Онлайн чтение книги Муж-злодей, которым ты одержима, здесь Villainous Husband, the One You’re Obsessed With is Over There
Глава 95

Освобожденный от наказания Актиллы, Раньеро на мгновение забыл, кем является.

Его поразила ужасная агония.

Он сидел в оцепенении, пока осколки фарфоровой вазы остро и неприятно впивались в его одежду.

Пусть ему удалось поднять торс, его сознание оставалось затуманенным. Он попытался спросить у человека рядом с ним, кто они и зачем здесь, но ответы не доходили до его разума. Затем, из противоположной части комнаты, послышался чей-то голос, и человек рядом с ним быстро встал и отошел.

Пока это происходило, у Раньеро продолжала кружиться голова. Звук шагов эхом раздавался в коридоре, когда человек быстро уходил на каблуках. Возможно, эмоции были немного обострены, но такую скорость трудно было назвать полной достоинства.

Он снова провел рукой по волосам.

Только тогда его сознание начало проясняться. Возле двери стояла Анжелика. Она прижималась к стене и смотрела куда-то за нее. Казалось, ее губы, которые она сильно кусала, вот-вот лопнут и начнут кровоточить.

Он молча наблюдал за ней.

Почувствовав его взгляд, Анжелика обернулась. Цвет ее лица быстро изменился: он то наливался румянцем, то становился бледным. Ее ноги тоже дрожали, грозя подвести ее в любой момент, если он сделает что-то не так.

Раньеро, до этого не способный ничего придумать, медленно вспомнил фразу:

"Моя жена слаба и пуглива".

Он с трудом поднялся на ноги, казалось, будто его тело словно весит тысячу фунтов. Его пальцы даже не двигались. Боясь, что сделав неверный шаг, он рухнет, Раньеро на мгновение застыл на месте.

Его взгляд оставался сфокусирован на Анжелике.

Несмотря на то, что он плохо помнил произошедшее, ему казалось, что он должен успокоить ее, убедить, что все страшное позади, и теперь все в порядке.

Так, чтобы она больше не убегала.

Раньеро сделал шаг. На самом деле, его движения были слишком неуверенными, чтобы это можно было назвать шагом. Скорее, он едва передвинул носок ноги на несколько сантиметров вперед. В следующий момент он заметил на лице Анжелики противоречивые эмоции. Среди преобладающего чувства страха он смог уловить крошечный, едва заметный проблеск беспокойства.

О ком она беспокоилась?

С струдом он поднял тяжелые руки и потянулся к ней. В этот момент выражение лица Анжелики изменилось, словно ее окатили ледяной водой. Она приняла задумчивый вид и убежала за дверь, а звук шагов вскоре затих вдали.

Ему некуда было деться, и его руки бессильно опустились.

Раньеро остался стоять в одиночестве.

Осколки фарфоровой вазы хрустели под его ногами, а лицо и руки ощущали холод. Фрагменты сталкивались и разлетались под ногами, издавая раздражающий звук.

Он опустил взгляд на ноги.

По оставшимся осколкам невозможно было понять, что это была ваза. Это походило на отношения между Раньеро и Анжелики. Нет, на самом деле они были разбиты еще сильнее с самого начала. До этого он лишь видел вазу у себя перед глазами.

Шаткой походкой он вышел из комнаты.

С его губ сорвался смех.

***

Вернувшийся домой граф Фэллон, недовольно нахмурился.

— Принесите выпить! Чего-нибудь покрепче!

Он грубо обратился к дворецкому, забиравшего его пальто, будто выплескивая на него свое раздражение без всякой причины.

Тем временем графиня Фэллон, подготавливающая и читавшая наверху, спустилась, услышав голос мужа.

— Почему ты злишься?

Стоявший гордо с руками за спиной граф Фэллон, казалось, собирался объяснить ситуацию своей жене, но, возможно, осознав, что вокруг слишком много глаз, быстро взял ее за руку и повел наверх. Войдя в комнату графини и заперев дверь, он усадил жену перед туалетным столиком и провел рукой по своим волосам.

— Его Величество не похож сам на себя.

Услышав его слова, глаза графини блеснули.

Граф Фэллон нервно постучал ногтями по поверхности столика.

— На южной границе вспыхнуло небольшое восстание. На самом деле, не в первый раз. Локальные трения продолжаются, далеко от столицы.

Графиня почувствовала, как по спине пробежал легкий холодок.

Восстание против императорской семьи ни в коем случае нельзя считать тривиальной вещью.

Актилус был теократическим государством, и Раньеро был единственной связью с Богами. Хотя в целях удобства существовали так называемые священники, их положение было лишь номинальным, данным для соблюдения протокола. Таким образом, ослабление власти Раньеро напрямую означало ослабление власти Актилуса.

Возможно, граф разделял ту же мысль, поскольку цвет его лица был неважным.

— Одна из причин проблемы в том, что Его Величество долго отсутствовал.

— Полагаю, это так.

Графиня Фэллон вздохнула и провела рукой по своей щеке. Граф продолжил говорить, рассеянно ударяя кулаком по туалетному столику.

