Онлайн чтение книги Драгоценная жемчужина в имперском городе A Precious Pearl in the Imperial City
Глава 1 - Цзючжу. Дело — табак

Проводив чиновников из Министерства ритуалов, доставивших указ, домочадцы семьи Мин погрузились в гнетущую тишину.

Мин Цзинчжоу держал в руках императорский указ, и его ладони слегка дрожали, словно это был не свиток, вышитый золотыми драконами и благоприятными облаками, а молот весом в тысячу цзиней.

— Дядюшка, — Мин Цуньфу, опасаясь, что Мин Цзинчжоу сейчас задохнётся и упадёт в обморок, поспешно вскочил, чтобы его поддержать.

Брак двоюродной сестры с членом императорской семьи должен был стать радостным событием, но при мысли о том, за кого предстояло выйти Цзючжу, слова поздравления застревали в горле.

Кому в столице не было известно, что Его Величество безмерно балует Благородную супругу Су, а рождённого ею Принца Чэня и вовсе осыпает милостями.

Принцу Чэню не было и пятнадцати, когда его, наравне со старшим на пять лет первым принцем, пожаловали титулом. Теперь же, достигнув двадцатилетия, он владел роскошным, блистающим позолотой поместьем за пределами дворца, но Его Величество всё равно часто оставлял его ночевать в своих покоях. Остальным принцам и принцессам приходилось держаться в его тени.

При дворе поговаривали, что Принц Чэнь — тайный наследник. Если бы не низкое происхождение Благородной супруги Су и не тот факт, что принц не был ни старшим, ни рождённым от главной жены, Его Величество давно бы провозгласил его кронпринцем. Однако, кроме смазливого личика, унаследованного от матери, Принц Чэнь не обладал никакими другими достоинствами, и многие сановники при дворе не желали видеть его на престоле.

Цзючжу, стоявшая на коленях, взглянула на своего скорбящего отца, затем на убитого горем двоюродного брата, подобрала юбки, поднялась на ноги и осторожно прокралась к Мин Цзинчжоу, чтобы взглянуть на указ.

— В указе говорится, что Принц Чэнь одарён, прекрасен, изящен и прилежен в учении. Это же всё хорошие слова. — Свернув указ и вложив его обратно в руки Мин Цзинчжоу, Цзючжу легонько похлопала его по запястью. — Отцу не нужно так сокрушаться.

Глядя на милое и наивное личико дочери, Мин Цзинчжоу произнёс дрожащим голосом: — Любой торговец нахваливает свой товар, а уж тем более…

А уж тем более император, что сватает жену собственному сыну.

Мин Цуньфу кашлянул, напоминая дядюшке о неосторожности оскорбительных слов в адрес императорской семьи. — Сестрица, мы с дядюшкой просто не хотим с тобой расставаться.

Когда-то их ветвь рода впала в немилость при дворе и была сослана в суровые и холодные земли. Чтобы спасти новорождённую двоюродную сестру, дядюшка отдал её на попечение старейшин клана. Позже, когда на трон взошёл нынешний император, его отец и двое дядюшек были реабилитированы и вернулись на службу в столицу.

Хотя столичным чиновникам было запрещено покидать город без высочайшего разрешения, дядюшка много раз отправлял людей в родовые земли в Линчжоу, чтобы забрать сестру. Однако старейшины клана всякий раз отказывали под предлогом её слабого здоровья, не позволявшего перенести дорогу.

Но дядюшка с тётушкой так сильно тосковали по дочери, что через год, когда её здоровье якобы окрепло, наняли за большие деньги лекаря для сопровождения и наконец смогли забрать уже шестилетнюю девочку.

Как только «младшую сестрицу» привезли в поместье, тётушка сразу почуяла неладное. Хотя в чертах девочки и проскальзывало некоторое сходство с ней и дядюшкой, она сомневалась, что этот ребёнок — её плоть и кровь.

Расследование показало, что вскоре после их ссылки родичи, боясь навлечь на себя гнев влиятельных вельмож, побоялись растить девочку и бросили её в глуши.

Имя Цзючжу означало, что для родителей она была подобна нефриту и жемчугу. Но эти безжалостные родичи просто выбросили их драгоценность.

Узнав правду, убитые горем дядюшка и тётушка немедленно отправили самозванку обратно в Линчжоу, созвали совет клана и объявили о выходе из рода, чтобы основать собственную ветвь.

Его отец и второй дядюшка принадлежали к той же ветви, что и третий, и в ссылке они всегда поддерживали друг друга, деля горе и радости. Естественно, они не смогли стерпеть такого оскорбления и вместе с семьёй третьего дядюшки вычеркнули свои имена из родословной, порвав все связи с кланом Мин из Линчжоу.

Саму Цзючжу он нашёл несколько месяцев назад со слугами в маленьком, захудалом даосском храме в Линчжоу. Стены храма облупились, черепица на крыше треснула, окна были выбиты — он был настолько убогим, что даже крысы обходили его стороной.

