Онлайн чтение книги Кодзи Судзуки - Звонок: Прилив (2013) Koji Suzuki - Ring: TIDE (2013)
2 ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ: ГОРА ОМИНЭ Глава 2

Они приехали в город Госе, который находился в префектуре Нара, ранним утром, чтобы успеть осмотреть место рождения Эн-но Одзуны.

Поскольку время сбора у храма Кимпусэн-дзи в Ёсино, расположенного на вершине Кинпо, было назначено на четыре часа дня, то у них было достаточно времени, чтобы осмотреть и прогуляться по горе Кацураги.

Город Госе располагался на южной стороне бассейна реки Нара и славился своими тихими сельскими пейзажами. Согласно легенде, здесь, в одном тихом месте, располагался небольшой храм Кисёкадо, в котором родился Эн-но Одзуна. Этот маленький храм бы настолько незаметен, что, не зная где он расположен, можно его было в лёгкую пропустить.

Припарковав машину на стоянке, выходящей на сельские поля, Кавагути и Кашивада пошли по полевой дорожке к храму.

Шаги Кашивады были очень короткими, он то и дело терял равновесие. Он прижимался к спине Кавагути и изо всех сил старался не отставать. Каждый раз, когда Кавагути оборачивался, перед ним возникало бесстрастное лицо Кашивады, и он несколько раз вздрагивал от этого вида. Если бы эти двое не пытались держать расстояние, он боялся, что другие люди могли бы увидеть эту странную картину. Однако сколько бы Кавагути ни отталкивал Кашиваду, тот сразу же прижимался к нему снова.

От парковки до храма было всего около ста метров, но это заняло гораздо больше времени, чем ожидалось. Кавагути уже проехал с Кашивадой восемьдесят километров по горам, но именно эти последние сто метров заставляли его беспокоиться больше всего.

Стоя внутри храма и глядя на запад, можно было увидеть горный хребет Кацураги, протянувшийся с севера на юг с главной вершиной горы Конго. Если обернуться на юг, виднелся горный хребет Оминэ с вершинами от Кино до Кумано, также тянущийся с севера на юг.

Эн-но Одзуна практиковался в пещерах гор Кацураги, и там обрёл свою невероятную силу. Однажды он приказал богу Хитокото-нуси-но-микото построить мост между вершинами Кинпо и Конго горного хребта Кацураги. Однако, получив этот приказ, бог Хитокото-нуси-но-микото остался не доволен и стал клеветать императорскому двору на Эн-но Одзуну, заявив, что тот намеревается поднять мятеж, что в конечном итоге привело Эн-но Одзуну на остров Идзуосима.

От вершины Конго в Кацураги до вершины Кинпо в Ёсино составляло по прямой линии двадцать километров, и даже в современное время строительство такого длинного моста было практически невозможно. Наверняка приказ Эн-но Одзуны имел какой-то другой смысл, но сейчас уже невозможно узнать его истинные намерения.

Это был задний двор, где в молодости бегал и играл Эн-но Одзуна, и главная причина, по которой его в итоге сослали на Идзуосиму, заключалась в том, что он был зажат между горами на южной стороне бассейна реки Нара.

Оглядевшись по сторонам, Кавагути обратил внимание на хондо[1], расположенный слева от главного здания. В хондо находилась статуя Эн-но Одзуны и его матери Хиракути, Белой Пионовой девушки. Статуи Эн-но Одзуны были распространены во многих местах Японии, но статуй его матери было очень мало, и все они являлись бесценными сокровищами.

Кавагути поднялся на три ступеньки деревянной лестницы и заглянул внутрь через щель в деревянной решетке.

Статуя Эн-но Одзуны сидела в той же позе, что и в пещере Эн-но Гёдзя: на высоких гэта, держащая в правой руке посох, а в левой — свиток сутры. Это была обычная поза Эн-но Одзуны, которая была распространена по всей Японии.

