Онлайн чтение книги Кодзи Судзуки - Звонок: Прилив (2013) Koji Suzuki - Ring: TIDE (2013)
10 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: ДВУГЛАВЫЙ ЗМЕЙ Глава 10

Когда Кавагути шёл от стации ко входу в вестибюль больницы, его рубашка промокла от пота до самой груди. Наверное, из-за того, что он надел чёрную куртку, и тепло от асфальтной дороги впиталось в тело.

Хотя было только утро, температура начала внезапно и резко повышаться. Прогноз погоды, предвещавший палящую жару накануне, начал сбываться.

Увидев ряд припаркованных такси у входа в больницу, Кавагути вспомнил, что это его первый визит с того дня.

С тех пор, как он нашел Кашиваду в зале больницы и отвез его домой, Кавагути и Кашивада вели странную жизнь вместе. В последнее время он всё чаще и чаще называл себя Кашивадой, а не Кавагути, а работа преподавателем в подготовительной школе стала обыденностью.

Если сознание Кашивады так и не вернётся, тогда ему придётся полностью стереть личность Тору Кавагути и заменить её личностью Кашивады, а затем попытаться заново жить. Для достижения этой цели необходимо прежде всего объединить разделённую на две части личность.

Поэтому в прошлые выходные Кавагути намеренно отправился на остров Идзуосима, а затем — в район Атами. Он хотел прочно запечатлеть в памяти сцены, которые видел Кашивада, на своей сетчатке глаз.

Первым местом, куда он отправился, была пещера Эн-но Гёдзя на восточном побережье острова Идзуосима. Он пошёл по тропинке, указанной Кашивадой, к пляжу и увидел знак «Вход воспрещён», висящий в конце тропинки у обрыва, и железную ограду. Кавагути проигнорировал предупреждение, перелез через забор и отправился к пещере. Действительно, обрушившиеся камни полностью перекрыли вход. Заглянув внутрь через трещину, он понял, что там слишком темно. Кавагути не смог увидеть статую Эн-но Одзуны, сидящую в высоких гэта, и повернул назад.

После прибытия в деревеньку Сакикидзи он остановился в гостевом домике Ямамура. Поблагодарил Такаши Ямамуру за такое подробное длинное письмо, а также снова встретился со стариком Цуги-саном и подробно рассказал ему о Сидзуко Ямамуре и её дочери Садако.

После того, как переплыл из порта Мотомати в Атами, он добрался до «Тихоокеанского курорта «Южный Хаконэ» в южной части Хаконэ, а далее залез под пол коттеджа «Вилла «Бревенчатая хижина» Б-4 и убедился, что колодец всё ещё существует.

Таким образом, Кавагути следовал тем же путём, что и Кашивада, делая те же самые действия и чувствуя то же, что и он, чтобы полностью пережить всё. Благодаря этому разговоры между ними становились более гармоничными.

Несмотря на то, что он проводил всё больше и больше времени в роли Кашивады, сегодня он пошёл в больницу как Кавагути.

Председатель правления больницы был старым знакомым Кавагути, и сегодня он пришёл в больницу потому, что поступило известие о смерти одного из пациентов.

Кавагути остановился перед входом и ещё раз напомнил себе, кто он такой сегодня, прежде чем сделать следующий шаг вперёд.

Через стеклянную стену можно было увидеть множество людей, перемещающихся внутри больницы, и, хотя казалось, что там будет душно, стоило лишь войти через автоматические двери, как он оказался в прохладном помещении. Мощь системы кондиционирования действительно поражала.

Над аптечным киоском висели часы, стрелки которых указывали на 10:05 утра. Меньше часа прошло с того момента, как Кавагути получил тот звонок. Отпросившись с занятий в подготовительной школе, он примчался сюда.

Подойдя к стойке регистратуры, Кавагути спросил номер кабинета, в который нужно было попасть. Женщина выглядела довольно удивлённой, но открыла схему больницы и тщательно объяснила ему маршрут.

