Онлайн чтение книги Леди-монстр и паладин The Monster Lady and the Paladin
1 - 1

Мир приближается к своему концу.

Так подумала Вероника, лицезрев смерть отца.

Хруст, треск.

Бахамут, напавший на город, по размерам был вдвое больше даже крупного мужчины. Не только тело имело гуманоидную форму, но и шея выглядела неестественно скрученной. Сгорбленное туловище с выпирающими костями напоминало массивный скелет, туго обтянутый кожей.

Красный глаз, расположенный у его сердца, метнулся в её сторону. Она знала. Она будет следующей. Она станет следующей жертвой, которую сожрёт эта клыкастая пасть.

Её тело замерло, дрожь пробежала по спине, от макушки до кончиков пальцев ног. 

«Бежать. Нужно бежать. Прошу, шевелись. Пожалуйста».

Вязкая, липкая жидкость стекала на пол с каждым шагом Бахамута. Он приближается. Становится всё ближе и ближе.

«Но почему же я стою здесь как идиотка?».

– Вероника!

В этот момент протянулась чья-то рука, схватила её за локоть и оттащила в сторону. Пока её утаскивали через открытую дверь, она узнала своего спасителя по затылку.

– Бенджамин?..

Это был Бенджамин, ученик кузнеца. Он был известен тем, что преследовал Веронику, как маньяк.

Но чтобы он вот так появился здесь в такой момент? А как же его семья?

– Я прибежал как только услышал звон церковного колокола. Давай спрячемся в каком-нибудь безопасном месте, а потом вместе сбежим из города.

Её голова совершенно опустела, тело обмякло, как у куклы, и она безвольно позволяла тащить себя вперёд. Ноги передвигались сами по себе. Вероника, наконец, смогла задать бессмысленный вопрос:

– Бенджамин… А как же твоя семья?

– Церковь скоро пришлёт рыцарей. Просто продержись ещё немного. Байен – большой город, не так ли? Быть не может, чтобы его полностью разрушили. 

Рассказ о прибытии рыцарей не был ответом на вопрос о судьбе его семьи.

Вероника рискнула предположить, что Бенджамин и сам не знает. Он, вероятно, бросил свою семью и примчался сюда.

– Давай спрячемся здесь, хотя бы на время.

Когда они, наконец, добрались до укрытия среди каких-то развалин, Бенджамин силой затащил её внутрь. Вероника передвигалась, спотыкаясь как кукла, у которой отвалилась парочка винтиков. Во рту ощущался металлический привкус, но она не чувствовала боли. 

Возможно, винтиков отпало далеко не парочка. Она была сломлена. Её семья убита, и она словно рассыпалась на куски. Осознание этого привело в чувство.

– Вот, возьми это.

Прикосновение холодного металла к ладони заставило Веронику опустить взгляд. Это были ножны для кинжала, на которых была выгравирована искусная ветка камелии. Она всегда мечтала о нём и всякий раз, когда заходила в кузницу, не могла оторвать от него взгляд. 

– Почему ты…?

– С прошедшим днём рождения.

– …с днём рождения? – повторила Вероника, не в силах поверить своим ушам.

– Да. Ты мне правда нравишься. Я знаю, что это не взаимно. Но я спас тебя, так что дай мне шанс. Теперь, когда твоей семьи не стало, остались только мы вдвоём. Давай уедем из Байена и поженимся.

Его слова никак не поддавались осмыслению.

О чём он говорит? Брак?

Кто мы друг другу?

Туман в её голове рассеялся скорее от ужаса, чем от нежных чувств. 

Город лежал в руинах, судьба её семьи оставалась неопределённой, а любовь была последним, что волновало в настоящий момент.

Она не могла описать то странное чувство, которое охватило тело. Предполагается, что быть любимой – это счастье, разве нет? Но почему-то к горлу подступала тошнота. Это отвратительно.

Сама того не осознавая, Вероника отступила на шаг.

– Я думаю, чтобы отправиться в Карт и обратиться за помощью к моему дяде. Он торгует конями. Как только мы там поселимся…

– Бен.

Вероника, бледная как полотно, прервала его размышления. Её голос был отчётливым, когда она пробормотала: 

– Спасибо. Я искренне благодарна за спасение. Я буду в долгу перед тобой всю оставшуюся жизнь. Но я не собираюсь поступать так, как ты хочешь и идти за тобой. Поэтому, пожалуйста… оставь меня в покое. Даже если я умру здесь, тебе не придётся нести за это ответственность. Возвращайся к семье. Они, должно быть, беспокоятся о тебе.

Вероника не знала, каким тоном произнесла эти слова, но для переживаний не осталось сил. 

Сказав это со всей искренностью, она выбежала из-за стены, за которой они прятались. Как только она вышла из укрытия, перед её глазами предстала адская сцена кроваво-чёрного цвета.

Всего в нескольких шагах от неё с оглушительным треском обрушилось здание, заставив содрогнуться.

Она ошеломлённо огляделась по сторонам, её ноги двигались, как зачарованные. Город погряз в хаосе, но было место, куда она могла пойти.

