Онлайн чтение книги Муж-злодей, которым ты одержима, здесь Villainous Husband, the One You’re Obsessed With is Over There
Глава 98

Мой страх, ненависть и даже едва уловимая симпатия к Раньеро… все это были причины, чтобы убить его.

Если я боялась, что он убьет меня, то должна была убить его, чтобы устранить источник своего страха.

Если я ненавидела его за то, что он сделал со мной, то должна была отомстить, убив его.

Если я испытывала к нему хоть немного симпатии или заботы… то должна была убить его, чтобы освободить его от Актиллы.

Не было места, куда можно было ступить — все вокруг покрыто паутиной. Это походило на игру, где какой бы выбор ты ни сделал, все сводилось к одному плохому финалу.

…Если он был марионеткой Актиллы, то я была марионеткой Тунии.

Я посмотрела на Тунию.

С обидой.

В этом мире бог Милосердия был действительно странным. Хотя, возможно, существовали и другие боги, способные заключить сделку с Провидением, Туния вышел вперед. Добро жертвовало ради других богов, заключали сделки с Провидением, приносили самую высокую цену, неизвестную в момент сделки.

Обычно люди называют такие вещи глупостью, отчаянием или нелепостью.

Это все?

Отдав все хорошее тем, кто не думал о нем, Туния оставил лишь самое скудное тем, кто его любил. Поэтому последователи Тунии вели жизнь в бедности и одиночестве в опасных условиях, на границе с демоническими монстрами…

А святая Тунии несла самые жестокие тяготы в мире.

Его выборы дорого обходились его верным последователям.

Даже мне, хотя я не была его последовательницей.

Это было так нелепо… идея, что воля бога определяет наши жизни. Независимо от того, как сильно мы пытаемся держаться на плаву, в итоге нас сметает и загоняет в угол мощное течение.

Слезы тихо стекали по моим щекам.

— Ты любишь меня?

— Да.

— Если любишь кого-то, нужно давать ему только хорошее. Как ты можешь быть таким жестоким?

— Прости.

— Если хочешь жертвовать собой, чтобы сделать других счастливыми и самому быть несчастным, делай это в одиночку. Зачем втягивать меня?

— Мне искренне жаль, моя дорогая.

Туния все еще называл меня "дорогая" своим обычным сухим тоном.

Бог Милосердия, любивший меня больше всех, в то же время был самым жестоким по отношению ко мне.

— Ты говоришь, что любишь меня, но на самом деле только мешаешь мне двигаться дальше. — Я всхлипнула, прежде чем продолжить, — Это моя жизнь, разве не я сама должна управлять ею? Если есть что-то вне моего контроля, разве ты не должен просто молчать об этом?

Если бы я ничего не знала, я бы не противилась убийству. Даже если бы узнала, что я святая Тунии, лишь после сотни уступок, я, возможно, почувствовала бы нерешительность, но я бы не чувствовала себя так, как сейчас. Однако, как бы я ни раздумывала, теперь, зная, что у меня действительно нет выбора, кроме как следовать предопределенному пути…

Я хотела убедиться, что действительно нет другого выхода.

— Неужели нет другого способа, кроме как убить Раньеро?

— Да.

— Ты сказал, что узы между Раньеро и Актиллой ослабевают… нельзя ли их полностью разорвать? Разве его нельзя убить таким способом?

Когда мои слова стали звучать быстрее и превратились в мольбу, лицо Тунии слегка исказилось. Казалось, он страдал.

— Прости. Узы, передающиеся из поколения в поколение, слишком сильны.

— …

— И Раньеро слишком "подходящий" преемник Актиллы.

В памяти всплыла церемония наследования трона Актиллы.

Не то чтобы люди здесь не испытывали чувство родственной привязанности к своим кровным родственникам. Сильвия любила свою семью, а герцогиня Нерма любила своего сына и страдала от мыслей о нерожденном ребенке. Однако Раньеро без малейшего колебания с радостью убил своих братьев и сестер и даже лишил жизни собственного отца без тени сомнения.

Он родился с порочной натурой, находя удовольствие в резне, словно в игре.

Можно было обучить людей контролировать свои жаждущие удовольствия и насильственные импульсы с большими усилиями, но их нельзя было изменить по сути. У существа с такой натурой конфликт с Актиллой по поводу моей смерти, вряд ли мог полностью разорвать его связь с божественным.

В других вопросах, помимо моей жизни, цели бога и преемника полностью совпадали бы.

Я отошла и посмотрела на Актиллу.

— Что случится, если я… не выполню роль Святой?

— Начнется великая война. Не сразу, но она будет в ближайшем будущем.

Война — это то, что Актилла любил. Безжалостное насилие только усиливало бы его.

— Актилла поглотит мир.

Если не выполню свою роль, этот мир наполнится криками невинных людей и руинами.

— Думаешь, Актилла остановится, когда все в мире будет принадлежать ему?

Я вытерла слезы и покачала головой.

— Нет… Тогда начнется новая резня.

