Онлайн чтение книги Бянь Жошуй Bian Ruoshui
99 Том 2 / Глава 37. //99

Я видел, как фальшивая непринужденность на лице Фу Цзыюнь постепенно исчезала, пока мы оба не стояли там, уставившись друг на друга, как будто мы были немыми, и никто из нас больше не говорил. Внезапно я увидел, как лицо Фу Цзыюнь побледнело, она повернулась и ушла, не сказав мне ни слова.

В этот момент мой разум опустел. Все, что осталось, это лицо Фу Цзыюнь перед тем, как она ушла, это выражение, которое не могло принять это, несмотря ни на что. Да, кто мог бы это принять? Если бы Бянь Жошуй не появился в моей жизни, как бы я относился к такого рода отношениям? Я бы презирал их! Я бы чувствовал отвращение... Это нормально. Почему я должен питать иллюзию, что Фу Цзыюнь примет это?

Кто-то похлопал меня по плечу. Я поднял глаза и увидел, что это был мой друг из баскетбольной команды. Он спросил меня с неторопливым выражением лица: «Где твоя жена?»

Я указал на место неподалеку и понимающе улыбнулся ему. Он сразу понял и помахал юноше рядом с ним. Группа парней ушла, держась за руки, разговаривая и смеясь.

Я даже не знал, над чем я смеюсь, я шёл по дороге в оцепенении один. Я не знал, было ли это из-за отношения других людей к нашим отношениям, которое заставило меня чувствовать себя подавленным, или потому что этим человеком была Фу Цзыюнь...

«Расскажи, что случилось?» Директор школы сидел напротив меня, высоко подняв ноги и положив их на край стола, на его лице было выражение гангстера.

Я не мог не рассмеяться, увидев его взгляд, хотя мне совсем не хотелось смеяться. Морщины на моем лице распространились в обе стороны, как будто я не мог их контролировать.

«Не смейся, расскажи мне, что с тобой не так».

«Я в порядке. Я был честен один день, и ты рассказал мне, что со мной случилось. Есть ли такой учитель, как ты?»

«Ты нечестный человек. Если ты будешь честен хоть один день, разве это не заставит меня волноваться? Теперь я забочусь только о тебе».

Я посмотрел на него и вдруг вспомнил, о чем меня вчера вечером предупреждал отец. Я не принял слова отца близко к сердцу. Теперь, когда я думаю об этом и снова смотрю на него, я действительно чувствую, что в нашем учителе есть что-то другое.

Сначала он вел себя неподобающим образом только тогда, когда писал мне сообщения; позже он вел себя так же и при разговоре со мной, но он все еще делал вид, что серьезен на публике и перед другими учителями; теперь же, независимо от повода и того, кто находится рядом, его истинное лицо проявляется, как только он видит меня.

«О чем ты думаешь? Просто говори все, что хочешь сказать. До вступительного экзамена в колледж осталось всего три месяца. У тебя нет ни времени, ни сил держать это в себе!»

«Нет...» Я намеренно сменил тему и сказал: «Я просто внезапно вспомнил кое-что. Кстати, мой папа видел сообщение, которое ты мне вчера отправил. У него мой телефон. Не отправляй эти бессмысленные сообщения в будущем. Мой папа старше, и у него не очень хорошее сердце!»

Услышав мои слова, директор школы внезапно убрал ноги со стола и уверенно приземлился на землю. Затем он наклонился вперед и бросился на меня, напугав меня так, что я отступил назад.

«Что сказал твой отец?»

Я никогда не видел директора таким встревоженным. Его выражение лица говорило мне, что то, что сказал мой отец, было правдой.

«Он ничего не сказал, просто посоветовал мне в будущем не шутить с учителями так непристойно».

Директор школы прищурился, услышав мои слова, скривил губы, фыркнул и сказал: «Забудь, он должен был предупредить тебя, чтобы ты не слишком много со мной общался, верно? Он также подчеркнул, что люди в этом обществе очень сложные!»

Я был ошеломлен и не мог не спросить: «Вы обсуждали это с моим отцом?»