Кавагути двигался по коридорам согласно ее указаниям. Ему нужно было направиться туда, куда обычные пациенты практически не заходят. Чем ближе он подходил, тем меньше становилось людей. Возможно, это был всего лишь психологический эффект, но даже лампочки на потолке казались менее частыми. Не прошло много времени, как в коридоре остался только он один, а освещение сменилось с белых люминесцентных ламп на светильники тёплых тонов.

Возможно, из-за того, что пот высох и забрал часть тепла с кожи, Кавагути почувствовал, что мощность системы кондиционирования была немного завышена.

Разница между температурой в конце коридора и на улице была слишком велика, и Кавагути, оказавшись перед большой, тяжелой на вид дверью, оставил тепло позади.

Осмотрев табличку с названием на двери, Кавагути понял, что это его место назначения. «Холодильная камера», о которой вполголоса говорила женщина на стойке регистратуры, изменило своё первоначальное значение.

«Комната покоя»[1].

Неужели это комната для упокоения душ усопших? Или это комната, где размещаются и успокаиваются души тех, кто отделился от своих тел? В этой крупной современной больнице, в которой сконцентрированы все достижения современной медицины, был такой уголок, укутанный таинственным и загадочным воздухом.

Очевидно, что внутри были люди. Кавагути постучал в дверь и принялся ждать, пока ему откроют. Совершенно не хотелось самому открывать эту дверь.

Дверь открыла молодая медсестра. Под пристальным взглядом нескольких человек Кавагути проскользнул внутрь комнаты. Дверь из-за своего веса и автоматического доводчика естественным образом закрылась сама.

Запах благовоний резко ударил в нос. Перед алтарём, установленным вдоль одной стены, были зажжены несколько ароматических палочек, и тонкий белый дым от них медленно поднимался вверх.

Перед телом стояла маленькая девочка, ростом едва доходившая до уровня каталки. Она явно почувствовала, что кто-то вошёл в комнату, но оставалась неподвижной и просто продолжала смотреть на лицо женщины, покрытое белой простынёй. Судя по её силуэту, Кашивада быстро понял, что это Аканэ. Единственным человеком, имевшим право находиться в этой комнате, была Аканэ, которая стала сиротой в три года. Она даже не могла до конца осознать смерть матери, и напряжение с тревогой чувствовалось в положении ее маленькой спины, вызывая особенное болезненное желание броситься и обнять её.

— Проходите сюда.

Медсестра не торопила Кавагути подойти к Аканэ — сначала ему нужно было к алтарю, чтобы зажечь благовония.

После того, как он зажёг палочку благовоний у алтаря, он сложил руки в молитве перед каталкой.

Он хотел помолиться, но не мог подобрать нужных слов. В его сердце была пустота, но всё-таки он тихо произнёс несколько слов.

«Нам следовало бы больше разговаривать».

Как человек, оказавшийся в такой же ситуации, он должен был чувствовать то же самое, но знал её слишком мало. Прежде, чем он смог выяснить, каковы были её истинные намерения, Маи Такано уже умерла.

«Честно говоря, я понятия не имею, о чём ты думаешь».

Это всё, что он мог сказать. Он хотел было продолжить разговор, но она обычно была такой тихой и никогда не откровенничала.

Лежащее под простынёй тело намекало на его собственную судьбу в необозримом будущем. Никому из них не было дано право наслаждаться обычной жизнью — во всяком случае, в этом их судьбы совпадали. В ближайшем будущем придёт подобная смерть, и этого ему не избежать.

Когда он, сложив руки, безмолвно молился с закрытыми глазами, сетчатка глаз почувствовала свет спереди, и в этот момент в комнату ворвался тёплый ветерок. Не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что входная дверь открылась.

Кавагути, не оборачиваясь, знал, что за его спиной находится та самая большая дверь, через которую он только что прошёл, а теперь открылась другая дверь перед ним. Через неё выносили тела на стоянку и грузили их в катафалк.

Комнатка площадью меньше десяти татами имела две двери, что создавало ложное впечатление, будто это камера для казни. В них тоже было две двери.