Её сломленный разум решил, что нужно идти в церковь на окраине города. В место, охраняемое Богом. В святую обитель, к которой Бахамут не осмелится приблизиться. 

Куда ни глянь – город охвачен пламенем. Среди руин раздавались крики. Отчаянная мольба к безвестно пропавшим родным сливалась с хаосом. 

Она долго брела, пошатываясь как пьяная, пока кто-то не схватил её за плечо и не развернул лицом к себе.

А, это снова Бенджамин.

Его широко раскрытые глаза дополнила искажённая улыбка:

– Вени. Я понимаю, в каком шоке ты находишься. Конечно, понимаю. Но тебе действительно нужно пересмотреть отношение. Мило, конечно, когда ты строишь из себя недотрогу, но всему есть предел. Даже мне бывает больно. Знаешь, в скором времени такой мужчина, как я, просто уйдёт к более послушной девушке.

Она почти видела, как в висках Бенджамина один за другим откручиваются и падают болты.

Похоже, она не единственная, кто сломался.

Бенджамин тоже был сломлен.

Губы Вероники приоткрылись, чтобы сказать:

– Отойди, Бенджамин. Ты начинаешь меня пугать.

– Пугать? Я? Как ты могла такое сказать? Я рисковал жизнью, чтобы спасти тебя! Даже когда этот громадный монстр обгладывал мозги моего отца! Я твой спаситель!

Он встряхнул её так сильно, что плечо охватила боль. Она пыталась вырваться, но разница в силе между её слабым и его тренированным телом кузница была слишком велика.

Побледнев ещё сильнее, она вскрикнула:

– Ай! Бенджамин, отпусти! Мне больно!

В момент усиленной борьбы, она оттолкнула его от себя изо всех сил.

– Ты мелкая…!

Бенджамин замахнулся рукой для удара. Подготовившись к удару, Вероника крепко зажмурилась.

И тут на её щёку брызнула кровь.

Кровь?

Её глаза приоткрылись, лишь слегка, затем закрылись и снова широко распахнулись.

Тёплая жидкость стекала по её лицу, словно слёзы, до подбородка.

Вероника открыла рот, но из него не вышло ни звука. Её глаза были раскрыты сильнее некуда, но даже так они смогли округлиться ещё больше.

Зрачки расширились, а ноги дрожали, когда она сделала несколько неуверенных шагов назад от представшей перед ней сцены. Отступить оказалось достаточно легко, потому что больше никто не сжимал плечи.

Бульк.

В следующее мгновение Бенджамина подбросило в воздух, его рот разорвало вплоть до затылка, не дав возможности договорить начатую им фразу. Не было крика, потому что последнее, что издал Бенджамин – это отвратительный звук рвущейся плоти. 

Вырвавшийся наружу вопль Вероники, казалось, раздирал горло. Когда она отшатнулась назад, её тело накренилось и упало навзничь.

– Ай!

Острая боль пронзила руку, когда она попыталась смягчить падение.

Это было больно. Очень больно. Словно ты ломаешься.

Не раздумывая, она перевернулась и отчаянно поползла прочь. Вероника не знала, куда ползёт, но это и не имело значения. Здесь изначально не было ни одного безопасного места. Будет ли она в безопасности, если доберётся до церкви? Способна ли святая земля защитить от Бахамута?

Пока панически ползла, она ободрала колени, руки и ногти надломились. Но Вероника больше не чувствовала ни боли, ни холода. Словно червь, она передвигалась по земле сквозь снег.

Она остановилась, только когда перед глазами возникла стена с нацарапанными на ней красными буквами. Послание было написано кровью. Оно было написано на языке религиозных текстов, и Вероника неосознанно прочла:

[Deus dereliquit hominem]

«Бог оставил человечество…»

Стук. Стук. Стук.

Её зрение сфокусировалось. Вокруг были разбросаны останки, которые больше походили на куски мяса, чем на трупы людей. Колокольня. Крест. Вороны слетались на пиршество. Здание перед ней было ничем иным, как церковью, которую она так отчаянно искала, хотя те, кто пришёл в поисках Божьей милости, были разорваны на части, как ягнята, принесённые в жертву.

– Ха-ха, ха-ха-ха! – разразилась Вероника истеричным смехом.

Громкое заявление Святого Отца, что свет человечества никогда не угаснет, ничего не стоило! Эпоха, когда надменный человек находился на вершине пищевой цепочки и правил миром, окончательно закончилась. Она закончилась ещё в тот момент, когда метеорит упал в Южное море и Бахамут выполз из его глубин.

Байен, быть может, и не столица, но это широко известный портовый город. Тут и гадать-то нечего – настал конец цивилизации.

– А… ммм…

В этот момент одно из тел, которое, казалось бы, замертво лежало, издало стон. Вероника вскинула голову, бросившись перед ним на колени. Женщина была вся в крови и смотрела прямо на неё.

– Мэм, вы в порядке? Вы слышите ме…

Вероника замолкла на полуслове с открытым ртом. Её остановил вовсе не ужас, застывший в глазах женщины, хотя он и был полон бездонного, мрачного страха. Просто эти глаза… смотрели сквозь неё.

