижайтесь. У вас была утомительная ночь, так что вам следует есть побольше.”

Гнев Лу Цинбая усилился, и он собирался упрямо продолжать допрос. Су Цин удержал его, нацепив на лицо небрежную улыбку. “Тебе тяжело так рано вставать, а здесь так много еды. Было бы пустой тратой времени не съесть все это. Почему бы тебе не поужинать с нами?”

— Теперь он скрывал кинжал за улыбкой.

Офицер взглянул на них и понял, в чем проблема. На учебном курсе ST существовала традиция употреблять сильнодействующие наркотики в первую ночь, так что на следующее утро могло случиться все, что угодно. Он посмотрел на Су Цина и понял, что если он не сядет, то ни один из этой группы не пошевелит палочками для еды. Поэтому он подошел к сервировочному столику, взял набор посуды и сел рядом с ними. Он положил себе большую миску лапши и съел ее большими укусами.

Только тогда Ху Бугуй опустил глаза и сделал жест в сторону остальных. Они взяли свои палочки для еды один за другим. Только Су Цин не спешил. У него в кармане лежала питательная капсула, и ему не нужно было беспокоиться о еде. Играя палочками с лапшой, он смерил взглядом офицера, сидевшего напротив него, и начал расспрашивать его: “Как нам следует называть вас, товарищ?”

“Моя фамилия Чжун. Чжун Шилян.”

“О... ничего, если я буду называть вас Чжун-дагэ*?”

*Дагэ (大哥, dàgē ) – самый старший брат в семье, а также вежливое обращение в дружеском разговоре. Помимо «старшего из братьев» это слово означает также «босса» (в криминальной среде) и «старик, чувак» при обращении к другу.

Чжун Шилян посмотрел на него и улыбнулся. “Вы также можете называть меня Лао* Чжун.”

*Лао 老 (lǎo) + фамилия — равный или старший по должности/возрасту коллега/товарищ — распространенное обращение среди друзей.

Су Цин изогнул глаза в улыбке и несколько раз ткнул себя в запястье палочками для еды. “Мы принимаем участие в этом тренинге по договоренности сверху. Разумно рассуждая, что бы организация ни велела нам делать, мы должны это делать, и мы не должны задавать слишком много вопросов. Вы так думаете, сэр, не так ли?

Ху Бугуй не стал его сдерживать, позволив этому имперскому дипломату действовать самостоятельно. “Но, видите ли, сэр, наше подразделение недавно организовано. Мы все еще учимся вместе работать. Есть много вещей, которые мы не можем хорошо скоординировать. Поэтому я беспокоюсь, что произойдет, если мы разочаруем организацию?”

Чжун Шилян поставил свою миску и спокойно посмотрел на Су Цина. Он подумал: «Этот маленький товарищ, может быть, и молод, но он настоящий ученик в традициях генерала Сюна.» Он сказал: “Нет необходимости беспокоиться об этом. Наш учебный центр приложит все усилия, чтобы помочь вам всем успешно пройти этот курс.”

“Да, да, мы должны попросить вас взять на себя заботу о нас, сэр.” Су Цин небрежно подал Чжун Шиляну кусок мяса, положив его в его миску. К сожалению, они были ограничены дисциплиной, и на столе не было алкоголя, иначе он, вероятно, встал бы, чтобы предложить тост. “Я очень волнуюсь. Ах, я не против сказать вам, что лично я не проходил регулярной военной подготовки, поэтому мне всегда кажется, что я чего-то не понимаю. Это вызывает у меня большие опасения. Да, я чувствую, что мне не хватает уверенности в себе.”

Фан Сю чуть не подавился бульоном. Ху Бугуй взял свою миску, чтобы скрыть тень улыбки в уголках рта.

За столом воцарилась тишина. Остальные были ответственны за то, чтобы набить себя, в то время как Су Цин был ответствен за то, чтобы попытаться подружиться с Чжун Шиляном. В конце этой трапезы любой, кто не знал ситуации, подумал бы, что Су Цин знал Чжун Шиляна очень давно и что они были старыми друзьями и товарищами по оружию.

Они говорили и говорили, и тема вернулась к прежней. Су Цин с искренним беспокойством на лице сказал: “Я с самого начала был неуверенным в себе, и теперь, когда я участвую в учебном курсе с такими высокими стандартами, я чувствую себя напуганным до смерти.”

Чжун Шилян спросил его: “В чем ты не уверен?”

“Я даже не знаю содержания тренинга. Послушай, Лао Чжун, я с детства сдавал экзамены по физкультуре, только из-за сочувствии. Если дело дойдет до того, чтобы пробежать пять километров по пересеченной местности с гирями, я пойду прямо к Карлу Марксу.”, - сказал Су Цин, солгав сквозь зубы. “Кроме того, я слышал, что в армии также есть психологическая подготовка. Мои психологические качества... Ну, не стоит даже упоминать об этом!”

Говоря это, он по привычке достал из кармана сигарету и фамильярно предложил другую Чжун Шиляну. После того, как Чжун Шилян махнул рукой и отказался, он прищурился и нащупал зажигалку, чтобы прикурить. Прежде чем он успел встряхнуть дрянную зажигалку, которая отказала прошлой ночью, чтобы прикурить, Ху Бугуй протянул руку и выхватил у него сигарету. “Это первое, что нужно сделать. Перестать курить.”

Су Цин повернул голову, чтобы посмотреть на него, поджал губы, а затем, неожиданно, в кои-то веки не высказал никаких возражений. Он послушно положил пачку сигарет обратно в карман. Он повернул голову и продолжил говорить с Чжун Шиляном. “Вы знаете, сэр, мне также трудно спать в чужой кровати. Прошлой ночью я плохо спал, и мне приснился сон. В своем сне я видел, как множество деревьев оживают и гонятся за мной. Я был напуган настолько, что наложил в штаны. Мои ноги все еще слабы.”

Чжун Шилян посмотрел на него и улыбнулся. “Прошлой ночью тебе ничего не снилось. Вы вошли в Многочастотное Пространство Изменения Измерений учебного курса.”