Что больше всего привлекало внимание Кавагути — статуя Белой Пионовой девушки. Хотя её полностью покрывали монашеские одежды и не было видно деталей, по форме выпуклостей ткани можно было понять, что она сидела в позе лотоса. Её головной платок свисал вниз, и плоская бахрома закрывала лоб, только на лице, шее и руках виднелась кожа, так что по внешнему виду было невозможно определить пол. Она держала руки, сложа их в молитвенном жесте, рот был слегка приоткрыт, а на тёмно-сером лице были глубоко посаженные глаза, в которых отражался белый свет.

Только благодаря сну, где одинокая ступка с пестиком вошли ей в рот, она забеременела Эн-но Одзуной. Первоначальное имя Белой Пионовой девушки было Тайгагару — «Тигрица». Происхождение его восходит к имени древней колдуньи.

Пожалуй, единственным местом, где появился ребёнок, рождённый в результате божественного зачатия, находилось в хондо, где располагалась статуя его матери.

Справа от главного здания находился колодец, из которого, как говорят, взяли воду для первого купания Эн-но Одзуны после рождения. Край колодца имел цилиндрическую форму и состоял из слоев черного камня. Заглянув внутрь, Кавагути увидел, как водяной пар на дне колодца поднимается тёмным вихрем.

Рядом стояла чаша для мытья рук, которая резко отличалась от колодца своей чистой водой.

Когда он осмотрелся вокруг, стало ясно, что поблизости никого нет и Кавагути решил, что они смогут спокойно перекинуться здесь парой слов. Слова хлынули в сознание, словно чистая вода.

«Где это мы?»

— В храме Кисёкадо, который, как говорят, был местом рождения Эн-но Одзуны.

«Ах, значит это наш родной город».

— Можно сказать и так. В хондо перед нами находится статуя Белой Пионовой девушки.

«Даже не глядя, я понимаю, что она — одна из тех женщин, которых я видел в пещере Эн-но Гёдзя на острове Идзуосима, лица которых менялись от старости к молодости, а выражения её лица менялись вместе с течением времени».

— Я думаю, что одно из этих лиц принадлежит Садако.

«Наверное, это последнее лицо, которое ты видел?»

— Садако хотела передать нам определённое послание, и мы должны знать, в чём оно заключается.

«И именно поэтому мы и идём на гору Оминэ?»

— А ещё — чтобы повидаться с мамой.

«Неужели она в действительности находится в этой глуши, в горах?»

— По какой-то непонятной причине события, происходившие в древние времена, снова преследуют нас. В конце VII века из-за клеветы бога Хитокото-нуси-но-микото императорский двор хотел арестовать Эн-но Одзуну, который жил в уединении на горе Оминэ. Однако могущественный Эн-но Одзуна сумел разыграть чиновников и солдат на горе. Разгневанные солдаты подлым образом взяли в заложники мать Эн-но Одзуны. Сейчас происходит ровно то же самое. Садако спрятала Мидзухо Такаяму на горе Оминэ, чтобы выманить нас.

«Гора Оминэ слишком большая. Не думаю, что мы сможем так легко определить местоположение мамы».

— До исчезновения Мидзухо сделала несколько телефонных звонков в храм в Ёсино. Также есть следы использования страхового свидетельства в больнице Нара. Основываясь на информации, полученной от Манивы, мы можем в некоторой степени предположить её местонахождение. Я уже могу подтвердить, что Мидзухо Такаяма посещала храм основной синтоисткой школы Сюгэндо в Ёсино.

— В чём основной смысл нашей встречи с мамой?

«Когда мы пришли в этот мир, наша миссия заключалась в том, чтобы остановить распространение кольцевого вируса. Но эта катастрофа закончилась так внезапно и так быстро, что застала нас врасплох. Это естественно, потому что объектом ненависти Садако были мы. Поскольку мы потеряли свою первоначальную миссию, нам нужно понять, что делать дальше. Мы должны найти смысл своего существования».

