Онлайн чтение книги Это просто смешно This Is Ridiculous
2 - 17 Первое затишье после бури

Юй Ваньинь пробыла здесь слишком недолго. Она ещё не пережила достаточно разлук и смертей, чтобы понять: доброта других часто становится пламенем, которое сжигает самого.

Маленький котёл шумно булькал, пока Бэй Чжоу ел, то и дело шипя — еда обжигала.

— Чего стоишь? — окликнула Юй Ваньинь Се Юньэр. — Помоги что-нибудь закинуть в бульон.

Се Юньэр стояла в полубессознательном состоянии. Кто бы мог подумать, что её первый горячий котёл в этом мире случится при таких… странных обстоятельствах.

Пара напротив — столь бесстыдная, что слов не хватало — уже болтала, словно обсуждала последние новости дня.

— По городу поползли слухи, — начал Сяхоу Дань, — Мол, это я виноват в состоянии вдовствующей императрицы, а гроза — небесное наказание за моё беззаконие.

— Ну-ну, — хмыкнула Юй Ваньинь. — Не иначе как дело рук фракции принца Дуань. Похоже, они начали сражение за народные уши. Без зелёного лука, пожалуйста.

— Хотя возможно, это и остатки фракции вдовствующей императрицы. Хочешь креветочные шарики в острый бульон?

Бэй Чжоу поднял голову:

— Кто распускает слухи? Поймаю одного — и прилюдно зарежу. Для устрашения. Как вам?

— Не надо! — в унисон отозвались Юй Ваньинь и Се Юньэр.

— А?

Фанатка дворцовых драм, Се Юньэр, тут же пояснила:

— Я разбираюсь в информационных войнах. Если начнёте давить — выйдет только хуже. Надо побеждать слух другим слухом. Пусть скажут: принц Дуань бессердечный, пытался убить вас и вдовствующей императрицы, подослал убийц на гору Бэй. Но вы — подлинный сын небес, удачливы до невозможности, и небо разразилось восемьюдесятью одним ударом молнии, которые поразили всех убийц!

Сяхоу Дань замолчал:

— Чуть-чуть перегнула.

— Согласна, — хихикнула Юй Ваньинь.

— Народ преувеличений не боится, — рассудительно продолжила Се Юньэр. — Они верят в книги, спрятанные в брюхе рыбы. Чем нелепее — тем быстрее разлетается. Знаешь, почему Сяхоу Бо до сих пор не восстал напрямую? Потому что считает себя небесной справедливостью, спасителем Великой Ся. Он нуждается в  «небесном мандате». А эти слухи — как раз подготовка, будто его вынуждают действовать.

— Аплодирую, — Юй Ваньинь хлопнула в ладоши. — Так значит, он так долго держался только благодаря тебе, Юньэр?

Се Юньэр смутилась:

— Он сильнее меня, и гораздо.

— Потому что у тебя есть чувства. Ты человек, а он — нет.

Сяхоу Дань задумался:

— Если так, мы тоже не можем атаковать без причины. Иначе обвинения в братоубийстве и матероубийстве разрушат преданность двора.

Юй Ваньинь кивнула:

— Сюй Яо в книге писал, что после смерти вдовствующей императрицы на тебя будут запланированы два покушения — одно в зале поминовения, другое — во время похорон. Но многое изменилось. Может, принц Дуань откажется от обоих, а может — воспользуется одним. Нужно подготовиться к обеим ситуациям и внимательно следить. Как только он допустит промах — можно будет схватить его за руку и действовать по закону.

Се Юньэр встрепенулась при упоминании книги Сюй Яо:

— Кстати…

— Что?

— Раньше ты говорила, что в записях Сюй Яо некоторые планы отличаются от моих. — Голос Се Юньэр стал тише, — Но откуда ты знаешь, какими были мои исходные предложения?  Я же говорила о них только Сяхоу Бо… С тем, как он мастерски изображает злодея, он бы стал рассказывать тебе? Нет – сказала Се Юньэр.

В тот момент она была слишком потрясена, чтобы задуматься об этом. Но теперь, спустя несколько дней, вопрос всё чаще всплывал в голове — и тут же подавлялся.

Она сама не знала, хочет ли знать правду.

Юй Ваньинь быстро переглянулась с Сяхоу Данем и, сохранив обычную мину, хлопнула её по плечу:

— Сюй Яо рассказал, когда переметнулся к нам. Принц Дуань советовался с ним по всем твоим идеям.

— А-а…

В глубине души Се Юньэр почувствовала, что это объяснение натянутое. Но если не принц Дуань, не Сюй Яо… что, у Юй Ваньинь действительно есть небесное око?

Небесное око…

Задумавшись об этом сердце Се Юньэр тревожно дрогнуло. Лучше не копать. Иначе правда, до которой докопаешься, может оказаться невыносимой.

