Онлайн чтение книги Коварная Первая Дочь The Devious First-Daughter
461 Коварная Первая Дочь Глава 461. Беспокойство монахов-послушников

Погуляв некоторое время у подножия горы, Нин Сюэянь вернулась в свой внутренний двор под предлогом того, что чувствует себя неуютно. Когда она только села и сделала несколько глотков чая, вернулась Синьмэй. Она проинструктировала Синьмэй присматривать за Нин Цзыянь. Теперь, когда она вернулась, Нин Цзыянь, должно быть, тоже вернулась, так что для Синьмэй было разумно вернуться в это время.

«Юная леди, я видела, что горничная, обслуживающая Старшую молодую леди, некоторое время разговаривала с мужчиной, а затем мужчина подошел к вам. Подождав некоторое время, я услышала, как мужчина упомянул о портрете. Похоже, что ваш портрет попал в руки этого человека.»

Портрет? Выражение лица Нин Сюэянь слегка изменилось. Так называемый портрет напомнил ей о нескольких портретах, с которыми она была знакома в прошлой жизни. Эти портреты были похожи на портреты, опозорившие позже Нин Цзыин, были свидетельством ее романа. Мадам Линг и Нин Цзыянь убили ее этими портретами.

Теперь как она могла оставаться спокойной, услышав, как кто-то снова упомянул о портрете?

«Юная леди, что намерена сделать Старшая молодая леди? Собирается ли она обвинить вас в том, что у вас роман с этим мужчиной с этим портретом?» Спросила Лан Нин, и ее лицо тоже резко изменилось. Это было смертельно для любой незамужней молодой леди. Более того, учитывая, что Нин Сюэянь вскоре собиралась выйти замуж в поместье Принца Йи в качестве со-супруги, такой скандал мог стать для нее катастрофой.

Что бы подумал об этом Принц Йи? Что бы подумала об этом королевская семья?

Нин Сюэянь слегка нахмурилась, и ее водянистые глаза стали холодными. Это не должен быть такой непристойный портрет, как те, что были раньше. Если бы это было так, то мужчина определенно повел бы себя легкомысленно, когда увидел ее. Однако, когда Нин Цзыянь подошла, мужчина немного отступил назад. Он должен был знать, что Нин Сюэянь была юной леди из приличной семьи, а не проституткой с непристойным портретом.

Рассуждая таким образом, она подумала, что это должен быть обычный портрет. Но даже если это был обычный портрет, вряд ли он может принадлежать какому-либо другому мужчине.

Как она и ожидала, Нин Цзыянь подстроила для нее нечто большее, чем ловушку. Если ее репутация пострадает вкупе с тем фактом, что Принц Йи раньше холодно обращался с ней, никому не будет дела до ее жизни и смерти. Если в это время разразится такой скандал, ее репутация и репутация ее матери будут погублены.

Пока репутация ее матери будет разрушаться, репутация мадам Линг, естественно, будет улучшаться. Кроме того, если Нин Цзуань или вдовствующая мадам выступят в это время от имени мадам Линг, мадам Линг снова станет законной женой герцога защитника, а Нин Цзыянь и ее брат и сестра снова станут детьми законной жены.

Учитывая репутацию поместья герцога-защитника, Нин Цзуань и вдовствующая мадам ничего не сказали о том, что произошло между мадам Минг и мадам Линг. Люди знали только, что мадам Линг подставила мадам Минг и сумела занять положение законной жены мадам Минг, но не знали других подробностей. Между тем, хозяева поместья герцога-защитника ничего не сказали по этому поводу. За исключением исправления репутации мадам Минг, все остальное было улажено в частном порядке.

Если Нин Цзуань и вдовствующая мадам заговорят в это время от имени мадам Линг, это будет вполне правдоподобно.

Иными словами, было неизбежно, что они отменят вердикт в отношении мадам Линг.

Нин Сюэянь встала и приказала. «Лан Нин, принеси мне кисточки для письма, чернильные палочки, бумагу и чернильные камни.»

Лан Нин ответила и ушла. Через некоторое время она принесла то, что просила Нин Сюэянь, и Синьмэй расстелила бумагу. Нин Сюэянь взяла кисточку для письма, обмакнула ее в чернила, которые растерла Лан Нин, и, немного подумав, начала рисовать. В прошлой жизни она увлекалась игрой на лире, шахматами, каллиграфией и живописью. Хотя она и не была в них сильна, она овладела базовыми навыками.