Шестнадцатилетняя сестра, с довольным видом грызущая большой паровой пирожок, при виде него поспешно спрятала еду за спину и спросила: — Господин, желаете возжечь благовония или погадать? Божества в нашем храме особенно сильны.

Мин Цуньфу взглянул на покрытую пылью статую на алтаре и не мог понять, в чём именно проявлялась её сила.

Впрочем, позже он очень надеялся, что предсказание храма сбудется, ведь две даосские монахини сказали, что его оберегает звезда Вэньцюй, и в будущем его ждёт блестящая сдача экзаменов, встреча с благодетелем и гладкий карьерный путь.

Какой же книжник не мечтает о блестящей сдаче экзаменов?

Оно просто обязано было сбыться!

— Шестой брат, — Цзючжу потянула Мин Цуньфу за рукав. — О чём ты задумался?

Мин Цуньфу очнулся от своих мыслей, но не успел и рта раскрыть, как со двора донеслись торопливые шаги.

— Матушка вернулась? — Цзючжу поспешила к двери и столкнулась с госпожой Шэнь, которая как раз шла сюда.

Госпожа Шэнь, до этого выглядевшая встревоженной, при виде дочери мгновенно смягчилась: — Цзючжу, почему ты стоишь в дверях? Осенью ветер холодный, не застуди лицо.

Уловив исходящий от госпожи Шэнь запах благовоний, Цзючжу взяла её под руку и повела в дом: — Матушка, не волнуйтесь, у меня кожа толстая, ветром не продует.

Хоть мать и дочь провели вместе не так много времени, они уже были очень близки. Возможно, в этом и заключалась та невидимая связь, что их соединяла.

Едва усевшись, госпожа Шэнь велела прислуге принести для Цзючжу питательный отвар. Она смотрела на личико дочери с безмерной жалостью.

Матери всегда кажется, что её дитя слишком худое. За прошедшие годы госпожа Шэнь в своём воображении представила все мыслимые и немыслимые страдания, выпавшие на долю Цзючжу. Глядя на несчастных героинь в театральных постановках, она невольно думала: а что, если и её доченька живёт так же ужасно?

Поэтому, когда перед ней предстала живая, здоровая и румяная Цзючжу, у неё вошло в привычку постоянно подкармливать дочь. Словно она пыталась всю свою материнскую любовь, копившуюся пятнадцать лет, растопить, истолочь в нежнейшую пудру и ласково окутать дитя, чтобы та поняла: мать всегда её любила, переживала за неё и никогда не бросала.

К счастью, госпожа Шэнь любила кормить, а Цзючжу — есть, так что вся эта безграничная материнская любовь благополучно переместилась в желудок дочери.

— Привратник сказал, что приходили люди из Министерства ритуалов с указом, — госпожа Шэнь коснулась кармашка в рукаве, где лежал оберег, который она вымолила для дочери. — Что случилось?

— Министерство ритуатов передало указ. Его Величество сосватал Цзючжу в супруги Принцу Чэню.

— Какого принца?

— Принца… Чэня.

— Какой супругой?

— Супругой Принца Чэня.

Мин Цуньфу, опасаясь, что у тётушки от гнева помутится рассудок, поспешно добавил: — Главной супругой.

В комнате воцарилась тишина. Спустя долгое мгновение госпожа Шэнь с силой засунула почти вынутый оберег обратно.

Что за никчёмные божества! Даже собственную дочь защитить не могут! Какой толк молиться им снова и снова!

Чем больше она думала, тем сильнее закипала от злости и уже было направилась к выходу.

— Супруга, успокойся, успокойся! — Мин Цзинчжоу вскочил и схватил её за рукав. — Давай закроем двери и всё обсудим.

Только не во дворец, за это можно и головы лишиться!

Цзючжу, глядя, как родители тянут друг друга, подпёрла щёки ладонями и с недоумением спросила: — А Принц Чэнь чем-то плох?

Мин Цзинчжоу и госпожа Шэнь разом обернулись к дочери со взглядом, полным скорби и гнева, какой бывает, когда бесценное сокровище выкапывает разбойник.

— Давайте сядем и поговорим спокойно, — жители Линчжоу говорили мягко и неторопливо, а Цзючжу, выросшая в уединённом даосском храме и редко видевшая посторонних, обладала врождённой наивностью и милым простодушием. Её слова прозвучали, словно она капризничала, и сердца супругов тут же растаяли.

— Этот Принц Чэнь… — Мин Цзинчжоу замялся, открыл было рот, но снова закрыл и спустя мгновение вздохнул. — Отец сейчас же отправится во дворец и попросит Его Величество отменить указ.

— Он чудовищно уродлив? — видя, что отец даже упоминать не хочет Принца Чэня, Цзючжу представила себе монстра с синей мордой, торчащими клыками, медвежьими лапами и обезьяньим телом.

Она опустила взгляд на своё тонкое белое запястье, и принесённый служанкой питательный отвар мгновенно показался ей безвкусным.

— Уродливым его не назовёшь, но как человек он… одним словом не опишешь, — помолчав, ответил Мин Цзинчжоу.

Он не только не уродлив, но и обладает лицом, которое нравится юным девушкам. Однако для мужчины, а тем более для принца, одной лишь красивой внешности недостаточно.

