Онлайн чтение книги Муж-злодей, которым ты одержима, здесь Villainous Husband, the One You’re Obsessed With is Over There
Глава 93

Я осталась одна и смотрела в окно.

Пейзаж был одновременно знакомым и незнакомым. Расположение всех строений было привычным, но вид голых деревьев вызывал растерянность.

...В конце концов, я вернулась в Императорский дворец.

Несмотря на то, что я так и не смогла полностью принять факт, что на этот раз я — святая Тунии, я продолжала пытаться убить Раньеро. Накануне отъезда из храма я неожиданно выхватила меч у одного из паладинов и напала на Раньеро. Затем, по пути обратно в Актилус после ухода из храма, я даже попыталась задушить его, сняв повязку с травмированной руки.

Но все было напрасно.

Мои попытки неизменно проваливались из-за звериных инстинктов Раньеро. После нескольких провалов остатки моей уверенности начали исчезать.

"...Может, Серафина ошиблась?"

Будь я действительно святой Тунии, разве не должна я была добиться хотя бы каких-то успехов? К тому времени неузнаваемый голос, который раньше говорил в моей голове, уже давно исчез.

Я чувствовала, что сильно изменилась.

Попытка убить Раньеро была бы немыслимой для меня в прошлом. Даже если бы, по какому-то невероятному стечению обстоятельств, я осмелилась на такое, я бы не решилась повторить попытку после первой неудачи. Однако, если посчитать, то, похоже, я уже совершила семь таких попыток.

Каждый раз реакция Раньеро была одинаковой.

Он слишком легко срывал мои попытки с бесстрастным лицом и просто произносил: "Очень жаль". Тем не менее, я поняла еще с первой попытки, что его бесстрастное лицо — это щит. Мои действия причиняли ему боль.

"Неужели он мог испытывать боль?"

Этот факт удивил меня.

...И это было восхитительно.

Человек, всегда находившийся выше меня, управлявший мной, словно марионеткой, теперь страдал из-за моих действий.

Возможно, поэтому с третьей попытки мой фокус, кажется, сместился с серьезного намерения убить его на желание причинить боль. Может быть, я хотела компенсировать все те моменты, когда выносила его равнодушные замечания и заставляла себя не тревожиться.

Тогда я даже не осознавала, что меня беспокоило, когда он вел себя так уничижительно.

Осознание того, что я ему завидовала, полностью изменило все.

Тем не менее, это не означало, что страх перед ним полностью исчез. Каждый раз, когда я нападала на него и терпела неудачу, я ненадолго погружалась в болото ужаса. Я боялась, что его терпение иссякнет, и он либо убьет меня, либо отрубит мне конечности, сказав: "Веселье кончилось".

Но, несмотря на осознание риска, я продолжала действовать.

И тогда, каждый раз, когда он прятал свои эмоции за маской бесстрастности, чтобы скрыть свои раны и унижение, радость, превосходящая страх, завладевала моим разумом.

"...Ах, на этот раз я тоже выжила".

Кажется, у меня появилась зависимость от этого ощущения. Теперь, когда мой побег провалился и не осталось никакой надежды, это была единственная радость, оставшаяся у меня.

Если такую низкую и подлую эмоцию можно назвать радостью.

После того как я отпустила всех горничных, дворец Императрицы погрузился в тишину. Единственным звуком остался холодный ветер, изредка шелестящий голыми ветвями.

Я села на кровать, а затем легла.

— Сисен... Сильвия...

Однажды я спросила Раньеро, где они. Он кратко ответил, что Сисен и Сильвию схватили. Когда я узнала эту новость, мое тело застыло. Учитывая его характер, я предположил, что он наверняка убил их.

Однако он сказал, что не убивал их.

Он внимательно смотрел на меня после того, как сообщил эту новость, и, хотя я почувствовала облегчение, на его лице мелькнуло выражение разочарования.

Что это было?

Какой реакции он ждал? Как бы то ни было, даже если Сисен и Сильвию пощадили, их ситуация, вероятно, далека от благополучной. Они, должно быть, постоянно борются с голодом в холодной и сырой тюрьме.

Мне придется попросить Раньеро вытащить их оттуда.

"Не думаю, что смогу вернуть их в дворец Императрицы".

Очевидно, что Эден остался в храме Тунии. К тому времени, когда мы с Раньеро собирались уезжать, он уже восстановился настолько, что мог ходить на костылях.

Он пришел, чтобы проводить меня.

Наши взгляды ненадолго встретились, но, опасаясь, что Раньеро может заметить, я быстро отвернулась. Он мог быть великодушен ко мне, но он не был таким по отношению к Эдену. Мне очень не хотелось, чтобы события, произошедшие в старом святилище, повторились.

Даже не глядя в сторону Эдена, я чувствовала, что он наблюдает за мной. Казалось, он спрашивал:

"Что мы будем делать дальше?"

Да, что же нам делать?

