Онлайн чтение книги Леди, которая хочет убивать Lady wants to kill
Эпизод 9. Пять служанок, часть 5

А Беатрис, как ни в чем не бывало, просто взяла сэндвич и, следуя совету Лоры, откусила кусочек.

Она медленно жевала, опустив взгляд на еду. Вкусно.

— Это правда, Ваша Светлость. Так что прошу вас не делать поспешных выводов…

— «Поспешных выводов»? Хорошо, если не липнешь — просто сиди и пей чай.

— Почему вы так со мной разговариваете?

Пока они препирались, Беатрис уже успела съесть первый сэндвич и потянулась за вторым.

Овощи были свежие и нарезаны аккуратными кусочками, очень удобно жевались. Она не знала, какой здесь использовали соус, но он приятно сладил, не перебивая общий вкус. А тонкие ломтики ветчины добавляли легкой солоноватости, создавая идеальный баланс.

Хлеб обычный белый, но корки были срезаны, так что он был удивительно мягким. Словно пропитался молоком и стал приятно влажным и теплым.

Вкусно.

Она подумала об этом еще раз. Очень вкусно.

— Какое тебе вообще дело до того, как я с тобой разговариваю?

Феликс явно не собирался менять свою позицию. Фрэнсис вздохнул и потер виски. У него начинала болеть голова.

— По крайней мере, вы могли бы спросить у самой леди, Ваша Светлость. Или вы и с сестой так разговариваете?

Феликс впервые ненадолго закрыл рот. Тем временем Беатрис доела уже половину второго сэндвича. Молодой герцог, заметив это, приподнял бровь. Мы тут вообще-то о ней говорим, а она…

— У тебя вообще есть какие-то мысли по этому поводу?

Он только что прямо при ней заявил, что этот Фрэнсис, Францис или как там его, откровенно к ней липнет, а она, похоже, больше озабочена едой, чем происходящим.

Беатрис спокойно прожевала, проглотила и ответила:

— Есть.

Паладин нахмурился, а Феликс, напротив, самодовольно расправил плечи. Фрэнсис уже было подумал, что, может быть, Беатрис тоже считает его навязчивым, раз так быстро согласилась с братом. А Феликс, в свою очередь, надеялся, что она наконец-то осознает ситуацию и оценит его старания.

Но Беатрис сказала совершенно другое.

— Сэр Беленоуз липнет к моему брату Феликсу.

— Что?!

— Чего?!

— Сэр Беленоуз не может связать свою судьбу узами брака с моим братом Феликсом, потому что он святой рыцарь и ему запрещено идти под венец.

Даже Лора бросила на нее взгляд, полный немого вопроса. Госпожа, что вы вообще такое несете? А вот сама Беатрис, глядя на них, лишь снова откусила сэндвич, слегка наклонив голову. О чем тогда вообще речь?

— Лора, попроси упаковать еще сэндвичей.

— О, вам понравилось?

— Да.

Лора, довольная, что ее рекомендации пришлись миледи по вкусу, тут же пошла за новой порцией. В этот момент Феликс громко воскликнул:

— Нет, вообще-то совсем не об этом речь!

Но Беатрис в это время просто жевала сэндвич. Фрэнсис же, закрыв глаза, потер переносицу и отрицательно покачал головой. Она снова посмотрела на них с выражением «Ну так о чем тогда?» — и от этого головная боль обоих мужчин только усилилась.

Беатрис доела второй сэндвич и уже потянулась за третьим.

— Этот тип липнет к тебе! 

— Ничего подобного!

— С самого начала ты мне казался подозрительным! Пришел, заявив, что будешь ее защищать!

— Это из-за темной магии!

— Ну так и что! Из-за этого ты должен был проводить с ней весь день напролет?!

— Обычные рыцари не чувствуют темную магию!

— Но почему тогда ты позвал Беатрис на чай?

— Это…!

Фрэнсис запнулся, и Феликс тут же усмехнулся: Так-то. А Беатрис продолжала есть сэндвич. 

Наблюдать за их спором было странно, но любопытно. Живешь долго — и не такое увидишь. Беатрис на мгновение прервала трапезу и спокойно произнесла:

— Сэр Беленоуз ко мне не липнет.

— Чего?!

— Вот видите? Даже миледи так говорит. Я действительно не липну к ней.

Фрэнсис облегченно вздохнул.

— И когда мы держались за руки, гадости я особо не почувствовала.

Беатрис знала, как ведут себя мужчины, если проявляют интерес к женщине. Они смотрят мерзкими глазами, а если удается дотронуться, начинают липко гладить ладонь или пальцы.

Когда она держала Фрэнсиса за руку, он ничего такого не делал. Она его защитила, но почему-то теперь у Фрэнсиса лицо покраснело, а у Феликса, наоборот, побелело. Ну и что теперь с ними не так?

