Онлайн чтение книги Это просто смешно This Is Ridiculous
2 - 27 Прекрасный весенний пейзаж

— Потому что мы не знаем, сколько лет ещё сможем быть вместе, — именно поэтому каждое мгновение нужно ценить, — сказала Юй Ваньинь. — Сяо Тяньцай обещал вернуться в следующем месяце, чтобы проверить твой пульс.

После того как дело с кронпринцем было улажено, Юй Ваньинь всё же рассказала Сяо Тяньцаю о смерти Се Юньэр.Сяо Тяньцай несколько дней ходил как в тумане. Юй Ваньинь подумала, что он уедет, но он появился, как обычно, продолжая исполнять обещание и заботиться о Чэнь Цзинтяне до самого конца.

Только проводив Чэнь Цзинтяна, он пришёл попрощаться

Юй Ваньинь чувствовала вину — казалось, она многое ему задолжала, но Сяо Тяньцай утешал её:

— Я служил Её Величеству по воле супруги Се. Сейчас я ухожу, чтобы увидеть те прекрасные пейзажи, о которых она мечтала.

Юй Ваньинь не удержалась:

— А что было в её письме?

Сяо Тяньцай снова покраснел:

— …Она писала, что, когда дела в столице уладятся, найдёт тихое место и будет ждать, когда я её найду.

Помолчав, он улыбнулся:

— Не грустите, Ваше Величество. Пока эти горы и реки остаются мирными, у её души будет опора. Мы ещё встретимся.

После этого он отправился в путь один, изредка присылая письма, в которых рассказывал о жизни простых людей, встреченных на дорогах.

— Он приходит и уходит, как ветер, — заметил Сяхоу Дань.

— Я слышала, он стал странствующим лекарем и теперь спасает жизни по всей стране, — с мягкой грустью откликнулась Юй Ваньинь, вспоминая их разговор.

Сяхоу Дань взглянул на неё и между прочим сказал:

— Кстати, письмо от А Бая тоже пришло.

— О чём он пишет?

— Ни о чём особенном, делится новостями и спрашивает, как мы. — Сяхоу Дань хмыкнул. — Приложил ещё одну слезливую поэму.

Юй Ваньинь рассмеялась:

— Покажи!

— Там нечего читать.

— Ну покажи —

Сяхоу Дань отодвинул чашку с чаем и поднялся:

— Редкий выходной, может, сыграем партию в настольный теннис?

Юй Ваньинь сразу отвлеклась:

— Давай.

Гарем был распущен — большинство наложниц покидали дворец с выражением облегчения, будто уцелели после бедствия — но стол для настольного тенниса остался.

После того как император одержал две победы подряд, императрица в гневе отбросила ракетку и заявила, что не желает продолжать игру. Она сказала, что в праздник Цинмин лучше всего запускать воздушных змеев. Тогда император приказал принести разноцветные ленты и бамбуковые шесты.

Когда Ли Юньси шёл по коридору с кипой докладов, то издали увидел под высокими ивами в императорском саду изящную фигуру, раскачивающуюся на качелях. Рядом звучал смех Его Величества.

Ли Юньси, пребывавший в одиночной меланхолии, не мог равнодушно на это смотреть. Помедлив, он всё же выровнял выражение лица и велел евнуху доложить о себе.

Спустя мгновение императрица остановила качели, а навстречу вышел только император: — Что-то случилось?

Ли Юньси вручил доклад:

— Прошу ознакомиться, Ваше Величество.

Хотя был выходной, если чиновник проявлял рвение, Сяхоу Дань не мог его игнорировать.

Он отвёл Ли Юньси в кабинет, слушал доклад и просматривал бумаги. Ли Юньси добросовестно излагал детали, но чувствовал, что император слушает вполуха, временами даже отвлекался с лёгкой улыбкой. Однако всякий раз, как Ли Юньси замолкал, Сяхоу Дань тут же отвечал по существу — ни к чему было придраться.

Через полчаса в кабинет постучали. Евнух вошёл, поклонился и передал записку. Острый взгляд Ли Юньси сразу узнал этот неразборчивый почерк.

«Горячий котелок вечером?»

Сяхоу Дань взглянул, подпер подбородок рукой и нацарапал в ответ «1».

Ли Юньси: «?..»

Евнух будто бы привык к такому, взял записку и вышел.

Сяхоу Дань взглянул на Ли Юньси:

— Ещё вопросы?

— …Больше нет.

Ли Юньси поклонился и собрался уйти, но не успел отойти и пары шагов, как услышал: — Господин министр, подождите.

Сяхоу Дань указал на доклад:

— У вас выдающийся литературный талант. А как насчёт поэзии?

— Поэзии?

— Когда будет время — сочините что-нибудь грустное. Раз уж вам всё равно некому это посылать, я использую, чтобы произвести впечатление.

— …

Слова, сдерживаемые весь день, наконец прорвались:

— Как вы вообще… можете быть такими несерьёзными!