Онлайн чтение книги Цветы — это приманка Flowers are Bait
1 - 81

Квон Чэ У блуждал в глубоком сне.

Взгляд, затуманенный густым белым туманом. Неизвестно, сколько часов или даже дней он бесцельно бродил в этом месте, где ничего не видно и не ощущается.

Одно было точно: с каждым шагом звук, царапающий и режущий, становился всё громче, разрезая уши словно нож.

— Ух...

Квон Чэ У зажал уши от невыносимой головной боли и звона. Хотелось вывернуть всё нутро и вернуться назад, но ноги, двигавшиеся по своей воле, были непреклонны.

Некрасивая мелодия становилась всё более неистовой. Звуки, хватающие и царапающие, разносились через вибрато, напоминающее человеческие голосовые связки.

Это был почти неприятный крик, но в голове он неудержимо разрастался. Расширялся, расширялся и наконец раздулся так, что казалось, вот-вот лопнет.

В тот момент давящий туман перед глазами мгновенно рассеялся.

— !..

Тем, кто проводил линии, весь в поту, был не кто иной, как сам Квон Чэ У.

В элегантном чёрном фраке, с красноватой виолончелью между ног, он исполнял музыку, доводя себя до предела. Руки, запястья, пальцы двигались сдержанно, но временами яростно тряслись, как будто поднималась буря.

Точечный свет, освещающий только Квон Чэ У. В центре бездны, каждый раз, когда он агрессивно прижимал и резал четыре струны, пытающиеся укусить его, капли пота разлетались с кончиков его волос.

Затаившие дыхание зрители не могли оторвать глаз от сцены. Они сразу поняли, почему об этом интенсивном юноше говорили, что он лучше всех играет на инструменте Гварнери.

Гварнери, на котором, как говорят, играл Паганини до самой смерти. Согласно поверью, инструмент Страдивари занимается любовью, а инструмент Гварнери — насилует. И этот азиатский юноша, словно появившийся из-под земли, имел облик демона, заключённого в маленьком теле.

Его исполнение всегда было насыщенным, тёмным, затягивающим в глубину. И всё же не грубым или вульгарным.

Этот уникальный стиль вызывал полярные оценки, но Квон Чэ У, обладавший врождённым талантом укрощать инструмент, прижимая его, стал идеальной музой для Гварнери.

И в тот момент.

— Чэ У, та женщина умерла.

Как будто прорвалась плотина, и все воспоминания хлынули наружу.

В тот день, когда ему было почти двадцать лет.

Как этот дьявольский талант, заставивший его дебютировать в тринадцать лет, став самым молодым победителем международных конкурсов в Женеве и Ростроповича, в одно мгновение исчез.

Как этот источник вдохновения, которому невозможно было назначить цену, был отнят в одночасье.

Всё началось с того телефонного звонка брату.

— Брат, даже если это полностью разложившийся труп...

— ...

— Покажи мне её в последний раз.

Теперь виолончель была не более чем куском дерева. Всю жизнь он был одержим только этим инструментом. Ощущение, которое он потерял, будто у него что-то отняли, ввергло его в ужасный творческий кризис. Настолько, что он не мог извлечь ни одного звука из виолончели.

— Кхх, а-а-а-а-а!

Удовлетворённая улыбка появилась на губах Квон Чэ У при этом душераздирающем крике. Он прижимал колено к спине противника и безжалостно приподнимал шею, обмотанную струной.

Мужчина, сидящий верхом на извивающейся, как живая рыба, пояснице, неторопливо затягивал струну. Покрытые кровью псы-охотники неистово колотили по клетке, грубо подбадривая его.

— Х-хватит!.. Кхх!

— ...

Глаза Квон Чэ У оставались бесчувственными к мольбам противника. Его взгляд не дрогнул, только приподнятые до предела уголки рта выглядели зловеще. Напряжённая линия шеи покраснела, а выступающие вены тянулись от тыльной стороны ладони до локтя.

Чан Пом Хи, наблюдавший снаружи клетки, вздрогнул, осознав, насколько ужасна эта жестокая сила хватки.

— Если ты собираешься всего лишь обмочиться, то зачем вообще сюда пришёл?

— У-ух!..

— Как ты можешь заниматься этим, если так дорожишь своей жизнью?

— Кхх, хак!..

— Если твоя профессия — бандит, размахивающий ножом, то хотя бы не позволяй называть себя комнатной собачкой.

Когда Квон Чэ У резко ослабил хватку и отступил, его противник рухнул на пол, как будто потерял сознание.

Внутри широкого квадратного ринга стоял запах ржавого железа. Квон Чэ У осмотрел мужчин за пределами клетки нерафинированным взглядом.

— Молодой господин.

В этот момент Чан Пом Хи подошёл и протянул полотенце.

Прошло уже шесть лет с тех пор, как Квон Чэ У вернулся в родовое поместье и случайно пристрастился к насилию.

Исчезнув со сцены, как только ему исполнилось двадцать, сейчас он стал псом-охотником, помогающим семейному бизнесу на передовой насилия. Концентрационный лагерь, в который он вошёл добровольно, был частным учебным батальоном семьи Квон, и там, пройдя адскую подготовку, Квон Чэ У полностью погрузился в тьму общества.

Гениальный виолончелист, когда-то доминировавший в мире классической музыки, превратился в жестокого сборщика долгов и вульгарного мастера пыток, который всегда добивался своего. Время, за которое Квон Чэ У погрузился в насилие, было неоправданно коротким.

Виолончель — инструмент, наиболее похожий на человеческий голосовой диапазон.

— Хиа-а-а-а-а!

Он ещё раз наступил на поясничный отдел позвоночника лежащего человека.

