Онлайн чтение книги Драгоценная жемчужина в имперском городе A Precious Pearl in the Imperial City
Глава 8 - Слабый чай. Его улыбка так знакома

— Госпожа Мин.

— Госпожа Сунь.

В улыбке Цзючжу Сунь Цайяо видела неподдельную искренность. Ту самую, не тронутую мирской суетой, беззаботную улыбку.

— Несколько дней назад у подножия горы Фэйся нам не удалось толком поговорить, о чём я очень жалела. К счастью, сегодня вы пришли. Проходите, присаживайтесь, побеседуем не спеша, — она мягко взяла Цзючжу за руку и с ласковой улыбкой спросила: — Мы с вами почти ровесницы, я всего на год старше. Можешь звать меня сестрой.

Услышав это, несколько девушек рядом прикрыли рты платочками и тихонько рассмеялись.

В будущем им всем предстояло войти в императорскую семью и стать друг другу невестками, так что, если разобраться, чем не сёстры?

Цзючжу повернулась к смеющимся девушкам и моргнула.

— Не обращай на них внимания, они просто любят подразнить, — взгляд Сунь Цайяо остановился на причёске Цзючжу, украшенной парой шпилек с узором Жуи и кисточками. Эти самые шпильки Благородная супруга Су однажды надевала на празднование дня рождения Его Величества.

Слегка опустив веки, она не стала смотреть прямо в прекрасные глаза Цзючжу:

— На заднем дворе нашего скромного поместья есть небольшой сад. Если сестрица Цзючжу не против, давайте прогуляемся там все вместе.

Цзючжу оглянулась на госпожу Шэнь, беседовавшую с другими госпожами, и та едва заметно кивнула.

— В таком случае, доставлю вам хлопот, госпожа Сунь, — улыбнулась Цзючжу и кивнула Сунь Цайяо.

— Прошу, сестрица, — Сунь Цайяо отпустила руку Цзючжу и, слегка приподняв подол платья, пошла вперёд, указывая дорогу. Остальные девушки следовали за ними, обмениваясь остротами и время от времени расточая похвалы Цзючжу и Сунь Цайяо, отчего атмосфера была самой что ни на есть дружелюбной.

Внутренний двор семьи Сунь с его извилистыми тропами, пролегавшими меж причудливых нагромождений камней, не блистал роскошью, но каждый его уголок был живописен. Нравы семьи Сунь походили на их сад: в них чувствовалась глубина и основательность, а в каждом слове и жесте сквозило прекрасное воспитание.

Когда юные девицы собираются вместе, без игр и веселья не обойтись. Немного побегав и пошумев друг с другом, Цзючжу уже запомнила имена нескольких благородных барышень. Все они оказались дружелюбными и приятными в общении, не придраться.

Цзючжу вспомнила слова, что сказала ей мать утром перед выходом.

— Это им придётся думать, как с тобой поладить, а не тебе. Когда придёшь, сама увидишь: все они будут с тобой нежны, внимательны и обходительны.

— Девушки в столице все такие милые?

— Нежность эта не от природы, а от людских сердец.

Цзючжу смотрела, как девушки бегают по саду, семеня ножками, и уже задыхаются от усталости. Ей казалось, что гоняться за ними было бы нечестной победой.

Недаром наставницы говорили, что столичный климат не закаляет людей. Выносливость у этих девушек ни к чёрту — пробежали всего ничего, а уже так уморились.

— Сестрица Цзючжу, ты устала? — подойдя к ней, спросила Сунь Цайяо. — Давай присядем в сторонке и немного отдохнём.

Цзючжу: «…»

Она взглянула на раскрасневшиеся щёки Сунь Цайяо и заподозрила, что та сама устала, но стесняется признаться и потому зовёт её с собой за компанию.

Что ж, забота о страждущих — дело благое.

Дул лёгкий осенний ветерок. Сунь Цайяо налила чашку ароматного чая и поставила её перед Цзючжу:

— Сестрица, ты уже привыкла к столице после возвращения?

Цзючжу взяла чашку обеими руками и кивнула.

Воцарилась тишина. Сунь Цайяо смотрела на красивое лицо девушки, и её пальцы, сжимавшие чашку, напряглись, а затем медленно расслабились:

— Сестрица… ты ведь не винишь меня?

— Что? — Цзючжу показалось, что она ослышалась. Она подняла голову и посмотрела на Сунь Цайяо. Взгляд той был очень сложным — таким сложным, что Цзючжу не могла его понять и даже почувствовала, как по спине пробежал холодок.

— Ничего, — улыбнулась Сунь Цайяо. — Позволь сестре поднять за тебя чашу с чаем вместо вина. Если я в чём-то была невежлива, прошу сестрицу великодушно простить.