Юй Ваньинь обняла её за плечи:

— Сестричка, мужчины — как трава: где ни плюнь, там и растёт. Пойдём поищем нового.

Сяхоу Дань посмотрел с недоумением:

— И она уже стала твоей сестрой?

Состояние вдовствующей императрицы, находившейся под чьим-то умышленным контролем, то ухудшалось, то улучшалось, удерживая всех в тревожном напряжении. Лишь когда вся Императорская медицинская академия по очереди приняла на себя ответственность, истина постепенно прояснилась: она действительно не подлежала выздоровлению.

В эти дни фракция вдовствующей императрицы рассыпалась, как обезьяны при падении дерева. Нескольких лидеров сняли с постов, часть подала в отставку, остальных молча подчинили Императорской власти — внешне ничего не изменилось, но фактически они были обезврежены.

Освободившиеся места заняли новые люди.

Эр Лань и Ли Юньси были повышены в должности.

Ян Дуоцзе с трудом попрощался с Императорской обсерваторией и с радостью перешёл в Министерство юстиции.

Многие мелкие чиновники, ранее загнанные в глухие углы ведомств и выполнявшие неблагодарную работу, были молча выдвинуты наверх.

Всё происходило тихо, настолько мирно, что казалось, никакой бури и не было.

Именно поэтому те, кто ловил рыбку в мутной воде, продолжали восхищаться везением императора, а самые проницательные, кто был глубоко вовлечён в заговоры, начали испытывать страх.

Они не почувствовали шторма, потому что он был задушен в зародыше.

Раньше они знали только, что принц Дуань — страшная сила. Теперь же поняли: есть кто-то ещё более беспощадный.

Достаточно было взглянуть на тех, кто был повышен, и на тех, кто погиб, чтобы понять: император, много лет прикидывавшийся слепым, на самом деле видел всех яснее прочих. Он был как самая ядовитая и коварная змея — мог затаиться в полной неподвижности, пока не будет абсолютно уверен. Его можно было бить, топтать, унижать — он не шевельнётся. Но если показал клыки — ты уже покойник.

Трусливые стали ещё осторожнее, смелые начали строить новые планы.

Во дворце никогда не было недостатка в способных людях. Но в условиях долгой гнилой среды большинство утратило веру. Теперь, когда вдовствующая императрица пала, а ветер перемен ощутимо сменил направление, в их сердцах зародилась надежда на великие свершения.

Даже в стане принца Дуань нашлись такие, кто осмелился тайно присягнуть императору. Раньше они сокрушались, что родились не при мудром правителе, и надеялись, что принц Дуань его заменит. Теперь поняли — в этом, может, и нет нужды.

Так, вслед за исчезновением фракции вдовствующей императрицы, в императорском дворе возник новый слой лоялистов.

Му Юнь забеспокоился.

---

Решив сохранить своё положение при принце Дуане, он смешался с людьми вдовствующей императрицы, пал ниц перед императором, выказывая лояльность, а затем поспешно отдал приказ усилить распространение слухов, чтобы образ жестокого и неправедного правителя глубже укоренился в народном сознании.

Много лет занимаясь грязной работой для принца Дуаня, он считал себя мастером безупречности.

Но когда вернулся домой после утомительного дня, его ждал императорский указ.

Сяхоу Дань нашёл формальный повод, чтобы лишить его должности и начать расследование.

Му Юнь был потрясён. Сколько ни ломал голову — не мог понять, где допустил ошибку. И только услышав, что все другие шпионы принца Дуаня также были выведены на чистую воду, он внезапно осознал: кто-то передал Сяхоу Даню весь список имён.

— Се… Юнь… Эр… — прошептал Му Юнь, сжимая эти слова, как кровь во рту.

…

А тем временем фракция принца Дуаня проводила своё восемнадцатое экстренное совещание за месяц.

Чиновники нервничали, всеми возможными способами намекая принцу, что действовать надо сейчас. Император набирал силу, и каждый день промедления уменьшал шансы на успех.

Сяхоу Бо сохранял торжественный вид. Его утончённые черты выражали беспокойство:

— Хотя Его Величество и не без недостатков как правитель, он всё же мой родной брат. Он может быть бессердечен, но я не могу быть несправедлив. Как говорится: «Праведного поддерживают, а неправедный теряет всё». Если я стану действовать его же методами, как смогу смотреть в глаза вам — моим верным соратникам?

— Ваше Высочество! — хором откликнулись чиновники, растроганные до слёз.

Сяхоу Бо мягко увещевал:

— Сохраняйте хладнокровие. Много зла — путь к самоуничтожению. Возмездие настигнет его скоро.

Когда чиновники покинули зал, он закрыл двери и позвал убийц:

— Действуем по плану.