В частности, у нее лучше всего получалось писать портреты дам. Причина, по которой у нее это получалось лучше всего, заключалась в том, что обычно она не могла выходить на улицу, мать всегда держала ее во дворе. К счастью, она была тихой девочкой, и рисовать портреты было просто, так что ей это было очень интересно. Таким образом, по сравнению с тремя другими художественными навыками, ее можно было считать довольно хорошей в этом.

Лицо Нин Цзыянь навсегда запечатлелось в памяти Нин Сюэянь. Умирая в руках у Нин Цзыянь в прошлой жизни, как могла Нин Сюэянь забыть лицо своего врага? Но в этой жизни Нин Цзыянь вышла замуж за Ся Юхана, что значительно уменьшило ее очарование как в лице, так и в мимике, вместо того чтобы увеличить его. Нин Сюэянь просто презирала ее.

Испробовав все способы убить Нин Сюэянь, Нин Цзыянь обнаружила, что Нин Сюэянь была не единственной женщиной, которую любил этот мужчина. У этого мужчины была любовница в храме Холодной горы. После этого у Нин Цзыянь случился выкидыш из-за того, что Чэнь Хэсян заманила ее в ловушку. Даже если Нин Цзыянь вышла замуж за того мужчину, за которого хотела, она не обязательно будет счастлива.

Поскольку Нин Сюэянь намеревалась написать портрет, она непременно сделала бы его как можно более совершенным. После соответствующих доработок перед всеми предстал яркий портрет Нин Цзыянь. Образ Нин Цзыянь был более очаровательным, чем она сама, и полностью соответствовал образу Старшей молодой леди поместья герцога-защитника, которая в памяти Нин Сюэянь была тихой и щедрой, с нежным взглядом.

Нин Сюэянь отложила кисть для письма и оставила портрет на некоторое время сохнуть. После этого она сложила портрет и протянула его Синьмэй. «Замени портрет на этот.»

В любом случае, она не могла оставить свой портрет какому-либо другому мужчине. Поскольку Нин Цзыянь связалась с этим человеком, она решила подарить ему портрет Нин Цзыянь.

«Кстати, узнай, кто этот человек.» Все в столице знали, что Пятая юная леди поместья герцога-защитника собиралась выйти замуж за Принца Йи в качестве со-супруги, но этот человек, казалось, ничего об этом не знал. Если Нин Сюэянь не ошибается, этот человек должно быть только что прибыл в столицу. По его одежде и нефритовому кулону, висевшему у него на поясе, она могла сказать, что он был из влиятельной семьи.

Если Нин Сюэянь не ошиблась в своих предположениях, этот человек должен был прийти с той стороны. Таким образом, Нин Цзыянь не должна быть единственной, кто стояла за этим заговором. Нин Хуайюань определенно тоже стоит за этим, и, возможно, Ся Юхан также был в этом замешан. В противном случае, как могла Нин Цзыянь леди с заднего двора, найти этого человека и отправить ему портрет Нин Сюэянь?

Только влиятельный человек мог заставить Принца Йи относиться к скандалу как к запретной теме после того, как он распространится.

Такой человек появился в столице в это время. Выяснить, кто он такой, было нетрудно. Она попросила Синьмэй навести справки об этом, чтобы подтвердить это.

На этот раз Синьмэй вернулась очень быстро и дала ответ, которого ожидала Нин Сюэянь. Нин Сюэянь велела Лан Нин позвать тетушку Хань. Они немного поговорили в комнате, и тетушка Хань поспешно ушла. Теперь она выбрала магазин для Нин Сюэянь. Нин Сюэянь попросила Минг Юаньхуа взглянуть, и он сказал, что это неплохо. В этот момент тетушка Хань оформляла магазин.

Цинью была отправлена обратно в поместье герцога-защитника для восстановления сил. Тетушка Хань проводила большую часть своего времени украшая магазин. В эти дни, из-за слабого здоровья Нин Сюэянь и ритуала поминовения мадам Минг, тетушка Хань обычно помогала Минг Юаньхуа в передней и познакомилась с некоторыми монахами в храме.

В конце концов, как дочь мадам Минг, несмотря на свое слабое здоровье, Нин Сюэянь не могла позволить другим легкомысленно относиться к ритуалу поминовения мадам Минг.

Последние несколько дней тетушка Хань руководила ритуалом поминовения, поэтому она редко прислуживала Нин Сюэянь. Но в этот момент она сердито остановила на дорожке недалеко от большой кухни монаха-послушника, который собирался отнести еду. Тропинка вела к месту, где жили паломники.