Как на церемонии наследования Актиллы, он начнет стравливать своих последователей друг с другом в битвах… и таким образом на этой земле не останется ничего.

Я эгоистично спросила:

— А что, если я откажусь подчиняться судьбе и решу не убивать его? Если я решу пощадить его и разрушить мир, ты накажешь меня, как Актилла наказывает Раньеро?

Туния ответил сразу.

— Нет, я прощаю тебя.

— Ты думаешь, что я жалкая, правда?

— Нет, — Туния положил грубую руку мне на плечо, — Прости, что возложил эту обязанность на тебя.

Я снова посмотрела на Актиллу.

Не замечая моего присутствия, Актилла уткнулся носом в землю, рассматривал что-то и смеялся, хлопая в ладоши от того, что нашел нечто забавным. Затем он снова начал что-то говорить быстрым шипящим голосом.

Я прошептала себе под нос:

— Бог, ты действительно выбрал не того человека. Какой же я эгоистичный и мелочный человек… Я человек, движимый желаниями и эмоциями, а не гордостью, честью или долгом.

Желания и эмоции.

Какие именно желания и эмоции я питаю к Раньеро? Можно ли это четко определить? Начиная с лета не было ничего простого. Намерение убить, сочувствие и страх беспорядочно сменяли друг друга изо дня в день.

Что мне делать теперь?

...Подчиниться судьбе и совершить измену?

̊ · : * ✧* : · ̊

Прошло несколько дней с тех пор, как Анжелика упала в обморок.

К несчастью для заговорщиков Анжелика не умерла. Причина заключалась в том, что яда оказалось недостаточно. К тому же Анжелика мало ела, поэтому не успела поглотить смертельную дозу яда.

Яд привезли контрабандой из Сомбинии, с которой у Актиллы не было официальных отношений, и у него не было явных симптомов.

Возможно, поэтому даже имперские лекари не смогли определить причину ее обморока. Один из врачей предположил, что ее состояние вызвано истощением и недоеданием. Однако это казалось маловероятным, учитывая, что несколько дней она не открывала глаз.

Раньеро был в ярости.

Графиню Фэллон, ставшую свидетельницей его гнева, охватила паника, так как его ярость была куда более жестокой, чем она могла себе представить. Из-за этого она поторопила мужа и велела ему обвинить герцога Нерму. Это было частью изначального плана, кроме того, было необходимость срочно отвлечь внимание императора казалось важнее всего.

Найти и наказать зачинщика — обычный способ рассеивания человеческого гнева. Однако даже после того, как ее муж отправился во дворец, ее беспокойство не утихло.

Что, если император сочтет всех служанок дворца Императрицы соучастницами и казнит их?

Слишком поздно она осознала, что он не способен на это. Из-за раздражения, вызванного вмешательством Императрицы в вопросы наследника Актиллы, в момент совершения преступления она была недостаточно дальновидна.

Тем не менее ее опасения оказались лишь мимолетным облаком.

Когда граф вернулся, предав герцога Нерму, графине сообщили, что Император, похоже, восстановил часть своего рассудка.

— Он сказал, что хочет услышать подробности завтра.

Графиня напряглась.

Теперь все действительно начиналось.

Им нужно было хорошо обдумать свою историю.

На следующий день супругов Фэллон пригласили на обед с Императором. Хотя встреча с Императором была несравненной честью, граф и графиня Фэллон не могли искренне радоваться. Их будущее зависело от того, как они себя поведут.

Факт, что место для обеда было выбрано во дворце Императрицы, лишь усиливал напряжение.

Графиня начала ощущать странное чувство отчуждения в дворце, который она посещала каждый день. Законной хозяйки, Императрицы Анжелики, не было видно. За столом их уже ожидал только Раньеро.

Когда супруги вошли, Раньеро мгновение пристально посмотрел на них и приказал:

— Опустим формальности, садитесь.

Похоже, как и предполагал граф Фэллонон, он действительно восстановил часть рассудка.

— Мне рассказали, что герцог Нерма организовал покушение на Императрицу. Это правда, без прикрас?

Когда кадык графа заметно дернулся, графиня спокойно пересказала заранее подготовленную историю, согласованную с мужем накануне ночью. Раньеро слушал ее рассказ, иногда кивая в знак согласия.

Когда графиня закончила, она колебалась, а затем сказала:

— Хотя я не знала о намерениях герцога Нермы, я должна взять ответственность за то, что не смогла должным образом защитить Ее Величество…

Ее слова о справедливом наказании Раньеро прервал жестом руки.

— Давайте сначала поедим.

В это время служанки принесли еду.

Сначала закуски подали Раньеро. Блюда также разместили перед супругами. Однако, как только графиня посмотрела на свое блюдо, она побледнела.

— Ешьте.

Даже после слов Раньеро графиня не могла поднять ложку, так как от супа исходил кислый и резкий запах. Еда явно была испорчена, но она не была протухшей.

Это был…

Тот самый отравленный суп, который подали Анжелике несколько дней назад.