— Сможем ли мы его найти, если увидимся с мамой?

«Я не могу это утверждать на сто процентов, но вероятность велика».

— С моим нынешним телом будет очень непросто подняться в гору.

«Не волнуйся. Среди туристов, участвующих в этом походе, есть и люди за семьдесят».

— Это невероятно. Никто из нас не помнит матери, и наши чувства любви, привязанности и ненависти очень тусклые, а сердце Садако полно эмоций. Хотя у нас одна и та же мать, наш образ жизни противоположен запечатлённому образу о ней у Садако.

«Если бы у нас была такая сильная убежденность и эмоциональные колебания, как у неё, то нам бы не удалось выполнять свои обязанности маребито — «редких людей»».

— Ты всё ещё думаешь о завершении этой миссии.

«Другого пути не существует».

— Мне страшно. Если придётся продать душу дьяволу, чтобы выбраться из этой ситуации, то я прошу тебя об одном — уничтожь моё тело до того, как это произойдёт.

«Каким образом его уничтожить?»

— Я слышал, что путь на вершину горы Оминэ очень опасен, поэтому я прошу — просто скинь меня с обрыва.

«Я не смогу этого сделать».

— Просто поставь меня на краю обрыва и подтолкни немного сзади, и всё. Не беспокойся — я не испытываю ни малейшего страха перед смертью.

«Даже если и так, есть вещи и похуже, чем смерть».

— Ты знаешь и об этом?

«Конечно, у нас единый разум».

— После того, как тело умрёт, останется только душа — вот что действительно ужасно. Она будет беспомощна, и не сможет оказывать никакого физического воздействия, если вообще вырвется из круговорота жизни и остаться на одном месте. Это будет наихудшая ситуация… Разве буддийское описание ада не такое же?

«Ты не находишь это противоречивым? Несчастные случаи, болезни, катастрофы, насилие и прочее, что угрожает физическому телу — должно внушать страх. Когда основное физическое тело умерло и преобразовано в чистое сознание, страха не должно уже быть, и мы можем войти в царство душевного спокойствия, но, по-твоему, это то самое худшее из возможных состояний?»

— Я не жажду вечной жизни.

«Понимаю. В обязанности маребито не входит искоренение страха и создание у людей мечты о вхождении в вечный мир, но он должен дать им опыт и психологическую подготовку борьбы со страхом».

— Итак, скажи, что же мне делать?

«Пока ещё неясно».

— Поскольку ты маребито, ты должен самостоятельно ответить на этот вопрос.

«Не торопись ты так».

— Скажи, что, чёрт возьми, я должен сделать? Рано или поздно этот момент настанет. И я это прекрасно знаю, поэтому постепенно впадаю в отчаяние, теряю смелось и мужество.

«Ты хочешь, чтобы я придал тебе смелости? Мужество — это не то, что так просто можно дать и взять. Мужество определяется тем или иным действием.

— Где же взять действия, когда тело и дух уже отделены друг от друга?

Кавагути вытащил руки из чаши с водой, положив этим конец их диалогу, который застрял в бесконечном повторении. Чем больше он понимал чувства Кашивады, тем больнее ему становилось.

Радом с ними находился колодец, из которого брали воду для первого купания Эн-но Одзуны. Когда он взялся за край колодца и заглянул вовнутрь, казалось, что болезненные стоны Кашивады доносились изнутри.

Кавагути наклонился чуть ближе к краю. Колодец был не очень глубоким, и он невооружённым глазом мог видеть поверхность воды.

На тёмной воде появлялись белые светящиеся точки, а пузырьки, поднимаясь со дна, тревожили чёрное зеркало поверхности. Пузырьки несли запах гнили и крови, который напоминал Кавагути запах околоплодных вод.

Колодец был единственной связью между подземным миром и миром живых.

На фоне тёмной поверхности воды вдруг появилось лицо Садако, которое сразу же исчезло.