Функция комнаты покоя заключалась в том, чтобы временно размещать приготовленные в морге тела перед алтарём, позволяя родственникам провести церемонию с благовониями, прежде чем погрузить их катафалк.

В камерах для казни был алтарь с изображениями Будды. Заключённый, приговорённый к смертной казни, вставал перед алтарём, чтобы покаяться в своих грехах, затем несколько тюремных охранников отводили его на середину ковра, завязывали петлю на шее и ждали последнего мгновения. После сигнала тюремного охранника пол, покрытый ковром с четырех сторон, расходился, приговорённый падал вниз, шея ломалась и наступала мгновенная смерть. В углу комнаты с помощью направленной струи из крана очищали тело, смывая грязь в дренажную трубу, приводили тело в порядок и укладывали в гроб, который выносили через другой выход.

Когда лицо заключённого в камере смертников в гробу наложилось на его собственное, из ниоткуда донёсся крик: «Рюдзи!», и Кавагути поспешно отогнал от себя это наваждение.

У двери, которая только что открылась, стоял мужчина.

Он стоял у входа и махал рукой. Это был старый друг.

Кавагути закончил свою безмолвную молитву, обошёл вокруг каталки и вышел на улицу.

Внезапно он почувствовал яркий солнечный свет и поспешно закрыл глаза руками, чтобы не ослепнуть. Переход от холодной тёмной комнаты к палящей жаре был похож на мгновенный оттиск и проявление негатива на фотобумаге.

Снаружи ждал его Андо — его однокурсник по медицинскому факультету, который, как говорили, только что возглавил больницу после того, как его тесть вышел на пенсию.

— Вот ты где, Рюдзи! Я так давно тебя не видел.

— Не зови меня Рюдзи. В дальнейшем я собираюсь жить под именем Сейдзи Кашивада.

— Кашивада... Я помню, раньше ты использовал другое имя.

— Всё равно ты его не помнишь.

— Для меня ты навсегда останешься Рюдзи, — Андо жестом велел сотрудникам больницы отвезти тело к катафалку, а затем легонько подтолкнул Кавагути в спину, уводя его в тень.

 — Сегодня утром у неё началось резкое ухудшение состояния.

— Я знал, что этот день скоро настанет… Итак, какова основная причина смерти?

— Пневмония. В альвеолах возникло воспаление, затем дыхательная недостаточность, что, в конечном итоге, привело к смерти от гипоксемии.

— Во сколько она умерла?

— Сегодня утром в семь часов двадцать четыре минуты.

— Изначально у Маи были проблемы с иммунной системой. Это как-то могло повлиять на неё?

— Её низкий иммунитет привел к иммунодефициту, образовался некий порочный круг.

— Со мной такое может произойти?

— Точно сказать не могу. У мужчин и женщин разная гормональная система.

— Несмотря ни на что, похоже, я не проживу достаточно долго, чтобы умереть естественной смертью.

— Если ты не сможешь прожить до почётной старости, у меня возникнут проблемы.

— Ты так говоришь, потому что беспокоишься обо мне?

— Это мой долг как отца — молиться за тебя.[2]

— Маи… страдала, когда умирала?

— Нет, ей не было больно, и она ушла спокойно.

— Это единственное утешение.

В течение последних четырёх лет Маи жила со своей болезнью. Ее иммунитет уже был ослаблен, и у неё были множественные опухоли — миеломы костного мозга. В результате чего позвонки в области таза растворились, и без инвалидного кресла она не могла ни шагу ступить, даже мелкая инфекция требовала двойной осторожности.

Когда сегодня утром он получил телефонный звонок о её смерти от пневмонии, это вызвало у него скорее чувство «наконец-то этот день настал», нежели шок.

Уйти мирно, без боли, было лучше любого другого варианта.

— Но единственное, что у неё осталось…

Судя по направлению взгляда Андо, каталка с телом была уже погружена в катафалк. Аканэ, которая шла, спотыкаясь, сзади к машине, никак не могла понять, что происходит там с её матерью.

