Онлайн чтение книги Кодзи Судзуки - Звонок: Прилив (2013) Koji Suzuki - Ring: TIDE (2013)
12 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: ДВУГЛАВЫЙ ЗМЕЙ Глава 12

Кавагути, следя за окружающей обстановкой, шел по узким улочкам жилого района. До полудня на улицах было мало людей, идущих на работу или в школу, и лишь изредка можно увидеть домохозяек, проходящих с сумками для покупок.

Подождав, пока не станет ясно, что никто из соседей не наблюдает за ним с верхних этажей, Кавагути быстро вошел во двор, повернув налево. Пробираясь через разбросанные по земле упавшие плоды мушмулы, он открыл сарай и, протянув руку, нащупал грубый ржавый гвоздь. На гвозде, привязанный веревкой, висел ключ — точно так, как и сказал Манива.

Взяв ключ и подойдя к входной двери, Кавагути вставил его в замочную скважину и повернув в замке, и дверь легко открылась.

Кавагути легко проскользнул во внутрь и закрыл её за собой.

От улицы до входа в дом прошло менее одной минуты.

Это был его родной дом, где он жил с начальной школы вплоть до второго курса университета. На третьем курсе, несмотря на то что от дома до университета было совсем недалеко, мать с сыном начали жить отдельно. Рюдзи снял комнату недалеко от университета. С тех пор прошло столько времени, что ему даже было сложно представить, сколько лет он не был дома. После того, как он покинул это место, он долгое время блуждал в другом мире, и теперь, вернувшись через десятки лет обратно, казалось вполне естественным назвать это возвращением домой.

Возможно, потому что здесь он провёл всю свою юность, Кавагути не обращал внимания на специфический запах дома. Как только он вошёл в прихожую, на него навалился затхлый душный воздух, который нес ДНК Рюдзи Такаямы, и это вызвало чувство ностальгии. Каждый элемент дома стимулировал его клетки, и казалось, что они могут пересылать прямо в мозг неизвестную информацию.

Сняв обувь перед верандой, он пошёл по коридору. Каждая половица скрипела под ногами. Когда он поднялся по лестнице на второй этаж, подошвы ощутили знакомую кривизну пола. На каждом шагу он чувствовал неровности пола подошвами ног, а особенности этой комнаты были уже настолько привычными, что снова стали знакомыми.

На втором этаже Рюдзи жил один, начиная с начальной школы и заканчивая университетом.

Как только он вошёл, стало невыносимо жарко, он весь взмок, но открывать окно было нежелательно.

В этой комнате размером в восемь татами, оформленной в японском стиле, в углу у окна лежали два больших ковра-татами, на которых стоял письменный стол. Целая стена была отдана под книжный шкаф, полный книг, некоторые из которых готовы были выпасть.

Напротив шкафа стояла большая картонная коробка с бытовой техникой, которая была упакована и перевезена из квартиры Рюдзи в Хигаси-Накано после его смерти.

Хотя крупная мебель, вроде кровати и стола, была уже выброшена, все оригинальные рукописи Рюдзи и другие вещи были упакованы в большую картонную коробку и возвращены домой как памятные.

На заклеенных скотчем картонных коробках были видны следы вскрытия, и стопки оригинальных рукописей и документов нельзя уже было запихнуть обратно в прежнем виде.

Телевизоры, печатные машинки, стереосистемы и прочая мелкая бытовая техника были свалены в кучу с проводами, обмотанными вокруг корпусов. Только у одного предмета — чёрного видеомагнитофона, стоявшего на вершине одной картонной коробки, — шнур питания свисал на землю. Следуя взглядом за ним, можно было увидеть, что он всё ещё подключён к розетке.

На этой груде барахла, которая могла обрушиться в любой момент, видеомагнитофон оставался в стабильном положении.

Кавагути присмотрелся к видеомагнитофону и увидел небольшой красный огонёк света. Манива был прав — страховка для семей, потерявших кормильца, регулярно зачисляется на счёт, а все счета за коммунальные услуги списываются с этого счёта, так что вода и электричество в этом доме по-прежнему подавались в обычном режиме.

Почему в розетку был подключен только этот видеомагнитофон? И он всё ещё включен? Это заставило Кавагути почувствовать недоумение. Видеомагнитофон сам по себе не может записать программу, а единственный способ получить с него изображение — подключить к телевизору.