Едва Цзючжу взяла чашку, как к Сунь Цайяо поспешно подошёл слуга из семьи Сунь:

— Госпожа, Его Высочество принц Ци, услышав, что у нас сегодня чайный приём, прислал своего приближённого с множеством даров. Прошу вас взглянуть.

Сунь Цайяо осушила свою чашку, встала и сделала реверанс в сторону Цзючжу:

— Прошу прощения, сестрица, я вынуждена тебя покинуть.

Проводив госпожу из семьи Сунь взглядом, Цзючжу отпила из своей чашки.

Слабенький.

Поставив чашку, она поднялась и подошла к пруду с лотосами. На воде плавали увядшие листья, и лишь изредка какая-нибудь рыба подплывала к поверхности и пускала пузыри.

Цзючжу присела на камень и, глядя на пухлых, совсем не пугливых рыб, подумала: «Если съесть такую глупую рыбу, сам, наверное, поглупеешь?»

— Госпожа Чжэн, почему вы не веселитесь со всеми?

— Не хочу, — донёсся из-за искусственной скалы недовольный женский голос. — Там будущая супруга принца Чэня, кто осмелится её задеть?

— Госпожа Чжэн, что вы такое говорите? Госпожа Мин так добра и…

— Хочешь ей подлизаться — так иди, нечего мне тут эти мерзости говорить.

Цзючжу встала с камня. Неужели в столице принято прятаться по тёмным углам и говорить гадости за спиной? Она огляделась и на цыпочках подошла к искусственной скале.

Девушка, которую упрекнула госпожа Чжэн, рассердилась:

— Ваш брат навлёк на себя гнев принца Чэня и потерял лицо, но при чём здесь госпожа Мин? Господин Мин — честный чиновник, госпожа Шэнь — мягкая и добрая женщина, а сама госпожа Мин с тех пор, как вошла в поместье Сунь, ни разу не вела себя высокомерно. Что за доблесть — говорить о ней гадости за спиной? Хватит смелости — идите и выскажите всё принцу Чэню!

— Ты… — начала было Чжэн Чжэнь, но вдруг осеклась. Она вытаращила глаза, глядя на искусственную скалу, словно увидела там нечто ужасное.

Яо Иньинь заметила её странное поведение и тоже обернулась. На вершине искусственной скалы сидела госпожа из семьи Мин и неторопливо поправляла свой пибо.

— Го-госпожа Мин? — Яо Иньинь не смела даже предположить, как много услышала Мин Цзючжу.

Чжэн Чжэнь и вовсе побледнела от страха. Семья Чжэн была семьёй матери принца Ци, так что саму Мин Цзючжу она не боялась, но вот её жениха, принца Чэня, — очень даже.

При мысли о брате, который до сих пор переписывал книги в первом классе Школы для малолетних, Чжэн Чжэнь пошатнулась и отступила на шаг.

— Продолжайте, не обращайте на меня внимания, — Цзючжу прикрылась пибо от солнца и улыбнулась так, что глаза превратились в полумесяцы. — Я просто любуюсь видами.

Яо Иньинь: «…»

Она с сочувствием посмотрела на Чжэн Чжэнь. Мало того что их подслушали, так теперь ещё и предлагают продолжать разговор? Поставив себя на место Чжэн Чжэнь, она почувствовала непреодолимое желание провалиться сквозь землю.

Видя, что Чжэн Чжэнь молчит, Цзючжу сделала вид, будто её осенило:

— Неужели я своим присутствием мешаю беседе госпожи Чжэн?

Она склонила голову набок и спрыгнула со скалы:

— Я тогда пойду.

— Госпожа Мин! — стиснув зубы, остановила её Чжэн Чжэнь и, заикаясь, пробормотала: — То, что было… это всё недоразумение…

— Госпоже Чжэн не нужно ничего объяснять. Я всё понимаю, всё-всё понимаю, — Цзючжу приподняла юбки и, не слушая оправданий Чжэн Чжэнь, развернулась и ушла.

Такая красивая девушка, и надо же — любит посплетничать за спиной.

Пусть теперь боится!

— Она всё слышала, — в панике прошептала Чжэн Чжэнь, глядя на Яо Иньинь. — Что, если она расскажет об этом Благородной супруге Су?

Яо Иньинь: «…»

Только что её было не остановить, а теперь испугалась?

Поместье маркиза Пинъюаня — дом родственников принца Ци по материнской линии. Их предки были прославленными сановниками, так почему же молодое поколение одно глупее другого?

Неужели весь ум и таланты достались их внуку по женской линии, принцу Ци?

— Не накручивай себя, госпожа Мин ведь ничего не сказала, — утешила её Яо Иньинь. — Думаю, она не из тех, кто затаивает обиду.

Чжэн Чжэнь свирепо посмотрела на Яо Иньинь. И в такой момент не забывает подлизываться к Мин Цзючжу?