— Ваше Высочество, — осторожно заговорил один, — говорят, наложница Се перебежала на сторону императора. И теперь она будто заранее знает, что произойдёт. Может быть, она уже раскрыла наш замысел?

Сяхоу Бо усмехнулся:

— Когда я воплощал её идеи, я всегда вносил небольшие изменения. Она не замечала. Так будет и сейчас. В день операции ты займёшься одной дополнительной деталью.

Когда все ушли, он опустил голову, открыл тайный отсек в прикроватном столике, достал грубо вышитый мешочек и повертел его между тонкими пальцами.

Если бы у Се Юньэр действительно было небесное око, она бы увидела — что этот мешочек вышивала не она.

…

Юй Ваньинь чихнула.

Она перебирала служебные донесения.

Сяхоу Дань, всё ещё не оправившийся от ран, весь день сохранял бодрость на публике, но стоило вернуться — тут же падал в постель. Чтобы снизить его нагрузку, Юй Ваньинь села у ложа и начала быстро просматривать бумаги:

— Великий наставник Чжан написал три сотни иероглифов лести. Суть — в похвале своему племяннику.

— Тьфу, племянник у него — дурак. В сторону.

Юй Ваньинь отложила письмо в стопку «неважное» и с улыбкой взяла следующее:

— Ли Юньси пишет.

С момента начала преобразований при дворе она не видела Ли Юньси и других.

Сяхоу Дань прекратил с ними личное общение и предупредил: в нынешние смутные времена нельзя говорить о Его Величестве и особенно нельзя становиться «лицом» лоялистской партии.

Ли Юньси, давно вращавшийся в придворных кругах, сразу уловил скрытый смысл. Получив предупреждение от Сяхоу Даня, он мгновенно понял: император не уверен в своей победе. Если принц Дуань всё же восторжествует, государь желает уберечь этих чиновников, чтобы их не постигла слепая месть.

Он был растроган до глубины души, но не мог прийти во дворец, чтобы выразить благодарность лично. В итоге он написал меморандум, полный пыла, в котором, казалось, не хватало лишь следов крови от лба, склонённого в поклоне.

Юй Ваньинь, читая его, невольно рассмеялась:

— Несколько иероглифов тут смазаны… он что, всерьёз плакал, пока писал? Хахаха…

Но её смех внезапно оборвался.

Сяхоу Дань повернулся к ней:

— Что случилось?

Юй Ваньинь смотрела на свиток, не отрываясь:

— Он пишет, что Цзинтянь при смерти. Просит увидеть тебя ещё раз.

Ткань покрывала зашуршала — Сяхоу Дань сел, глядя ей прямо в глаза:

— Сейчас я не могу покинуть дворец.

— Я знаю, поэтому я…

— Ты тоже не пойдёшь. Я уже говорил: снаружи небезопасно.

Юй Ваньинь вспыхнула:

— Я могу взять с собой Сяо Тяньцая. Даже если он не сможет вылечить Чэнь Цзинтяня, то хотя бы облегчит его уход. Мы ведь сами втянули его в придворную жизнь!

— Пусть Сяо Тяньцай идёт один. А ты останься.

— Он думает только о Се Юньэр и едва ли нам доверяет. А если… он нас обманет…

— Ваньинь, — перебил он жёстко. — Не ходи. Если у Цзинтяня останутся последние слова — он их передаст.

Юй Ваньинь смотрела на него, как будто видела впервые. Спустя паузу тихо произнесла:

— Ты хочешь, чтобы он умер, глядя в сторону дворца?

---

Лицо Сяхоу Даня было скрыто тенью балдахина, и в этом полумраке оно снова стало пугающим — как в ту самую первую встречу, когда он был для неё лишь холодной, мрачной фигурой.

— Я отплачу ему… в аду, — устало произнёс он.

…

Но Юй Ваньинь всё же ушла.

Поздним вечером, пока Сяхоу Дань был занят делами, она взяла с собой Сяо Тяньцая и нескольких гвардейцев и, не мешкая, покинула дворец. Привыкшая стража не придала этому значения — для них это было обыденным.

Проверив, что за ними не следят, Юй Ваньинь направила повозку прямо к дому Чэхнь Цзинтяня.

Поле, где прежде проводились эксперименты, было теперь укрыто снегом. Ни ростков, ни зерна — лишь безмолвие.

Навстречу им вышла фигура — неожиданная, но знакомая. Эр Лань.

Уже видев Юй Ваньинь в мужском обличии, она сразу её узнала:

— Ваше Высочество. Брат Цзинтянь тяжело болен. Родных у него нет, я пришла помочь.

Не теряя времени, Юй Ваньинь подтолкнула Сяо Тяньцая к дверям:

— Пожалуйста, осмотрите господина Цзинтяня.

Сяо Тяньцай нехотя взял его пульс.