Там были два монаха-послушника, разносившие еду. Тот, что шел впереди, нес огромную коробку с едой, а тот, что шел сзади, держал кувшин вина, что было очевидно для гостей мужского пола.

Монах-послушник, стоявший впереди, был немного старше. В этот момент он с неохотой смотрел на тетушку Хань, которая преграждала им путь. Он поставил коробку с едой, которую держал в руке, вытер пот и с кривой улыбкой сказал: «Благодетель, этот благодетель имеет благородный статус. Ты не можешь просто встречаться с ним по своему желанию. Это зависит не от меня.»

«Что ты имеешь в виду, говоря, что у него благородный статус и я не могу просто встречаться с ним по своему желанию? Сегодня он оскорбил нашу юную леди, уставившись на нее как развратник. Если бы наша Старшая молодая леди вовремя не остановила его, он мог бы сказать что-нибудь оскорбительное. Почему я не могу с ним встретиться? Я просто хочу встретиться с ним и спросить, знает ли он о вежливости образованного человека. Как он мог быть таким агрессивным?» Сердито сказала тетушка Хань и не позволила им пройти, положив одну руку себе на талию. Казалось, она сосредоточилась на двух монахах-послушниках, но никто не знал, что краем глаза она заметила знакомый подол юбки за деревом по диагонали напротив. Подол юбки был на пути во двор Третьей молодой леди. Как и двор Нин Сюэянь, этот двор был относительно удаленным, так что большинство людей вряд ли попали бы туда по ошибке.

У старых служанок поместья герцога-защитника была своя собственная одежда, а у горничных своя одежда. Служанки одного и того же ранга обычно носили одинаковую одежду. Она пришла сюда в нужное время, как и просила Нин Сюэянь. Теперь всем пришло время приступать к трапезе. В храме Холодной горы была только большая кухня, где готовили еду.

Лекарство для Нин Циншань и Нин Сюэянь нужно было варить здесь, поэтому они не стали беспокоить монахов в храме, а послали своих старых служанок принести лекарство обратно.

«Благодетель, на самом деле дело не в том, что мы не хотим сделать это удобным для вас. Благодетель действительно имеет особый статус, так что вы не можете просто встретиться с ним по своему желанию. Пожалуйста, простите нас.» Сказал монах-послушник с суровым взглядом. Он оглянулся, но не увидел, чтобы какой-нибудь монах выходил. Видя, что тетушка Хань все еще спорит, он мог только указать в другую сторону и сказал тетушке Хань.

«Если вы в это не верите, можете спросить нашего настоятеля. Наш настоятель лично встретился с благодетелем утром. После этого он специально попросил нас не беспокоить благодетеля без необходимости. В противном случае мы будем наказаны в соответствии с правилами нашего храма. Пожалуйста, не ставь нас в трудное положение. Блюда остынут, если мы не доставим их вовремя, и позже хозяева накажут нас.»

Монахи-послушники продолжали кланяться, жалобно сложив руки перед собой. Двое детей, которым было около восьми или девяти лет, должным образом извинились, как взрослые. Тетушка Хань не могла выйти из себя, какой бы разъяренной она ни была. Она могла только помахать рукой, давая понять, что они могут уходить. Увидев, что два послушника-монаха уходят и с трудом несут еду, тетушка Хань беспомощно вздохнула и пошла на кухню, чтобы взять еду и лекарства для Нин Сюэянь.

После того, как она ушла, из-за дерева вышла старая служанка, одетая в такую же одежду. Это была мамушка Ло. Посмотрев в ту сторону, куда направились два послушника-монаха, и в ту сторону, куда направилась тетушка Хань, она задумчиво нахмурилась.

После того, как мамушка Ло вернулась с коробкой еды и лекарствами, Фэйлянь открыла коробку с едой и начала накрывать на стол. Мамушка Ло не ушла, как обычно, а сказала Фэйлянь. «Выйди и подожди снаружи. Я накрою на стол.»

Мамушка Ло была самым доверенным человеком Нин Циншаня. Вдовствующая мадам послала Фэйлянь прислуживать Нин Циншань. Из-за этого, хотя позже Фэйлянь посвятила себя Нин Циншань, она была не так важна, как мамушка Ло. Услышав слова мамушки Ло, она немедленно опустила крышку коробки с едой и тихо ушла.

Цайфэнь взяла на себя работу Фэйлянь и начала накрывать на стол для Нин Циншань.