— В такой ситуации Его Величеству следовало бы лично отправиться в район восстания на юге, продемонстрировать военную мощь и подавить этих мерзавцев!

Графиня Фэллон кивнула.

— Его Величество, которого я знаю, всегда находится в авангарде таких дел, но...

— Дорогой.

Когда его голос стал громче, графиня предостерегающе произнесла. Она слишком хорошо знала, что подобные темы не должны слышать подчиненные. Граф, понимая это и осознавая, зачем поднялся сюда, быстро уловил смысл ее сдержанного замечания и умолк. Однако в его глазах все еще виднелось недовольство.

Графиня осмотрелась, чтобы убедиться, что никого нет поблизости, и неохотно заговорила, будто ей ничего другого не оставалось.

— Причина, по которой Его Величество Император сейчас не в себе, заключается в Императрице.

— Что?

Граф Фэллон рефлекторно поднял брови, но вскоре тяжело вздохнул, словно все осознав.

— Неудивительно, что не было предпринято никаких действий. С такой постыдной Императрицей.

Как бы то ни было, Императрица, привезенная из-за границы, была расходным материалом. Однако странным было то, что Раньеро отправил ее обратно в Императорский дворец невредимой.

Графиня Фэллон понизила голос и быстро произнесла:

— Император не в себе из-за Императрицы. Он боится оставить дворец пустым, потому что опасается, что Императрица снова сбежит, если он уедет.

— Тогда почему бы не взять Императрицу с собой на место восстания?

— Он не может этого сделать, потому что Императрице нездоровится, — графиня раздраженно проворчала, — Если эта женщина упадет в обморок по пути, экспедиция обернется катастрофой. Ты представляешь, как будет расстроен Его Величество?

Граф Фэллон коротко простонал и откинулся на стену. Действительно, за последние несколько дней Император предстал совершенно другим, не похожим на того, кого все знали.

Все еще высокомерный, все еще властный, но...

...Ему не хватало обычной уверенности.

Он казался нервным и тревожным, и в нем не было той переливающейся энергии, всегда сопутствовавшей ему.

Лицо графа Фэллона омрачилось.

— Это затруднительно...

Графиня Фэллон тихо вздохнула, глядя на мужа в таком состоянии.

— Дорогой, как ты думаешь, что нам следует делать?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что нам нужно что-то предпринять. Ты и я — патриоты.

Графиня поджала губы, а затем вновь разомкнула их, чтобы с особым акцентом повторить последнее слово.

— Патриоты.

— Патриоты...

— А это значит, что мы самые преданные последователи Бога Актиллы. Разве мы можем просто стоять в стороне, когда наш бог в опасности?

Ее слова звучали убедительно.

Граф Фэллон некоторое время молчал. Когда он наконец заговорил, в его взгляде читалось полное доверие к жене, его давнему спутнику.

— Нам нужно избавиться от этой женщины.

— Я знала, что ты так скажешь. На самом деле, я уже начала работать над этим.

— Что?

Граф нахмурился из-за односторонних решений своей жены.

— Как ты могла сделать это, не посоветовавшись со мной?!

— Тише, говори тише. В таких ситуациях крайне важно, чтобы вовлеченных было как можно меньше. Чем больше людей вмешивается, тем больше потенциальных предателей.

Хотя он хотел спросить, считает ли его жена его предателем, он решил, что это будет бесполезно, и просто кивнул, закрыв рот.

— Ладно, я понимаю. Расскажи, как идут дела.

— Знаешь виконта Гонфира? Его дочь служит горничной в Императорском дворце вместе со мной.

Разумеется, он знал виконта Гонфира.

Впечатление, что этот человек был чрезмерно амбициозен для своей скромной внешности, и это заставляло графа смотреть на него свысока. В то же время, услышав, что человек, которого он недолюбливал, вовлечен в заговор против Императрицы, он поморщился.

— Что он делает?

— Он достал яд.

— Яд?

— Говорят, он не оставляет следов в теле. Виконт Гонфир испытал его на старом слуге. Требуется лишь применять регулярно.

— Понятно.

— Я слышала, что это продукт из Сомбинии, который виконт Гонфир достал с трудом. Говорят, он невероятно драгоценный.

— Как ты узнала об этом и попросила его помощи?

Графиня Фэллон презрительно усмехнулась.

— Эта хитрая старая лиса, ну, я имею в виду герцогиню Нерму. У нее связи везде.

— Хм.

— Виконт Гонфир в восторге от идеи избавиться от Императрицы. Он мечтает сделать свою дочь Императрицей, так что будет сотрудничать.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Распространить убеждения.

Графиня Фэллон прошептала:

— После устранения Императрицы нужно будет возложить вину на герцога Нерму.

Она слегка улыбнулась.

Поскольку яд не оставлял следов, было согласовано с герцогиней Нермой, что причиной смерти Императрицы станет внезапное ухудшение здоровья. Но когда дело дошло до реализации, в ней неожиданно проснулась жадность.

В конце концов, разве "союз", заключенный с герцогством Нерма, не ограничен лишь устранением Императрицы?