— Аканэ?

— Если ты смог бы её удочерить, ты бы меня поразил.

— Этого не произойдёт. Я не смогу её хорошо воспитать, к тому же, я плохой человек. Ты лучше знаешь какой я.

— Ты всё-таки её отец.

— Может, это твой ребёнок.

— Нет, такого не может быть. По срокам не сходится.

— Единственный, на кого Аканэ может положиться — это ты.

— Я как раз планировал открытие специализированного детского дома. Как-нибудь найдём решение…

— Спасибо.

— Тогда пусть Аканэ будет под номером один в нашем детском доме.

— Я очень благодарен тебе за это.

— Если передумаешь, не стесняйся, скажи мне, и я научу тебя как ухаживать за детьми и воспитывать их.

— Похоже, у тебя появился большой опыт в этих делах, пока ты заботился о Таканори. Кстати, как у него дела?

— Благодаря тебе, у него появится сестрёнка.

— Прибавление в семействе и повышение до председателя правления — всё идёт как по маслу. Я тебе завидую.

— Это благодаря Маи. Я действительно благодарен ей, за то, что на взяла на себя тяжёлую материнскую ответственность и позволила родиться человеку, которым я дорожу. Это чудо могло произойти только потому, что она унаследовала всю генетическую информацию Садако.

После перерождения Садако в теле Маи Такано она сменила своё имя на Аканэ. За время существования Маи Такано в этом мире она выполняла функцию матки.

Чёрный катафалк с телом Маи медленно отъезжал от прямоугольной бетонной площадки.

Когда машина поворачивала, чтобы выехать с парковки, можно было услышать глухой удар внутри неё. Возможно, это случилось из-за того, что каталка сместилась и часть тела ударилась о машину.

Но это был не мягкий звук удара плоти.

Неожиданный глухой звук удара заставил их врасплох. В тот момент, когда они переглянулись, катафалк уже исчез из виду.

Кавагути поинтересовался о том, что будет происходить дальше.

— У Маи из родственников осталась только Аканэ. Во время простой церемонии кремации некому будет позаботиться о ней.

— Некому… Это похоже на смерть случайного человека.

— Давай отвезём ее на место церемонии. Не мог бы ты немного подождать меня у вращающейся двери на входе в больницу? Я подгоню туда свою машину.

— Хорошо.

Оставив Андо на некоторое время, Кавагути прошёл через комнату покоя в коридор, собираясь вернуться в вестибюль больницы.

Пока он шел по лабиринту коридоров до вестибюля, путь был совершенно противоположным — воздух снова стал циркулировать прохладой, и шума становилось всё больше и больше. Можно было услышать разговоры медсестёр с пациентами через стойку регистратуры, и как супружеская пара, стоящая в очереди к банкомату, тайно обсуждает, какой картой воспользоваться.

Виды и звуки вернулись к обычному состоянию повседневной жизни больницы. Но вдруг из-за угла вестибюля донеслась весёлая мелодия:

— Весенний ручеёк журчит...

Пронзительный чистый женский голос пел песню не по сезону, и не только Кавагути отреагировал на эту мелодию. Почти все, начиная с амбулаторных пациентов, ожидающих в очереди за лекарствами, заканчивая стационарными пациентами на костылях, прогуливающимися и болтающими сотрудниками больницы… Почти все задумчиво подняли головы, пытаясь понять, откуда доносится эта песня.

Подняв голову, можно было сразу определить, кто поёт. В вестибюле второго этажа была небольшая площадка, огороженная прозрачной оградой, перед которой опускался эскалатор. Там сидела в инвалидном кресле женщина и громко пела. За её спиной стояла женщина средних лет, похожая на ее мать. Энергичная молодая женщина с розовыми щеками и женщина средних лет, с лицом лишённым всякого выражения, были на одном уровне, так что контраст между двумя их выражениями был как Инь и Янь, и это выражалось особенно ярко.

Женщина продолжала петь:

— Для креветок, рисовой рыбы и мелкого карпа….