Ощущение, когда он создавал звуки в состоянии транса, уже умерло, но насилие имело много общего с этим. Чем больше было мест, где плоть резалась и крики были повсюду, тем больше иголок, казалось, втыкалось в его онемевшие нервы.

Тогда он мог хотя бы раз взять в руки смычок, на который раньше было трудно даже смотреть. Как жаждущий человек ищет колодец, он бесконечно погружался в садистское поведение.

— Как дела?

Квон Чэ У без сожаления вышел из клетки и пересёк затхлое подвальное помещение. С каждой ступенькой, по которой он поднимался, его лоб непроизвольно морщился от постепенно проникающего света. Чан Пом Хи немедленно последовал за ним, понизив голос.

— Нам удалось задержать одного подозрительного человека.

— Кто это?

— Это домработница, которая работала в главном доме ещё несколько лет назад, но она не может говорить.

— Ей отрезали язык или она такой родилась?

— Отрезали.

Между гением и безумцем — тонкая грань. Квон Чэ У подчинил себе охотничьих псов лишь своей одержимостью насилием. Он не гнушался грязной работы не ради продолжения рода, а ради собственного удовольствия, и особенно в этой области был настоящим профессионалом, учитывая, что охотничьи псы были группой, которой пользовались все предыдущие президенты.

Когда он таким образом сформировал небольшую силу в тени, он начал дело, которое откладывал из-за отсутствия власти.

— Полагаю, ей нелегко оставлять только пальцы.

— Дело в том...

Когда Чан Пом Хи замялся, Квон Чэ У, шедший впереди, остановился и обернулся.

— Не раздражай меня, говори.

— Похоже, директор Квон солгал вам, молодой господин.

Чан Пом Хи не осмелился встретиться с ним взглядом и опустил голову.

— Юн Чжу Ха умерла не в обычной аварии...

Было много способов назвать эту женщину.

Юн Чжу Ха, та женщина, сумасшедшая.

И... мать.

Лицо, которое до сих пор всплывало в его памяти как мелодия, стоило ему закрыть глаза. Тёплый солнечный свет, красивые волосы, развевающиеся на ветру, скромный соломенный домик, большое дерево.

Мать, которая растила его с любовью и преданностью, создавая богатый источник музыки. Нежная женщина, которая научила его резонансу дерева и виолончели.

Благодетельница, которая каждую ночь пела ему колыбельные и одновременно рассказывала непоправимую ложь. Преступница, которая похитила трёхлетнего Квон Чэ У, спрятав его в футляре для виолончели.

— Говори.

Его лицо застыло.

— Насколько мы выяснили, она долгое время была заключена в подвале семьи Квон.

В тот момент Квон Чэ У почувствовал мучительную боль, будто его рёбра сломались, и наконец проснулся.

— Хах!..

Мужчина поспешно вдохнул и поднял верхнюю часть тела. Его грудь яростно колотилась, как у человека, которому открыли дыхательные пути перед самым утоплением.

Чёрт возьми, Квон Чэ У пробормотал ругательство странно изменившимся голосом. Его голова, всегда бывшая мутной, теперь была до жестокости ясной. Болезненные морщины пролегли на его лице, которое он сморщил, как будто выжимая что-то.

Наконец он осмотрел дом, который казался одновременно знакомым и незнакомым, вызывая странное ощущение.

— ...

Потолок с незнакомым узором, мебель, которой не было в его памяти, медицинское оборудование, контролирующее жизненные показатели. Он резко сорвал с себя прикреплённые датчики и немедленно встал с кровати.

Первым делом он равнодушно прошёл мимо куртки Центра спасения диких животных, словно это были обои, затем последовательно осмотрел бумажник, телефон и удостоверение личности, аккуратно разложенные на комоде.

— Что всё это такое.

Он нахмурился и поднял удостоверение личности. Там определённо была его фотография, но были только нелепые цифры.

Поддельная дата рождения и поддельный год рождения. Он даже усмехнулся, увидев возраст, который был на четыре года больше его настоящего.

Это место, похожее на хорошо созданную съёмочную площадку, совершенно нереалистично. Квон Чэ У потёр затёкшую шею, продолжая озадаченно осматривать дом.

Он грубо рылся в ящиках и открывал шкаф. Тем не менее, его шаги естественно двигались, как будто он точно знал, куда идти. Тело шло вперёд, но голова не поспевала. Квон Чэ У щёлкнул языком, раздражённый явно ощущаемым пробелом в памяти.

— Какие, чёрт возьми, наркотики они использовали, эти ублюдки.

Квон Чэ У спускался по лестнице, последовательно хрустя жёстко напряжёнными шеей, руками, поясницей и ногами.

Однако чем ниже он спускался, тем более невероятным становилось то, что он видел. Две пары домашних тапочек, подушки пастельных тонов, парные кружки, парные горшки для растений, ловцы снов и так далее — нижний этаж имел интерьер, который любой назвал бы умилительным.

Совершенно ему не подходящим.

— !..

В тот момент его чуть не вырвало, как будто что-то поднялось обратно. Квон Чэ У схватился за перила лестницы и внезапно опустил голову. Вена, выступившая в центре его лба, пульсировала при каждом глубоком вдохе, пока он стискивал зубы.

Подделка, подделка, подделка. Омерзительно, но всё было подделкой. Его тело судорожно говорило ему это.

Впервые с тех пор, как в тринадцать лет его мир перевернулся, он испытывал такое отвращение.

Наконец фрагменты, прилетающие как магниты, прилипли к сознанию Квон Чэ У, вызвав шок, от которого перед глазами вспыхнул свет.

— А...

Его кадык дёрнулся, и вырвался многозначительный стон. Мужчина поднял покрасневшие веки и медленно уставился в пустоту.

Да...

Он приехал на остров Хваидо, чтобы схватить Со И Ён.