— Ты… Ты держала его за руку? За руку?!

— Н-не так, как вы думаете, Ваша Светлость! Это было совсем не так!

— «Не так», значит? Ах ты, ублюдок!

— Прошу вас, следите за выражениями!

— Да мне плевать, как я выражаюсь!

В конце концов, Феликс схватил Фрэнсиса за ворот. А Беатрис продолжала есть. Лора, вернувшаяся с упакованными сэндвичами, застала эту сцену и тут же побледнела. Она попыталась разнять двух мужчин, которые уже чуть ли не сцепились в драке.

Настоящий бардак.

А сэндвичи очень вкусные.

Когда ситуация наконец-то улеглась, Беатрис спокойно села в карету, держа в руках красиво упакованные сэндвичи и торт. Фрэнсис с уставшим видом заявил, что пойдет своим путем. Феликс только широко улыбнулся и великодушно посоветовал ему «убираться к черту», после чего сам сел в карету.

Беатрис передала пакеты Лоре, затем открыла окошко и посмотрела на Фрэнсиса, который все еще стоял возле экипажа.

— Увидимся в следующий раз.

Фрэнсис какое-то время молча смотрел на нее, затем кивнул. Сегодняшняя встреча обернулась полным хаосом из-за ее брата, так что лучше сразу договориться о новой.

— Я напишу вам письмо.

— Вы можете мне писать?

— Конечно. И еще… я так и не сказал вам одной вещи.

— Что именно?

— В следующий раз просто называйте меня по имени, миледи. 

Беатрис озадаченно наклонила голову, но все же кивнула. Казалось бы, просьба пустяковая, но Фрэнсис чувствовал, как уши заливает жаром.

Досадно осознавать, что я больше не услышу свое имя из ее уст, которое леди Беатрис произнесла лишь в своих покоях.

Почему его так тяготит это — Фрэнсис и сам не знал, ведь ее голос всегда звучал сухо. Однако обращение «Сэр Беленоуз» почему-то снова и снова резало ему слух.

— Хорошо.

— И обращайтесь ко мне на «ты». Я не та персона, перед которой вам нужно держать дистанцию, Ваша Светлость. 

— Ладно.

— Ах ты, ублюдок, опять!

Феликс, слушавший их разговор, в конце концов взорвался, распахнул окошко и выдал поток проклятий. Но, похоже, Фрэнсис уже выработал иммунитет. Он даже не повернулся в сторону молодого герцога, а лишь склонил голову перед Беатрис.

— Прощай, Фрэнсис.

Раз Фрэнсис сам первым попросил ее называть его по имени и обращаться на «ты», у Беатрис не было причин отказываться. Но произнесенное в спокойной обстановке имя казалось ей непривычным.

Феликс подгонял кучера, и карета тронулась. Только когда экипаж начал движение, Беатрис осознала, что никогда не называла его так прежде.

Ни в этот раз, ни в прошлой жизни. Ни в одной из моих жизней. Ни в мирный день, ни в тишине, ни тогда, когда в воздухе пахло кровью.

— Эй, запомни, — заговорил Феликс, нахмурившись. — Те, кто так нагло липнут к девушке, нормальными не бывают. Поняла?

Брат все никак не успокаивался, и это тоже казалось ей странным. Что же так раздражает его в Фрэнсисе? Судя по всему, Феликса злит, что тот якобы ко мне «липнет», но вот почему его это так бесит — понять невозможно.

Беатрис посмотрела на брата и чуть наклонила голову.

— Но он ведь не плохой человек.

— Это вообще не важно.

— Ты правда так ненавидишь Фрэнсиса?

— А ты, стоит кому-то предложить, сразу по имени начинаешь звать? У тебя вообще гордость есть?

— А это тут при чем?

Феликс раздраженно фыркнул.

— Ты, случайно, не влюбилась в него?

— Он мне не неприятен.

— То есть и абсолютной симпатии нет? 

Как ни странно, лучше всех ее понимал именно Феликс. Он скрестил руки на груди и расслабленно откинулся на спинку сиденья. Похоже, мысль о том, что Беатрис не испытывает к паладину романтических чувств, его немного успокоила.

Беатрис не понимала, чего ради он так переживал, но Феликс всегда был импульсивным человеком, чьи действия не поддавались логике, так что, пожалуй, проще было просто не пытаться его понять.

Лежа, как распластавшийся на диване кот, он вдруг спросил:

— А я тебе тоже не особо нравлюсь?

— Ты мне не противен.

— Ну, пойдет.

Она ответила ему почти так же, как и про Фрэнсиса. Но почему-то этот ответ пришелся Феликсу по душе — на лице у него появилось самодовольное выражение.

Беатрис все еще не понимала, что в голове у ее кровного родственника.