Кавагути попытался проверить, нажав кнопку извлечения, но ничего не произошло. Он пальцами открыл видеокассетный отсек и опустился на колени, чтобы посмотреть, но из прямоугольной полости ядом вырвался металлический запах.

Видеомагнитофон был подключён к сети и включён только по одной причине — чтобы извлечь из него находящуюся там видеокассету.

Но где же она?

Кавагути внимательно осмотрел всё вокруг, а затем заглянул в картонные коробки и шкафы, но нигде не нашёл ничего похожего.

Никто, кроме Мидзухо, не мог войти в эту комнату и извлечь видеокассету. Но представить, что она сделала это, казалось неестественным, не соответствующим её характеру. Вокруг видеомагнитофона, казалось, витала аура более молодой женщины.

Кавагути снова подошел, нажал на загрузочный лючок видеокассеты и заглянул внутрь. Тёмное отверстие казалось туннелем, ведущим в другое измерение. В этот самый момент молодая женщина, смутно возникшая в сознании Кавагути, год за годом становилась всё моложе и моложе, пока не превратилась в девочку лет пяти-шести.

Сопровождаемое головокружением, то, что появилось в его сознании, было явной галлюцинацией.

Молодые и гладкие руки девочки коснулись области шеи Кавагути, и до него донёсся запах молока. Едва он успел подумать об этом, как мир начал вращаться. Прозвучал глухой удар о пол, а затем послышался плач. Неясно было, кто плакал — девочка или он сам. Субъективное и объективное начали смешиваться. Не успел он понять, что происходит, как всё тело Кавагути снова сосредоточилось на положении рук девушки, зрение пошатнулось, мир бешено закружился, его словно что-то сильно оглушило, и сознание померкло.

Огромная черная фигура приблизилась, раздался звук надменной и безжалостной пощечины, а затем девочка заплакала от всего сердца, так, словно наступил конец света, и ее крики эхом разнеслись по комнате.

Одновременно с закрытием маленького лючка на видеомагнитофоне безумный поток информации, вливавшейся в его сознание, исчез. Хотя он знал, что это была всего лишь иллюзия, тело уже получило физическое воздействие. Сердце бешено колотилось, поднялось давление, всё тело мгновенно вспотело, а душевное состояние было окутано скорбью.

Это не было возрождением первоначальных воспоминаний, хранящихся в мозгу, а скорее встряской, которая вызвала повышение частоты сердечных сокращений и давление, а также другие резкие изменения внутри его тела. Этот опыт был внедрен в каждую клетку, как будто в отверстии видеомагнитофона хранился кусок плоти с сохраненной информацией, который внезапно вторгся в тело Кашивады...

В иллюзии было определённо два человека — мать и девочка. Видение было ослепляющим, изображение постоянно дёргалось, оно было хаотичным и путанным, но было не до конца ясно, что в нём произошло. Спокойно воспроизводя последовательность действий и движений, можно было ощутить сначала нежное прикосновение, затем укачивание, а затем вращение и дальнейшее падение, за которым последовал удар и звуки плача.

Многократно прокручивая эти образы в мозгу, Кавагути понял, что невозможно найти субъективную точку зрения, с которой происходили эти события. Это не была точка зрения ни девочки, ни матери — должен был быть ещё один человек. Кавагути попытался представить себя новорожденным младенцем, снова прокрутил в голове всю последовательность событий и только тогда он понял, что на самом деле произошло.

Сначала девочка держала малыша за обе руки и играла с ним. Затем её рука соскользнула, и ребёнок упал на пол, разразившись плачем. Девочка снова подняла малыша, но на этот раз с явным намерением снова бросить на пол. Малыш опять громко заплакал. Увидев эту сцену, мать бросилась ругать девочку и ударила её по щеке. На этот раз уже девочка громко плакала рядом с ребёнком.

Плач был таким громким, что отдавался грохотом по барабанным перепонкам и звучал прямо в слуховом проходе.

Происходила ли эта сцена в этой комнате раньше? Рюдзи должен был быть единственным ребёнком, жившим здесь. Никто не мог быть в роли этой девочки.

В этот момент раздался стук в оконное стекло. Возможно, когда соседи увидели, как он вломился, кто-то пришёл проверить? Кавагути перестал двигаться и затаил дыхание, но больше никаких звуков не услышал. Похоже, что-то ударилось в окно.