Горькая усмешка коснулась моих губ. Пусть он обречен на неудачу как меч Тунии, он был надежным соратником.

В итоге я осталась одна.

— Одна... — я пробормотала, — Я осталась одна.

Хотя жизнь и так проживают в одиночестве, казалось, я привязалась. Слезы навернулись, когда я подумала о тех троих. Я закрыла лицо обеими руками и глубоко вздохнула. Сосчитав до десяти, я встала с места и решила переодеться, чтобы не слишком погружаться в печаль.

Затем, обернувшись, я едва не упала.

Потому что у двери стоял Раньеро. Сильное двойственное чувство поднялось во мне. Не было страшно, и я хотела убить его.

Дрожащим голосом, я пробормотала:

— Когда ты приходишь впредь…

"...Нет, остановись, соберись и говори как можно увереннее".

Я продолжила с притворной уверенностью:

— Я бы хотела, чтобы ты предупреждал о своем приходе.

— Почему?

Он спросил коротко, сделав шаг ко мне.

— Тогда ты откажешься?

— Разве не странно, что раньше я не просила об этом?

Сомнение мелькнуло в глазах Раньеро. Он, вероятно, никогда не думал, что это может быть странным. Для него не существовало закрытых дверей или преград. Ведь он бы просто ломал замки на закрытых дверях и уничтожал любые препятствия на пути.

Он подошел ближе, посмотрел на меня сверху вниз и спросил, пока я молчала:

— Ты не собираешься пытаться убить меня сегодня?

Он поднял правую руку.

Я вздрогнула, даже не сознавая этого. После событий в старом святилище такая реакция иногда получалась рефлекторно.

Затем Раньеро положил руку мне на щеку и погладил ее настолько нежно, насколько это было возможно… очень ласково, как будто вовсе не собирался причинять мне вред.

— Теперь ты чувствуешь себя менее обиженной?

Раньеро думал, что я пытаюсь убить его из-за Эдена.

Он полагал, что я любила его, и потому думал, что мы с Эдом сбежали из-за любовной связи. Следовательно, он постоянно рассматривал мои попытки убить его, как месть за Эдена.

Интерпретация была в корне неверной. Мои чувства к Эдену, скорее, ассоциировались с родством и товариществом, а не какой-либо другой рациональной привязанностью. Тем не менее, я не стала его переубеждать. У меня не было сил объяснять, а ошибочное мнение не принесло бы мне вреда. Его вопрос о том, была ли ложью моя любовь к нему, казалось, тоже был продолжением этого заблуждения.

Ты любишь паладина, а не меня?

На мгновение у меня по коже пробежали мурашки.

В оригинальной истории Серафина действительно любила Эдена, и это вызывало у Раньеро ревность .

Если бы я была святой Тунии, смог бы Эден снова свести Раньеро с ума? Убил бы он в конце концов Эдена? Отрубил бы ему голову, положив ее на блюдо и накрыв крышкой, чтобы принести мне?

"Нет, этого не произойдет".

Я успокоила себя.

Изначальная агрессивность духа Эдена исчезла после того, как Серафина повернула время вспять. Теперь в его теле был Ча Су-хен, холодный, расчетливый и практичный. В отличие от оригинальной истории, с ним все будет в порядке, потому что он не станет безрассудно бросать вызов Раньеро, чтобы спасти меня.

— Энджи?

Я долго молчала, погруженная в мысли, поэтому Раньеро позвал меня. Только тогда я посмотрела ему в глаза и начала говорить:

— Тебе это действительно так интересно?

Вопрос был колючим и провокационным. Увидев, как его лицо напряглось, я мгновенно пожалела, что задала вопрос. Перепады настроения, вызванные страхом, теперь ощущались почти физиологическими. Я слегка изогнула шею и выскользнула из его хватки.

Прежде чем изогнуть руку, словно крюк, пытаясь поймать меня, Раньеро издал сухой смешок, но я отшатнулась назад от страха.

Он молча стоял на месте и смотрел на меня.

Комната постепенно темнела с заходом солнца, его глаза начали мерцать, словно светящиеся точки.

— Теперь ты находишь меня простым и забавным?

Вот как это выглядело? Я бы очень хотела, чтобы все было просто и забавно. Но мне все равно было страшно, даже если я пыталась убить его или ударить побольнее словами. Слишком страшно.

Более того, я чувствовала еще больший страх, чем раньше.

— Раньше ты была для меня такой простой.

Когда я продолжила пятиться, спина уперлась в стену. Я была так напряжена, что боялась, что Раньеро подойдет ко мне.

— Но теперь я ничего не понимаю. Ты стала слишком сложной.

Он не сокращал дистанцию, словно знал все.

Раньеро говорил, насмехаясь над собой:

— Это совсем не весело.

Он выглядел изнуренным. Но в следующий момент атмосфера резко изменилась.

Я затаила дыхание.

Как будто встретив зверя в темноте, его глаза сверкнули.

— Значит, мне остается избавиться от тебя.