Когда директор школы услышал мои слова, его лицо потемнело. Я никогда не видел его с таким мрачным выражением лица в частной жизни. Оно было похоже на то, что было у моего отца вчера вечером.

«Он говорит мне это уже более 20 лет...» Пока директор говорил, он стиснул зубы и выглядел странно.

Я сразу же был озадачен и спросил нашего директора: «Вы с моим отцом так хорошо знакомы друг с другом, почему никто из вас не рассказал мне об этом в самом начале?»

Директор школы расслабился прежде чем сказать мне: «Я боюсь, что у тебя возникнут дикие мысли, и это повлияет на мой имидж человека, который относится ко всем одинаково, в глазах одноклассников».

Слушая его бесстыдные речи, я чуть не блеванул кровью и не умер на месте. Я должен восхищаться его способностью находить себе оправдания. Все в школе видят, как этот звездный учитель благоволит ко мне, и он все еще считает себя праведником.

Но поскольку он знал, что говорил о нем мой отец, было немного сложно понять, почему он все еще заботился обо мне. И я действительно не мог сказать, что директор школы и мой отец были одного возраста. Лицо моего отца было полно превратностей среднего возраста, а все его тело было полно элегантности и праведности. Кажется, что брак на самом деле является инструментом для уничтожения молодости. С таким образцом для подражания передо мной моя вера в то, что не стоит жениться, стала более твердой.

Я долго слушал, как директор школы болтал, как будто шутя, но я не расслышал многого из того, что он сказал. Я помню только, что он спросил меня в конце: «Вы с Фу Цзыюнь расстались, да?»

Я кивнул с беспомощным выражением лица. Директор махнул мне рукой и сказал: «Ничего страшного, чем раньше вы разойдетесь, тем раньше будете свободны. Не задерживайте их!»

Выслушав его, я почти рассказал ему все, потому что чувствовал, что то, что он сказал, было именно тем, о чем я думал. Мне срочно нужен был кто-то, с кем можно поговорить, или кто-то, кто дал бы мне совет, что делать. Не то чтобы я был слабовольным, просто я хочу найти кого-то, кто не вовлечен в это, чтобы утешить меня и дать мне какое-то руководство.

Очевидно, я не осмелюсь снова пойти на этот риск. Фу Цзыюнь — очень хороший прецедент. Если она не может принять это, то нет надежды для других.

Когда я вернулся в класс, человек, сидевший передо мной, вручил мне письмо. Почерк на конверте был от Фу Цзыюнь. Я был удивлён , но я взял конверт, открыл его и вынул ароматную почтовую бумагу.

Письмо было очень толстым, целых пять страниц, и я немного нервничал, когда впервые его прочитал, потому что я никогда не слышал, чтобы Фу Цзыюнь говорила мне что-то радикальное, а как только слова были написаны на бумаге, она осмелилась что-то выразить. Если это действительно так, я не был уверен, что я буду чувствовать после прочтения.

Прочитав несколько предложений, я почувствовал себя намного лучше. Каждая страница была заполнена тривиальными вещами, которые мы с ней пережили вместе. Некоторые из них я забыл, но некоторые я все еще помнил очень ясно, и ее чувства были смешаны.

Это был тонкий штрих, и теплые слова заставили меня чувствовать себя хуже, чем больше я их читал. Я ясно понял, какой я придурок.

Я читал его почти целый час, и я очень внимательно читал каждое предложение. Я думаю, это мое последнее уважение к ней. Но я не совсем понял, что она имела в виду, пока не прочитал последний абзац, когда я мгновенно проснулся и так же внезапно был отправлена в ад.

«Я только прошу тебя сопровождать меня на протяжении трех лет обучения в старшей школе. Не говори ничего. Я ничего не слышала. Я хочу, чтобы ты по-прежнему держал меня за руку и хорошо ко мне относился. Ты притворялся два года и тебе наплевать на эти оставшиеся два месяца. Пожалуйста, не дай мне смириться с этим разрывом. Я не такая сильная , как ты думаешь. Я умоляю тебя позволить мне проявить своеволие один раз. Если ты хочешь бросить меня, я брошу себя в день вступительного экзамена в колледж».