Онлайн чтение книги Муж-злодей, которым ты одержима, здесь Villainous Husband, the One You’re Obsessed With is Over There
Глава 110

Дорога на юг от храма Тунии, ведущая к Актилусу.

Эден и Ричард прошли через графство Тосино.

К счастью, графство Тосино избежало наказания Раньеро. Возможно, потому что после возвращения с Анжеликой у Раньеро не было времени наказывать их.

Однако о присоединении к центральным силам Актилуса теперь не могло быть и речи.

Более того, из-за распространившихся слухов о побеге императрицы их репутация упала.

Соседние лорды начали открыто избегать общения с графом и графиней Тосино. Можно сказать, их попросту изолировали.

Эден уже знал о положении графства Тосино. Весть об их трудностях дошла даже до храма Туния.

После того как стало известно, что Эден и Анжелика направились в храм Тунии, граф с графиней начали тревожиться.

Без серьезных изменений в судьбе графство Тосино было обречено на упадок.

Слушая историю Эдена во время путешествия через пустошь, Ричард предложил: "А что, если уговорить его на предательство?"

Если графство Тосино окажется в их руках, северная граница Актилуса фактически будет под их контролем, и это значительно увеличит их тактическую свободу.

Эден растерялся. Он считал, что Ричард говорит глупости.

— А если граф с графиней донесут Императору? Тогда нам конец.

— В этом есть смысл.

Но, даже признавая риск, Ричард не отказывался от идеи переманить графа с графиней на свою сторону.

Он был уверен, что это необходимо.

Честно говоря, Эден был раздражен. Он не понимал, зачем Ричард цепляется за эту странную идею.

— Тогда иди к графу один. Я обойду с другой стороны.

— Хорошо. Встретимся здесь.

Ричард развернул карту и указал точку недалеко от южных ворот графства Тосино. Через два дня Эден встретился с ним в назначенном месте.

Каким-то чудом Ричард полностью убедил графа и его жену.

Он громко смеялся, глядя на пораженного Эдена.

***

Именно из графства Тосино в штаб-квартиру столицы был отправлен вестник.

В сообщении говорилось, что, поскольку рыцарский орден храма Туния продвигается на юг, до подходящего момента для выступления его тайно разместят в графстве Тосино.

К письму также прилагалась записка от Серафины, подробно объясняющая ситуацию.

Первым ее прочитал Богомол, и выражение его лица изменилось.

***

Я лежала на кровати, словно мертвая. С момента моего пробуждения прошло уже несколько дней.

Я вновь прокрутила в голове события последних дней. Это было самое сложное умственное занятие из тех, что можно делать в одиночестве.

В день, когда Раньеро с сияющей улыбкой объявил о моем вечном заточении, он погрузил меня в бездну отчаяния и затем ушел.

Он — Император, у него были важные дела.

Этот факт заставил меня почувствовать себя беспомощной.

Я лишь без конца смотрела на дверь и безутешно плакала.

Хотела я того или нет, для меня, запертой в этой комнате, он был единственным. А у него, помимо меня, было еще множество забот и обязанностей.

Он стал для меня целым миром, а я — лишь маленькой его частью.

Он оставил меня одну и вернулся, когда начало темнеть. Свет, падающий на деревья и луга за окном, уже начинал менять оттенок.

Я свернулась калачиком на кровати и даже не взглянула на него.

— Энджи, — мягко позвал он.

Безмятежность, звучавшая в его голосе, сделала меня еще более несчастной.

— Тебе нужно поесть, м?

Раньеро легко приподнял меня. Я безуспешно попыталась оттолкнуть его.

Он не выглядел встревоженным. Было трудно поверить, что еще несколько дней назад мои слова и поступки тпе легко его ранили.

Я почувствовала себя опустошенной.

Подготовившись заранее, он сел перед кроватью с тарелкой и ложкой в руках. Словно заботливый возлюбленный, безупречно исполняющий свою роль, он зачерпнул ложку теплой каши.

— Открой ротик.

От его снисходительного тона, будто в детской игре, во мне закипел гнев.

— Не хочу! — я закричала и отшвырнула тарелку рукой.

Жидкая каша брызнула ему на грудь, оставив неприятное пятно. Тарелка с глухим звуком ударилась о ковер. Я тяжело задышала.

За этой комнатой следил сам Раньеро, а значит, и убирать испачканное одеяло, и чистить ковер предстояло именно ему.

Но он даже не разозлился. Просто снял промокшую одежду, достал из ящика льняной платок и спокойно вытерся.

— Похоже, у тебя нет аппетита, — констатировал он.

Я бессильно повалилась на кровать, свернувшись калачиком.

Но через некоторое время мой желудок начал протестовать.

Голод — самое естественное чувство для живого человека — накрыл меня с головой.

Пытаясь его игнорировать, сначала я крепко зажмурилась.

Лишь бы только не заурчало в животе.