Выбросив из головы образ синемордого монстра, Цзючжу посмотрела на Мин Цзинчжоу сияющими глазами: — Отец, тогда давайте поговорим спокойно.

— Мать Принца Чэня, Благородная супруга Су, родом из купеческой семьи. С тех пор как она вошла во дворец, она одна пользуется безграничной милостью Его Величества. Все эти годы ради неё он нарушал правила, пожаловав её сыну титул принца, да ещё и такой, что ставит его выше остальных.

Иероглиф «Чэнь» означает полюс, место схождения неба и земли. У него особое значение, и ни один император не давал молодому сыну подобный титул.

— Во дворце нет императрицы. Какая разница, к какой из наложниц благоволит государь? — Цзючжу не видела в этом ничего, что было бы «трудно описать одним словом».

— Ты не понимаешь. — Будучи одним из гражданских сановников, Мин Цзинчжоу знал, что о вражде между Принцем Чэнем, его матерью и учёными мужами двора можно написать десять книг, и каждая из них стала бы хитом на рынках.

Мин Цзинчжоу одёрнул свой чиновничий халат: — Пусть матушка и двоюродный брат поговорят с тобой. Отец сейчас же отправится во дворец к Его Величеству.

Его дочь, которую он с таким трудом нашёл, такая милая, такая наивная и простодушная, как она может выйти замуж за такого человека, как Принц Чэнь!

— Отец… — Цзючжу протянула руку, чтобы остановить его, но спина отца выражала такую решимость, что она успела коснуться лишь края его одежд.

— Не останавливай его, — вмешалась госпожа Шэнь. — Пусть попробует. По крайней мере…

По крайней мере, на душе станет легче.

— Пей отвар. — Вспомнив, что принесённый служанкой отвар так и не попал в желудок дочери, госпожа Шэнь заставила себя улыбнуться и подвинула чашу к ней.

Никакой мужчина не помешает ей заботиться о дочери.

— Госпожа, — подбежав к дверям, доложил слуга, — прибыли люди из Дворца Ясной Луны. Говорят, Благородная супруга Су получила в дар картину известного мастера и приглашает юную госпожу во дворец полюбоваться ею.

С каких это пор Благородная супруга Су стала интересоваться живописью и каллиграфией?

Госпожа Шэнь, не дрогнув, держала чашу с отваром и с улыбкой сказала Цзючжу: — Пей потихоньку, не торопись. Когда закончишь, пусть тебя проводят умыться и причесаться.

Выпив отвар в три глотка, Цзючжу направилась на задний двор и краем глаза заметила, как их матрона-распорядительница ведёт сюда женщину средних лет в фиолетовом верхнем платье.

— Это и есть ваша юная госпожа? — придворная дама из Дворца Ясной Луны остановилась и, глядя на удаляющуюся спину, с улыбкой кивнула провожавшей её матроне. — Хоть я и не разглядела её лица, но с первого взгляда поняла, что ваша юная госпожа обладает изысканной и утончённой статью.

— Хе-хе, вы слишком добры, госпожа, — пробормотала матрона.

«Ну конечно», — подумала она. — «С такого расстояния разглядеть, мужчина это или женщина, — уже достижение». Она насмотрелась на свекровей, которые до свадьбы расхваливали невесту до небес, а после — придирались к каждому её шагу. Разве эта чиновница хвалит их барышню? Ясное дело, её прельщает статус дочери сановника! У всех во дворце грязные помыслы.

— Чуньфэнь, эта шпилька с хвостом феникса такая тяжёлая. — Цзючжу коснулась золотой шпильки в волосах, боясь, что та упадёт. Она была сплетена из чистого золота и выглядела очень дорого.

Подвески-жемчужины покачивались у её висков, делая маленькое личико ещё более нежным и прелестным.

Под взглядом этих влажных глаз, напоминающих глаза новорождённого щенка, Чуньфэнь почувствовала, как у неё сладко замирает сердце, и поспешно отвела взгляд: — Госпожа, отправляясь во дворец на встречу с Благородной супругой, нужно как следует принарядиться.

Отложив нефритовый гребень, она нечаянно положила его на самый край туалетного столика. Когда гребень уже готов был сорваться вниз, Чуньфэнь не успела и пикнуть, как её госпожа ловко подхватила его и вернула на стол.

— Госпожа, — тихо напомнила служанка снаружи, — карета из дворца уже подана.

Цзючжу с полной уверенностью села в карету, направлявшуюся во дворец. Иногда в храме ей случалось рисовать, но оба её наставника были очень бедны, так что кисти, тушь, бумагу и тушечницу приходилось экономить.

Но оба наставника хвалили её, говоря, что у неё большой талант к живописи, так что любование картиной не должно составить для неё труда.

— Госпожа, — видя её встревоженное лицо, утешала доверенная служанка, поддерживающая госпожу Шэнь, — барышня ведь ваша с господином кровь и плоть, наверняка у неё и к живописи есть талант.

Госпожа Шэнь промолчала.

Дело — табак.