Это были слова второго куплета песни «Весенний ручеёк»[3] из учебника Министерства образования и культуры.

Когда она пела слова «для креветок, рисовой рыбы и мелкого карпа», на её лице, казалось, появилась некая наглая улыбка, и она смотрела свысока на всех, кто находился ниже её. Слушая эти слова, Кавагути чувствовал себя так, словно был одним из тех мелких карасей, и такое чувство, вероятно возникло не только у него.

Если бы молодая красивая пациентка просто пела рано утром, чтобы подбодрить людей, это было бы забавно. Но она намеренно заняла высокое положение и делала вид, что не замечала никого вокруг, заставляя людей, слушающих песню, чувствовать себя неуютно.

Женщина продолжала петь:

— Сегодня в этот солнечный день мы будем плавать. Давай, приходи и поиграй, приходи и поиграй, и послушай меня.

В словах «солнечный день мы будем плавать, приходи и поиграй» казалось, был какой-то дополнительный подтекст.

Кавагути был не единственным, у кого перехватило дыхание. Все в вестибюле прекратили свои разговоры, приостановили движения и затаили дыхание, глядя в одну точку в центре второго этажа.

— Учитель Кашивада…

Вместе с горячим ветерком до него донёсся женский голос.

До этого момента он ощущал себя Рюдзи, и потребовалось некоторое время, чтобы переключиться на роль Кашивады. Он медленно повернул голову и увидел Рику, стоящую у него за спиной. Она только что прошла через вращающиеся двери в вестибюль, и на её лице ещё оставались следы пота. Рика с удивлением спросила его:

— Учитель, что привело вас сюда? Вы меня немного напугали. Мне сегодня позвонила мама Харуны, поэтому я и пришла…

В этот момент молодая женщина на втором этаже внезапно высунулась из инвалидного кресла и помахала рукой Рике. В ответ та тоже замахала руками и дважды легонько подпрыгнула на месте.

— Учитель, произошло чудо! Харуна проснулась.

Та женщина, которая пела «Весенний ручеёк» как раз и была той самой Харуной, которая страдала симптомами, похожими на летаргический энцефалит, и которая долгое время находилась в состоянии сна.

— Когда она проснулась?

— Сегодня утром.

— Во сколько именно? Ты знаешь?

— Было чуть больше семи тридцати, когда мне позвонила её мама, так что думаю, она проснулась, возможно, ещё раньше.

Время смерти Маи — семь двадцать четыре утра, и оно совпадало с точностью до минуты с временем пробуждения Харуны от её долгого сна.

Из этого следовало сделать только один вывод.

То, что услышали все присутствующие — песня радости после приобретения нового здорового тела.

Душа Маи успешно отделилась от несовершенного тела и вошла в новое. Нет, это была не душа Маи, а Садако, которая временно обитала в теле Маи, и она всё время выжидала молодое энергичное тело, которое полностью отвечало её потребностям. Сначала она стала куколкой, долгое время пребывала в спячке, и наконец после линьки превратилась в совершенную форму взрослой особи.

«Точно такой же процесс линьки, как и у змей».

Тело Маи увозимое катафалком на кремацию, было не чем иным, как сброшенной кожей этой змеи.

Мозг Харуны уже был опутан сотнями ядовитых змей Гидр.

Спрятавшийся в теле Харуны демон захватил её клетки, создал вирусы, размножил их и накопил силу, способную распространиться по всему миру.

 

На протяжении многих веков с древних времён нескончаемый поток демонов приходил на Землю в разных обличьях, принимая разные формы в разных эпохах. Если взять за аналогию для их описания вирусы, можно сказать, что это была Чёрная смерть, иногда оспа, иногда СПИД, а иногда и испанский грипп[4], или, возможно, это была видеокассета…

Рику позвала Харуна, и она побежала вверх по эскалатору, ведущему на второй этаж. Кавагути окликнул ее:

— Подожди!

Он протянул руку, чтобы остановить Рику, но она уже пронеслась мимо него.