Онлайн чтение книги Цветы — это приманка Flowers are Bait
1 - 77

Опоздавший на место происшествия Квон Чэ У пробирался вперёд, расталкивая людей, которые размахивали руками и кричали. Он сразу же нашёл лицо, почерневшее от пыли и мха, напоминающее угольную золу.

Фигура И Ён, обвязанная верёвкой вокруг талии и взобравшаяся на дерево, выглядела так, словно стояла на эшафоте. Однако дрожала не она, а электропила.

Она держала ревущую электропилу и решительно срезала мёртвые ветви. Это делало её похожей не на врача, а на разрушителя окружающей среды, и Квон Чэ У, тайком приподняв уголки губ, наблюдал за смелой операцией своей жены.

Треск, бум. Треск, бум.

Каждый раз, когда ветка падала на землю, люди издавали вздохи.

— А-а-а-а!

Старики либо без сил оседали на землю, либо кричали: «Почему эту девку не арестуют!» Квон Чэ У невольно сжимал руки, желая свернуть шеи всем, кто осыпал её острой критикой.

— Нашла гнилую дыру! — громко крикнула И Ён, обращаясь к Чу Джа.

Когда она обнаружила гнилое дупло, внутри уже кишели насекомые. Если сравнивать с человеком, это как если бы дыра в позвоночнике гнила подобно плесени, а воспаление неконтролируемо распространялось, не оставляя никакой возможности помочь.

И Ён на мгновение задержала дыхание и отвернулась от резкого запаха. Постепенно очищая гнилые части и мёртвые ветви, она собрала целую кучу панцирей насекомых и их экскрементов.

Квон Чэ У не мог оторвать взгляд от И Ён, полностью погружённой в работу.

«...»

Её плотно сжатые губы выглядели решительно, а взгляд, в отличие от обычного, был не просто серьёзным, но даже слегка суровым. Поскольку такое выражение лица он видел впервые, мужчина нервно двигал кадыком. Внезапно солнечный свет ударил в глаза. Квон Чэ У, прищурив один глаз, смотрел на неё так, словно хотел поглотить взглядом.

«И Ён».

Ему нестерпимо хотелось убрать прилипшие ко лбу влажные пряди волос и защитить её колени, которые тёрлись о дерево.

В этот момент он случайно встретился взглядом с кем-то в толпе. Яркая одежда, но знакомый облик. Шаманка, которая в прошлый раз устраивала здесь ритуал, пристально смотрела на Квон Чэ У, словно изучая его. Он ответил на её взгляд, откровенно нахмурившись, пока она продолжала бесцеремонно наблюдать за ним.

«...»

«...»

С довольно большого расстояния шаманка беззвучно что-то бормотала. Странно, но её слова можно было прочитать по губам, хотя это был просто чей-то монолог.

«Когда луна станет полной, собака завоет».

Шаманка растянула уголки губ в улыбке. Её рот был необычно изогнут вверх, а брови резко опускались вниз. Казалось, она насмехается над Квон Чэ У, сожалеет о нём или находит что-то забавным.

Одновременно возникло ощущение, будто по голове бьют тупым предметом, вызывая раскалывающую боль. Протесты людей и ритмичный стук барабана только усиливали пульсирующую головную боль Квон Чэ У.

«Что за чертовщина!»

Квон Чэ У крепко прикусил язык до крови, пытаясь выдержать.

Его лицо исказилось от ярости, а в глазах вспыхнула жажда убийства из-за ощущения, будто земля под ногами переворачивается. Он снова поднял голову, чтобы найти шаманку, но она уже исчезла.

Вид священного дерева менялся с каждой минутой. Величественного и таинственного дерева, каким оно было раньше, больше не существовало.

«Ты вернёшься. Сегодня ночью».

Квон Чэ У отчётливо услышал последние слова шаманки, прошептанные так тихо, словно взмах крыльев бабочки.

Определённо что-то менялось.

* * *

— Чу Джа, спасибо за работу.

Наконец завершилась операция, длившаяся целых пять часов.

И Ён только после установки капельницы глубоко выдохнула: «Ф-ф-ф». Когда напряжение покинуло тело, она почувствовала, как дрожат руки и ноги.

Люди потеряли дар речи, глядя на оголённое священное дерево, напоминавшее теперь обычный телеграфный столб. Кто-то плакал, кто-то топал ногами, некоторые даже пытались наброситься на И Ён.

Однако Квон Чэ У легко отталкивал таких людей и демонстративно встал рядом с И Ён. Когда высокий и хорошо сложенный мужчина холодно осмотрел окружающих, люди, готовые выплеснуть свой гнев, отступили.

— А? Чэ У, как ты здесь оказался?

Она с широко раскрытыми глазами смотрела на мужчину, появившегося без предупреждения. В её глазах промелькнула радость, а губы растянулись в улыбке. Квон Чэ У внезапно почувствовал покалывание в горле. Несомненно, это был момент, который он хотел бы запечатлеть навсегда. Когда он прижался щекой к её макушке, И Ён в ужасе оттолкнула его крупное тело.

