Онлайн чтение книги Муж-злодей, которым ты одержима, здесь Villainous Husband, the One You’re Obsessed With is Over There
Глава 97

Уши заложило, сознание исчезло в одно мгновение. На секунду я почувствовала, как Раньеро трясет меня, но затем все ощущения пропали. Мое тело стало бесконечно легким, и я почувствовала, будто парю.

Я закрыла глаза и наслаждалась ощущением невесомости.

Враждебность моих служанок ко мне, страх, который я испытываю перед Раньеро, и обязанность, которую я должна выполнить как святая Тунии…

Даже заточенные Сисен и Сильвия, раненный Эден и даже Серафина казались мне неважными. Ощущения напоминали освобождение, испытанное мною, когда я пересекла ворота графства Тосино, но в сто раз более катарсическое.

Я рассмеялась.

Неужели я действительно умерла?

Я не знала, почему умерла...

Смерть оказалась не такой уж большой проблемой, как я думала. Я ожидала чего-то действительно ужасающего перед смертью, но если это все, чего следовало бояться, то страх был напрасным. Казалось, это действительно крепкий ночной сон. Как будто я оставила свою запутанную жизнь позади и уплыла… и я поняла, что нуждалась в этом больше всего.

За закрытыми глазами мой разум блуждал бесконечно.

Я чувствовала себя расслабленной и счастливой.

Казалось, было бы прекрасно оставаться вот так навечно.

На самом деле я парила так уже какое-то время, как лист на озере или медуза в далеком море. Я не была уверена, достаточно ли я отдохнула, но как только нервы, будучи на пределе, начали понемногу успокаиваться, кто-то разбудил меня.

— Встань.

Этот голос я определенно не слышала раньше, но он показался мне знакомым.

Когда я открыла глаза, передо мной предстало лицо, которого я никогда раньше не видела, но оно казалось мне знакомым. Пожилой человек, примерно моего роста, с прямой осанкой. Его пол был неочевиден, и, объективно говоря, он имел довольно невзрачный вид: редкие седые волосы и одежда с дырами тут и там. Однако никто не посмел бы обращаться с ним неуважительно.

Лицо, изрезанное глубокими морщинами и устрашающими шрамами, будто они были вырезанны грубейшими инструментами, источало величественность. На нем не было и следа улыбки. Казалось бессмысленным ожидать от него доброты или мягкости.

Тем не менее я мгновенно узнала в нем бога Милосердия.

Милосердие — это не теплота, поддающаяся ветру, а сильная воля, неколебимая перед любыми невзгодами.

Возможно, поэтому на лице Тунии бушевал яростный шторм. На самом деле у меня не было особо благоприятного мнения о Тунии. Это было связано с лицемерными и эгоистичными чертами, которые проявляли последователи Храма Тунии. Однако, оказавшись перед Тунией лицом к лицу, я поняла, что он — недосягаемое существо, и даже почувствовала перед ним благоговение.

Последователи не отражали ценностей Тунии должным образом.

Когда мои мысли достигли этой точки, естественно, я вспомнила о Раньеро.

"Теперь я понимаю, почему его считают таким ценным".

Чтобы глубоко ощущать бога, которому служишь, и правильно распространять его учение в мире, талант избранного должен быть исключительным.

В это время я даже не могла открыть рот и неприлично молча смотрела на Тунию. Однако он меня не упрекнул. Он просто повторил свои слова еще раз.

— Встань.

Я осторожно поднялась на ноги.

Несмотря на то что вставать было негде, я могла стоять прямо. Ну, ведь я недавно лежала на воздухе. Я четко осознала, что это не материальный мир.

С твердой уверенностью я спросила:

— Я умерла?

Туния покачал головой с суровым выражением лица, так, будто не умел улыбаться.

— Нет. Для тебя это было бы досадно.

Он прошел вперед, повернувшись ко мне спиной, и я поспешно последовала за ним.

— Ты так сильно не хотела умирать, но разве смерть не кажется сладкой?

— Это… — я ответила слегка возмущенно, — Любой, кто пережил то, что пережила я, захотел бы отдохнуть.

Туния медленно кивнул.

— Наверное, так.

Я огляделась. Вокруг было странное пространство, где свет и тьма переплетались, постоянно рисуя геометрические узоры, но оно казалось невероятно статичным.

— Это мир богов?

— Да.

— Почему я здесь?

— Во-первых, потому что твои служанки отравили тебя. Во-вторых, потому что в момент, когда твоя душа освободилась от пут плоти, я призвал тебя сюда.

— Служанки… они не только ненавидят меня, но и пытаются меня отравить?

— Да.

Туния, шедший впереди меня, повернулся и взглянул на меня.

— Они считают, что ты мешаешь жизненной силе Актиллы раскрыться полностью. Поэтому они решили, что если устранят тебя, все вернется на круги своя.

— Откуда вы все это знаете? Потому что вы бог?

— Именно так.

— Тогда вашим последователям не о чем беспокоиться, верно? Ведь их бог знает все, что случится в будущем.

Туния никак не отреагировал на мой дерзкий вопрос.

— Даже если я знаю все, это бесполезно, если мой голос до последователей не доходит.

Я вспомнила неизвестный голос, звучавший в моей голове и помогавший мне. По словам Серафины, этот голос принадлежал Тунии.

Поэтому я неуверенно спросила:

— Я святая Тунии?

— Верно.