Чтобы выяснить, что это был за шум, он медленно спустился по лестнице на первый этаж.

Слева от него оказалась комната Мидзухо. Это была большая комната в японском стиле с шестистворчатым встроенным шкафом, а рядом со шкафом стоял буддийский алтарь, на котором был портрет с чёрной ленточкой его отца.

Плотные зелёные шторы зарывали солнечный свет снаружи, и вся комната была окутана тусклым изумрудным полумраком. Откуда-то доносился запах земли, но оказалось, что окно выходило во внутренний двор.

Кавагути немного приподнял штору за уголок и осмотрел двор. Толстая цикада, сидевшая на одной из веток дерева, внезапно полетела с ужасающей скоростью и ударилась об окно, издала громкий звук и тут же умерла, упав в лужу. Такой способ смерти казался демонстрацией его собственной скоротечности жизни.

Вероятно, это был тот самый звук, который он услышал со второго этажа.

Цикады —недолговечные насекомые, но могут жить годами прячась в земле и питаясь в течение нескольких лет, высасывая питательные вещества из растений. Но после того, как они становятся взрослыми особями и обретают способность летать, срок их жизни становится чрезвычайно коротким.

Цикада напомнила Кавагути лицо его приёмного отца. В материалах, предоставленных Манивой, было его несколько фотографий. С первого взгляда — лицо без особых примет, сразу видно, что это строгий и простой человек.

Перед фотографией на алтаре лежали благовония и спички. Кавагути зажёг благовония и сложил руки в молитве.

Открыв глаза и встретившись взглядом с фотографией, он не почувствовал никаких эмоций. Это был незнакомец, с которым он никогда в жизни с не встречался. Кавагути даже удивился, насколько ему безразличен приемный отец, особенно после того, как тот узаконил брак с Мидзухо, но зная, что сын не состоит с ним в кровном родстве, всё равно растил ребёнка и был отличным отцом. Он добросовестно накопил деньги и купил землю, построил дом, чтобы осуществить свою мечту о достойной старости, но погиб в дорожно-транспортном происшествии. Какая это была авария, Кавагути не хотел знать.

Кавагути был совершенно безразличен к приемному отцу, но узнать что-нибудь о своей биологической матери было интересно. Несмотря на то, что он ничего о ней не помнил, хотелось понять, каким человеком она была. Если бы сын вырос отщепенцем и преступником, отец обязательно бы упрекнул мать в этом:

— Всё потому, что ты плохо его воспитала!

Близкие отношения между матерью и сыном были всегда особенными, и судьба сына находилась в ее руках. Поэтому ему было интересно: как Мидзухо воспитывала Рюдзи?

Раньше в шкафу рядом с алтарём было полно одежды, но сейчас, когда Кавагути его отрыл, внутри было только постельное бельё.

Комната была обставлена очень скудно, выглядела серой и в ней ничего не происходило.

Оглядевшись несколько раз, Кавагути понял, что она предназначена только для сна и смены одежды. Фотоальбома, который он искал, здесь не было, а это первое, что ему нужно было найти. Фотографии, если расположить их по хронологии, были бы идеальным инструментом для восстановления памяти.

Для этого он пошел на кухню.

В центре гостиной размером в десять татами стоял стол на четырёх человек, и на видном для всех месте находился телевизор.

В этой семье было максимум три человека, но стульев было четыре. Число людей, которые могли сидеть на них, сначала сократилось с трех до двух, затем до одного, и в конце концов не осталось никого.

Эта глубокая тоска была скрыта в почти неиспользованных трех стульях.

И раковина с плитой, и кухонный стол, и встроенный вентилятор в окне были грязными, выдавали сильную изношенность. За матовым стеклом окна дом был отделен от соседей невысокой серой стеной, что создавало удручающее впечатление.

Единственное, что не вписывалось в обстановку — это стоящий в углу кухонного шкафа стеклянный сервант для хранения посуды, который был очень элегантным и новым. Внутри него были размещены библиотечные издания, отдельные издания и тетради.