Но чем больше я сдерживалась, тем сильнее осознавала голод. Он становился нестерпимым.

Раньеро прекрасно слышал урчание в моем животе, но сделал вид, что не замечает.

Он лишь поцеловал меня в висок и сказал, что вернется к закату.

После этого снова началось бесконечное ожидание.

Оно было таким же мучительным, как и утреннее. Теперь еще и из-за голода.

Я лежала на кровати и тихо плакала. Мне стало жаль выброшенную тарелку.

Зачем я так поступила? В конце концов, это только мне во вред.

Может быть, я бессознательно надеялась, что Раньеро хотя бы немного растеряется, начнет волноваться?

Но я и так знала правду.

В наших с ним отношениях власть всегда будет принадлежать ему. Теперь, когда он полностью контролирует меня, ему больше незачем тревожиться.

Я даже не способна шантажировать его своим собственным телом. Какая же я жалкая и глупая…

Пора признать.

Просто притворись, что снова наступило лето. Приспосабливайся, угождай ему, так и выживешь.

Глаза защипало от слез.

Тогда, прошлой зимой, я верила, что всему скоро придет конец. Может, именно поэтому тогда я смогла продержаться с улыбкой.

Но сейчас… конца не видно.

***

Раньеро, как и обещал, вернулся вечером.

На этот раз он принес еду, которая была гуще, чем жидкая каша днем, и больше напоминала настоящую еду.

Я молча подняла взгляд и открыла рот.

На этот раз я не стала упрямиться, как днем, и послушно ела то, что он мне давал.

Впрочем, это еще не самое дно. Наверняка впереди меня ждет еще более страшное отчаяние.

Еда была немного приправлена, и в ней даже попадались кусочки, которые можно было жевать.

Мой организм был настолько рад этому, что я, забыв о гордости, с жадностью ела и торопила его, пока не опустела вся тарелка.

Раньеро тихо рассмеялся и поцеловал меня в губы. Это был легкий, почти невесомый поцелуй. А я не стала его отвергать.

— Я буду хорошо себя вести.

Я произнесла это без его приказа, и опустила голову ему на плечо. В груди разлилось что-то горячее.

Как бы там ни было, он оставался единственным, на кого я могла опереться.

Его тело, всегда казавшееся холодным, сегодня было удивительно теплым.

Раньеро улыбнулся.

— Ты меня радуешь.

***

На следующий день я задумалась над словом "худшее".

А существует ли вообще в этом мире что-то, что действительно заслуживает называться худшим? Ведь стоит подумать, что достигла дна, как вдруг оказывается, что под ним есть еще более глубокая бездна.

Такие мысли пришли мне в голову потому, что Раньеро нарушил свое обещание.

Прошлой ночью я вместе с ним принимала ванну и заснула в его объятиях.

Утром лифт, установленный в комнате, поднял таз с водой для умывания и мой завтрак.

Он помогал мне есть и вытирал губы, затем сказал, что вернется через два часа.

Как же мне страшно было ждать эти два часа!

Испытав голод и мучительное ожидание, я стала по-настоящему послушной. С тех пор мне и в голову не приходило пытаться сопротивляться. Не раздражать Раньеро – это стало моим главным умением еще летом.

Я взяла его за руку и оставила на его коже легкие, почти птичьи поцелуи, шепча:

— Ты можешь прийти и раньше…

Слова были жалкими и унизительными, но ведь слышали их только он и я.

А, может быть, и Туния тоже – он в последнее время так молчалив.

Но мой бог когда-то сказал мне, что простит меня за все, что бы я ни сделала.

Раньеро выглядел очень довольным.

Я видела, как неохотно он уходил.

Именно поэтому я наивно надеялась, что он вернется даже раньше, чем обещал.

Но я жестоко ошиблась.

Прошло не два часа – прошел почти весь день, но он так и не пришел.

За это время дважды зазвенел колокольчик, и мне доставили еду.

Меня охватила тревога, но я все же поела.

Потом попыталась заставить себя уснуть.

И мне это даже удалось.

Когда я проснулась, вся комната была окрашена в багровый цвет.

Солнце садилось.

Но следов того, что Раньеро вернулся не было.

Мне стало страшно.

Что-то случилось?

Но как я могла узнать?

Я начала тяжело дышать и дернула за шнур колокольчика.

Звон наверняка разнесся по помещению – в ванной или еще где-то его должны были услышать. Но никто не ответил.

Едва сдерживая рыдания, я спустилась с кровати, подбежала к двери и распахнула ее.

Босиком я побежала вниз по лестнице, пересекла коридор. И остановилась перед запертой дверью.

На ней висел замок.

Тот самый замок, который мог открыть лишь Раньеро – сложная головоломка, решение которой знал только он.

Я судорожно схватилась за него, попыталась открыть. Но, конечно, он не поддавался.

— Ххыы…

Я заплакала, как ребенок, но сколько бы я ни трогала этот замок, решения не было.