Сделав вид, что не замечает недовольства Чжэн Чжэнь, Яо Иньинь сделала реверанс:

— Если госпожа Чжэн так беспокоится, ей стоит извиниться перед госпожой Мин, и на этом всё закончится.

В любом случае, после сегодняшнего дня она будет держаться от госпожи Чжэн подальше. Иногда глупцы опаснее злодеев.

— Я… я ведь ничего такого не сказала, — пробормотала Чжэн Чжэнь, но оставаться в поместье семьи Сунь не решилась. Найдя предлог, она спешно уехала в своей карете, не оставшись даже на праздничный обед, специально приготовленный семьёй Сунь.

— Что-то случилось, пока ты играла с другими девушками? — спросила госпожа Шэнь, заметив, что на лице вернувшейся к ней Цзючжу застыла странная улыбка.

— Кое-кто сплетничал обо мне за спиной, а я это услышала.

Услышав это, госпожа Шэнь забеспокоилась, что злые языки огорчили её дочь, и уже хотела было её утешить.

— Сплетничать на людях… У этой девушки из семьи Чжэн не только с головой не в порядке, но и с воспитанием проблемы, — с лёгким самодовольством усмехнулась Цзючжу. — А когда она закончила судачить и увидела меня за скалой, то стала похожа на полевую мышь, которую застали за кражей зерна.

Госпожа Шэнь кое-что поняла: её дочь обладала какой-то непостижимой уверенностью в себе и никогда не меняла своего мнения из-за чужих слов. Ни чужие речи, ни чужие взгляды не могли на неё повлиять.

Возможно, если однажды её мнение разойдётся с мнением всех остальных, она просто придёт к выводу, что «все эти люди какие-то странные, одна я нормальная».

Те две наставницы-даоски, что вырастили её дочь, должно быть, и сами были необыкновенными женщинами. Обычный человек не смог бы воспитать столь самобытный характер.

Пока она размышляла об этом, до неё донеслось бормотание дочери.

— Больше всего ненавижу, когда говорят плохое о Его Высочестве принце Чэне.

Госпожа Шэнь: «…»

Всё-таки иногда слепая уверенность — это не очень хорошо.

После визита к семье Сунь тревожное состояние госпожи Шэнь заметно улучшилось. Иногда она даже отпускала Цзючжу из дома без сопровождения Мин Цзинчжоу.

Нравы в столице были свободными, и женщин не слишком ограничивали. Когда Цзючжу выходила на улицу со служанкой, она повсюду видела девушек, гуляющих в одиночестве, — в этом столица выгодно отличалась от Линчжоу.

Мать то и дело выпроваживала её из дома тратить деньги. Цзючжу с болью в сердце сжимала кошелёк: разве плохо, когда деньги целы? Зачем их обязательно тратить?

— Госпожа, — произнесла Чуньфэнь, видя, как Цзючжу стоит посреди улицы, вцепившись в кошелёк и не желая ничего выбирать. — Господин и госпожа сказали, что хоть наше поместье и не назвать богатым, но деньги на жемчужные шпильки, украшения, румяна и пудру для вас всегда найдутся.

Цзючжу вздохнула:

— Но у меня всего этого в избытке, матушка уже приготовила для меня очень-очень много.

— Да какой девушке покажется, что у неё слишком много шпилек и украшений? — Чуньфэнь вместе с другими служанками подтолкнула Цзючжу ко входу в лавку. — Милая госпожа, купите хоть что-нибудь, иначе ваша матушка подумает, что мы плохо справляемся со своими обязанностями.

— Эй, девчонка из семьи Мин!

Мин Цзючжу огляделась по сторонам. Кто её зовёт?

— Я здесь, куда ты смотришь? — Что-то тихонько упало к её ногам. Это был серебряный арахис. Цзючжу наклонилась, подобрала его и посмотрела наверх.

У окна, оперевшись на подоконник, стоял молодой господин в парчовом халате. Его улыбка была дерзкой и своевольной.

Это был тот самый добрый господин, который в прошлый раз нашёл людей, чтобы помочь ей в драке.

— Выбираешь украшения? — помахал он Цзючжу. — Поднимайся, здесь самые красивые.

Цзючжу раскрыла ладонь с серебряным арахисом и, подняв голову, сказала:

— Вы уронили свои деньги.

— Тогда поднимись и отдай, — рассмеялся принц Чэнь и, сложив ладони в знак приветствия, добавил: — Будьте любезны, госпожа Мин.

Этот жест был исполнен не по всем правилам этикета, но в его исполнении он выглядел непринуждённо и элегантно.

Цзючжу так и смотрела на него, закинув голову, а в её тёмных блестящих глазах отражалась его улыбка.

Его улыбка казалась такой знакомой.