При его словах я вспомнила семь неудавшихся попыток убийства — те попытки, которые Раньеро слишком легко замечал и предотвращал.

— Но я не смогла убить Раньеро семь раз. Если я святая Тунии и твое оружие, разве не должна была я преуспеть?

Туния ответил на мою жалобу загадочной фразой:

— Чтобы убить бога, нужно владеть мечом.

— А? Меч — это Эден, так? Кстати, почему мечи Тунии всегда терпят неудачу? Ах, слишком много вопросов.

— Это потому, что не мечу была дана власть убить преемника Актиллы, а моей святой.

Я ударила в грудь.

— Ух, это так раздражает. Не можешь ли объяснить понятнее? Я не такая умная. Ты должен играть в загадки со своим мечом. Это он любит думать.

Туния говорил сухо, даже не вздохнув.

— Меч — это священная реликвия, а не оружие само по себе. Символ, предназначенный для пробуждения святой.

— А… Значит, это не практичный меч, а скорее декоративный, для церемоний? И он пробуждает святую? Каким образом?

— Например, в прошлый раз.

Бог Милосердия, до сих пор остававшийся непоколебимым, как скала, замолчал на мгновение, упомянув эту историю.

— Моя святая смогла убить преемника Актиллы из-за мести. Месть была ее посредником. Меч стал искрой, зажегшей эту месть.

Я почувствовала беспокойство.

— Святой нужен посредник, чтобы убить преемника Актиллы?

— Требуется сильная воля. Это то, что я не могу искусственно внушить тебе, и то, что ты можешь вызвать насильно.

…Сильная воля.

Это казалось чем-то далеким. Я же всегда стремилась сбежать.

— Если я действительно в этот раз должна быть святой Тунии, ты выбрал не того человека. Я просто неспособный человек.

Произнося это, я тяжело вздохнула.

На это Туния покачал головой.

— Неправда. Аккилла сейчас более беспокоен, чем когда-либо. Он чувствует угрозу из-за твоего присутствия, поэтому пытается убить тебя до того, как твоя воля пробудится.

— …

— Между Актиллой и его преемником назревает конфликт, связанный с тобой. Раньеро Актилус родился очень жестоким и высокомерным. Он был любимым ребенком Актиллы… но теперь он сопротивляяется.

Мои руки начали дрожать, и я крепко сцепила их вместе.

— Актилла приказывает убить тебя, но Раньеро не может заставить себя сделать это.

Крики Раньеро эхом звучали в моих ушах.

— Божественное наказание…

— Да. Поэтому Актилла часто наказывает Раньеро. Знаешь, какой это имеет эффект?

Я покачала головой.

— Узы между Раньеро и Актиллой разрушаются. Понимаешь ли ты теперь значимость твоего существования?

На мгновение я лишилась дара речи.

Туния продолжил говорить:

— Понадобилось дополнительное вмешательство, чтобы пленить разум Раньеро, когда Серафина выполняла свои обязанности.

Казалось, Туния говорил о том, как Раньеро с первого взгляда увлекся Серафиной.

— Но в этот раз в таком не было необходимости.

Раньеро начал испытывать чувства ко мне без вмешательства Тунии.

Как он смог манипулировать сердцем преемника Актиллы? Заключил ли он сделку с Провидением и ударил по второму соглашению? Вопросы замелькали в моей голове и исчезли.

Потому что я была слишком практична и эгоистична, чтобы сомневаться в этом.

— Говоря это, ты… ты усложняешь мою задачу по его убийству. Если он действительно испытывает чувства ко мне…

…Убить его станет по-настоящему трудной задачей.

Я не могла быть настолько бесчувственной.

Затем Туния взял меня за руку, не дав закончить предложение. Его руки были грубыми и твердыми.

— Я прекрасно знаю твой характер. Ты склонна сострадать тем, кто тебя любит. Но если он хоть немного тебе нравится, тем более убей его.

Он потянул меня за руку, как бы говоря, чтобы я последовала за ним. Озадаченная я двинулась. Пейзаж казался везде одинаковым, но Туния странным образом знал путь.

Как долго мы шли? Наконец, он остановился.

— Посмотри туда.

Я посмотрела в указанное им направление. Там было нечто массивное. При ближайшем рассмотрении я разглядела согнутую фигуру.

Я непроизвольно нахмурилась.

Его поза была искривленной, а кроваво-красные глаза широко раскрыты. Казалось, что ему подходили всевозможные жуткие и уродливые описания. Когда я присмотрелась к нему внимательнее, то поняла, что он вероятно был подростком, но казался гораздо старше на первый взгляд.

— Это Актилла.

— Что?

Я удивилась словам Тунии, что чуть не впала в шоковое состояние.

Бог, которому служил Раньеро Актилус, был таким?

Казалось, Актилла не заметил присутствия Тунии и меня. Он все время что-то бормотал, глядя куда-то вниз. Когда я прислушалась к этим шепотам, они оказались примитивными импульсами насилия, вроде "убить", "перерезать горло" и "резать быстро".

Язык Актиллы был грубым и эгоцентричным.

"Не могу поверить, как этот бог обладает таким влиянием…"

Напыщенный и неуклюжий бог войны…

Весь Актилус действительно был очарован таким существом?

Туния начал говорить:

— Раньеро можно освободить от этого существа, но только если он умрет. Иначе он навсегда останется марионеткой его импульсов.

Мои кончики пальцев полностью похолодели.

— Так убей его. Дай человеку по имени Раньеро милосердие освобождения.