Чень Цзинтянь с трудом открыл глаза, увидел Юй Ваньинь, и, минуя все формальности, прохрипел:

— Ваше Высочество… я записал все методы возделывания проса Янь при разных условиях… всё здесь…

Эр Лань передала книгу.

Он когда-то говорил, что на это уйдёт два-три года. Но, несмотря ни на что, он завершил всё раньше.

— Не волнуйся, — твёрдо сказала Юй Ваньинь. — Ту Эр уже выехал в Янь, всё будет доставлено. Торговая политика не изменилась. Весной по всей стране начнут сажать просо.

Цзинтянь прошептал:

— Зернохранилища…

— Министерство доходов проверило запасы. В случае засухи — знаем, как распределить помощь. А после — каждый регион будет сажать согласно твоей книге.

— Его Величество…

— С ним всё в порядке. Он очень по тебе скучает, но не может покинуть дворец. Потому прислал меня, — без колебаний солгала Юй Ваньинь. — Он хочет, чтобы ты поправился, и следующей весной мы вместе увидели первый урожай.

Чэнь Цзинтянь слабо улыбнулся и кивнул.

Сяо Тяньцай закончил осмотр, отвёл Юй Ваньинь в сторону:

— Болезнь врождённая, неизлечимая. Он и так прожил дольше, чем обычно в таких случаях. Спасти его невозможно.

Сердце Юй Ваньинь сжалось. Она не хотела терять надежду, хоть и чувствовала: он не приложил всех усилий. Но не знала, как попросить. И просто поклонилась:

— Господин Сяо…

Он смутился:

— Ваше Высочество, прошу…

— Этот человек — благодетель всей Великой Ся. Прошу, помогите ему прожить ещё немного. Хотя бы до этой весны.

Он задумался:

— Если нужно лишь немного продлить… на пару месяцев — возможно.

Юй Ваньинь уже обрадовалась, как он добавил:

— Но у меня есть одно условие.

— Слушаю.

— Я заметил, Его Величество вам очень доверяет. Когда всё закончится — могли бы вы попросить, чтобы он отпустил наложницу Се?

Юй Ваньинь:

— «…»

— Господин Сяо, вы… человек редкой чуткости.

Молодой лекарь смутился до корней волос:

— Н-не в том смысле! Просто видно же, что она грустит… и я… в общем… вы согласны или нет?

— Конечно, согласна. Да хоть вас вместе с ней отпустим. Езжайте, живите, как хочется. Скачите на лошадях, наслаждайтесь жизнью.

— Я… то есть… спасибо, Ваше Высочество.

Он ушёл готовить лекарство.

Юй Ваньинь осталась стоять у заснеженного поля. Послышались шаги. Она сказала, не оборачиваясь:

— Господин Сяо знает своё дело. Думаю, он сможет.

— Угу, — коротко откликнулась Эр Лань.

Они стояли молча, глядя на пустое поле под снегом.

— Он знает, что вы — женщина? — спросила Юй Ваньинь тихо.

Впервые она произнесла это вслух.

— Думает, что я просто друг. В его положении… зачем ему знать больше? — мягко ответила Эр Лань.

Юй Ваньинь уловила в голосе нечто и ахнула:

— Вы… любите его?

— Это мои чувства. И они — мои.

Эр Лань, увидев печаль в глазах собеседницы, ласково улыбнулась и потрепала её по голове.

Высокая, с благородной осанкой, Эр Лань в мужской одежде выглядела убедительно. Но сейчас, тихо говоря, вдруг казалась особенно женственной:

— Я родом из купеческой семьи. В детстве всё схватывала на лету. Родители позволили учиться с братьями. К пятнадцати годам я поняла: сколько бы ни училась — всё равно меня выдадут за скучного мужа…

Юй Ваньинь удивлённо моргнула. Она не знала, что Эр Лань была замужем.

Но, по здешним меркам, в двадцать пять — пора быть уже и бабушкой.

— Муж умер. Я осталась вдовой. Соседи судачили — то слишком нарядная, то глянула не туда. В одну ночь я бросилась в реку. Подумала: не выплыву — значит, так тому и быть.

— Выплыла. Тогда и пошла вперёд. Не оглядывалась. Добралась до столицы, встретила вас, попала в Министерство, сделала многое…

Она вдохнула морозный воздух:

— Когда в стране наступит мир, я уйду. В отставку. Навсегда.

— Почему? — спросила Юй Ваньинь, зная ответ.

— Вы уже поняли, что я женщина. Рано или поздно поймут и остальные. Лучше уйти на пике, чем ждать, пока выгонят. А с этим опытом я смогу сказать — я жила. Я любила. И не жалею ни о чём.

Она повернулась к Юй Ваньинь:

— Знаете, брат Ван и брат Цзинтянь — они тоже, думаю, не жалеют. Так что… не печальтесь, Ваньинь.