Открыв шкаф, Кавагути увидел более десятка бухгалтерских книг. Все они были прикреплены к женским журналам. Открыв несколько, он увидел, что в начале записи были очень подробными, описывали все расходы мелким шрифтом. Но по мере уменьшения количества членов семьи записи становились всё реже и реже, и последняя книга заканчивалась началом мая прошлого года. Предположения Манивы подтвердились — время исчезновения Мидзухо из дома действительно совпадало с прошлой весной.

Рядом с бухгалтерскими книгами стояло несколько фотоальбомов. Наконец-то он добрался до цели. Кавагути вынул все и, обхватив их руками, перенес на кухонный стол, сел и начал листать.

Количество снимков, приклеенных к бумаге, было не очень велико. Кавагути не знал, сколько фотографий обычно хранят обычные семьи. На первый взгляд, их количество казалось ниже среднего.

На фотографиях, запечатлевших рост Рюдзи — от детства, через начальную школу, среднюю школу, старшую школу и университет — он всегда был в соответствующей форме, и почти нигде не улыбался. Почти не было фотографий, на которых Мидзухо и Рюдзи были бы вдвоём, особенно после смерти Акиры.

На фотографии Мидзухо часто была в очках. У нее оказалось аккуратное, светлое и овальное лицо. Нельзя сказать, что она была красавицей, но её нежная кожа очень привлекала внимание своей тонкостью. Чёлка прикрывала лоб, а причёска напоминала голову каппы[1]. Фотографий с улыбками было категорически мало, и казалось, что выражение лица чаще всего было скорбным.

Мидзухо, казалось, жаждала большего счастья в жизни, но её желания так и не сбылись.

«Умер насильственной смертью, внезапно ушел из жизни».

Кроме этого, не было более подходящего описания. Внезапно Кавагути кое-что вспомнил.

«Мидзухо… Прочитала ли она ту книгу?»

Проверить это легко. Если она читала, то книга должна была остаться дома, если только она не взяла её с собой.

После недолгого осмотра комнаты стало ясно, что в доме только одно место с книгами — этот шкаф. Кавагути снова подошел и открыл его.

Глядя сверху вниз, Кавагути заметил закономерность в расположении книг: сверху вниз размер их становился всё больше и больше. Верхний ярус был заполнен, как правило, библиотечными изданиями, средний — отдельными изданиями, а нижний занимали книги в твёрдом переплёте, такие, как словари и фотокниги.

На средней полке было много книг о различных древних религиях, таких, как «Сутра сердца праджня-парамиты»[2], «Синто»[3] и «Сюнгэндо»[4]. Большинство книг на этой полке были современными любовными романами, написанными женщинами.

В углу на полке с библиотечными изданиями одна книга привлекла его внимание — она была в мягком переплёте. Другие были в твёрдом, а эта выделялась особенно, как бы выражая своё противоречивое настроение: книга на вид была интересной, но не хотела выдавать название.

 

 

 

Взяв книгу в руки и открыв обложку, Кавагути увидел название.

 

«Мир Кольца»

 

Конечно же, Мидзухо уже прочитала эту книгу. Она, возможно, услышала о ней какие-то слухи, но это была не та книга, которую женщина за семьдесят купила бы и прочитала по собственному желанию.

На последней странице, посвящённой авторским правам и копирайтингу, был напечатан месяц и день выпуска.

Двадцать четвёртое апреля прошлого года.

Мидзухо исчезла из этого дома и пропала без вести после мая того же года.

Причина её исчезновения, скорее всего, была связана с «Миром Кольца».

В книге подробно описывалась смерть Рюдзи Такаямы. Для любой матери, потерявшей своё дитя, читать ее было бы невыносимым испытанием, а с какими чувствами пришлось это делать Мидзухо?

Следуя описанию в книге, вся ненависть Садако, дочери Сидзуко Ямамуры, человека с редкими суперспособностями, была запечатлена на плёнке видеокассеты, и Рюдзи погиб из-за просмотра этой видеокассеты.

Если бы его смерть случилась из-за неизбежной катастрофы, это стало бы кое-каким облегчением для неё. Но если сказать матери, что её сын погиб по такой абсурдной причине — из-за того, что было написано в этой книге, — она никак не могла просто смириться.

Как бы ни хотелось всё это отрицать, но факт остается фактом — её сын никогда не вернется домой.

Представив себе такие мысли Мидзухо, Кавагути тихо прошептал:

«Я вернулся, мама…»