— У меня на теле много пыли от мха, всё на тебя попадёт!

— Ничего страшного.

И Ён остановилась, услышав неожиданно слабый голос.

— Чэ У, почему ты такой безжизненный? Ты заболел?

«...»

— У тебя жар?

И Ён поспешно пощупала его лоб, но вместо жара он был холодным, как лёд.

— Ничего особенного.

Квон Чэ У вспомнил странное бормотание шаманки и тут же помрачнел. У него возникло необъяснимо плохое предчувствие. Поэтому он крепко обнял И Ён за талию и прижался к ней ещё сильнее.

— Как состояние дерева? Думаешь, оно выживет?

— Нужно наблюдать в течение двух недель. Я закончила с неотложными мерами, но сможет ли оно выдержать...

— Ты очень старалась, И Ён.

Солнце уже садилось. Цвет, напоминающий фиалки, растворённые в воде, был необычайно прекрасен, словно не от мира сего.

Когда подул ветер, колокольчик, висящий на краю крыши святилища Сонандан, мелодично зазвенел. И Ён, поглаживая больное дерево, которое, должно быть, страдало больше всех, сказала:

— Чэ У, если подумать, для меня это тоже было священным деревом.

— Ты о поющем дереве?

Квон Чэ У взял её за руку. Затем они встали перед разобранным деревом.

— Оно было моим самым большим воспоминанием и самым большим утешением, так что его можно назвать моим защитником.

— Каждый раз, когда я слышу эту историю, мне неприятно, будто у тебя была тайная первая любовь.

Квон Чэ У слегка поморщился.

Он хорошо знал о поющем дереве, о котором И Ён часто рассказывала. Во время еды, после секса, когда они делились послевкусием, или когда они крепко обнимались перед сном. Каждый раз, когда они разделяли эти короткие моменты, И Ён осторожно раскрывала себя, и темой всегда было дерево из её детства. Это было единственное воспоминание, которым И Ён делилась с улыбкой.

Дерево, которое поёт...

Возможно, это была лишь фантазия И Ён, измученной одиночеством. Поэтому каждый раз, слушая эту историю, Квон Чэ У хотел втиснуться в её время. Хотя амнезией страдал он, почему-то иногда казалось, что И Ён была пустой.

— Тогда я расскажу только тебе, кто был моим священным деревом.

— Только не говори, что оказалось, что это было мужское дерево. Не хочу, чтобы И Ён возненавидела меня за придирки даже к полу дерева.

— Это была женщина.

— Женщина?

Забавно, но на лице Квон Чэ У промелькнуло облегчение. С просветлевшим выражением он заправил за ухо прядь волос И Ён, развевающуюся на ветру.

— Я же не дура, тогда я была старшеклассницей. Слишком взрослая, чтобы верить в сказки.

Нет, кажется, она верила. Квон Чэ У подавил улыбку, готовую расцвести.

— Сначала я была удивлена, но быстро поняла, что это звук, который кто-то исполняет.

«...»

— Когда я плакала, звучала утешающая мелодия, а когда смеялась — танцевальная музыка. Однажды, словно дразня меня, кто-то нарочно сыграл все ноты неправильно.

В этот момент зрение Квон Чэ У неожиданно поплыло, и лицо И Ён размылось, словно раздвоилось или даже растроилось. На мгновение профиль тридцатилетней женщины вдруг показался ему девочкой-подростком в школьной форме. Он напряг брови, пытаясь сфокусировать взгляд.

— После этого я часто оставляла у дерева стикеры или записки. Спрашивала, кто там, просила сказать, какую песню играли, писала о своём настроении как в дневнике. Стыдно признаться, но я писала, что хочу встретиться. Думала, что, возможно, у меня появится друг, и очень волновалась...

«...»

— Конечно, ответа я никогда не получала.

Квон Чэ У медленно моргнул и крепко сжал руку И Ён. Это был инстинктивный жест. Если он не удержит её сейчас, если не будет держать в объятиях... Такие странные мысли, словно чёрные чернила, постоянно затуманивали его разум.

— Потом в деревне был шум. Тогда я прятала одну старшую сестру, и перед уходом она сказала мне раскопать землю под деревом, куда я часто ходила.

«...»

— Это был первый подарок, который я получила в жизни. Поэтому я думаю, что та сестра и была поющим деревом. Все старые пластинки, которые там были, содержали только те песни, которые я слышала и которые мне играли.

Тошнота накатила, как липкое болото, настолько сильная, что хотелось вывернуть всё наружу. Приятный голос И Ён впивался в кожу острыми иглами, словно разрезая что-то внутри. Квон Чэ У сильно прикусил внутреннюю сторону губы, пытаясь подавить нарастающее чувство отторжения.