– Г-р-р-р… р-р…

Ужасающий озноб пробежал по спине Вероники. Сильная дрожь пронеслась по её телу. 

В этом мире есть вещи, которые человек понимает инстинктивно, не нуждаясь в том, чтобы видеть их своими глазами. Всепоглощающий страх, паника, отчаяние – всё это захватило её нутро целиком, окунув в непроглядную тьму. Медленно, сжимаясь от ужаса, она повернула голову.

Оно стояло прямо у неё за спиной, сгорбившись, низко склоняя голову к земле.

Вероника стиснула зубы, колеблясь от охватившего её страха. Она едва смогла подавить крик, который был готов вырваться из уст.

Та… Такое у него лицо?

Её затуманенный взгляд дёрнулся. Она впервые видит это так близко.

Бахамут.

Демон. Исчадье ада. Монстр.

Ниспосланный богом палач сокрушил человеческую гордыню.

Его красные радужки сузились, чёрные зрачки расширились до размеров её головы. Гротескная безволосая морда исказилась в оскале. Жабры раскрылись в том месте, где должны быть уши. Они подтверждали, что эта тварь выползла из моря. Монстр просто молча уставился на неё.

По идее у Бахамута не было головы. Но она слышала историю, что один Бахамут, сожравший бесчисленное количество человеческих голов, в конце концов отрастил себе подобную им голову. 

На таком близком расстоянии мерзостный запах гнилой плоти был невыносим, словно труп разлагается прямо перед тобой.

«Не реагируй. Не провоцируй это».

Веронике вспомнились крысы и кошки, которых она видела в переулках за рынком. Кот просто сидел и наблюдал, пока крыса не шевелилась. Охота начинается лишь тогда, когда жертва двинется. Итак, до тех пор, пока она не сделала ничего, что могло бы заинтересовать хищника…

Она затаила дыхание. Пульс отдавался в ушах, сердце колотилось как бешеное. 

Стук. Стук. Стук. Стук.

Она царапала землю обломанными ногтями, пытаясь хоть как-то заглушить звуки жизни. Её разум находился на грани сумасшествия.

Стук. Стук. Стук. Красные глаза Бахамута пульсировали, словно сердце. Его зрачки ритмично расширялись и сужались. Вероника смотрела на него почти как в трансе.

Всё остальное в мире исчезло. Не осталось ничего, кроме красных глаз и её сердца.

Красные. Такие красные. Мир утопал в крови. Дети, родившиеся в этом разлагающемся мире, с первого вдоха завопили от запаха крови, который пропитал воздух, и их зрение наполнилось багровым оттенком.

Этот мир был обречён с самого начала на разрушение.

Её сердцебиение замедлилось и, наконец, остановилось. Вся жизнь пронеслась перед глазами.

Крошечные детские ручки. Мать и отец широко улыбаются. Первый маленький снеговик, которого она слепила, и тепло камина. Оживлённые разговоры за ужином и смех. Мама читает сказку у кровати. Мама обнимает её. Её мама.

Затем мама, которая больше не читала ей сказки, слегла в постель и грустно улыбнулась. Усталый отец в изнеможении опустил голову. Подойдя к кровати, Вероника взяла отца за руку, и он слабо улыбнулся.

Под ясным небом собрались соседи, одетые в чёрное. 

– Где мама? – спросила маленькая Вени, крепко держа отца за руку. Она подняла на него глаза, но у отца не было головы.

Потому что люди, столкнувшись с Бахамутом…

Они умирают.

Они умирают.

Они умирают.

А затем возрождаются.

Перед её глазами словно кто-то плеснул красной краской.

Образ отца заставил её задрожать, но Вероника не закричала. Она просто слабо улыбнулась. В конце концов, это был Бахамут. Я…

Теперь я Бахамут.

– Ты уже слилась.

В этот момент кроваво-красное воспоминание разлетелось вдребезги, и сквозь осколки проступило холодное мужское лицо.

Шум ворвался в её мир, и сердце снова забилось. Мужчина, стоявший на фоне горящего, задымленного мира, схватил Веронику за волосы, заставляя её посмотреть на него снизу вверх. Он был одет в чёрные доспехи, а волосы были рыжими. Его свирепые глаза светились тёмной, кровожадной энергией.

Она попыталась высвободиться, но его хватка на волосах была слишком сильной, причиняя острую боль, как будто ей раздирали кожу головы. Пока Вероника брыкалась и извивалась, мужчина впился в неё презрительным взглядом.

Он заговорил низким, угрожающим голосом: 

– Ты хочешь жить?

– Ай… кх…

– Даже если тебе придётся проползти сквозь пламя ада, ты хочешь жить?

– Отпусти меня…

– Ответь мне. Если ты скажешь, что хочешь умереть, я дарую тебе безболезненную смерть.

«Умереть?».

Губы Вероники беззвучно шевелились.

Она не хотела умирать. Она только что возродилась.

– Тогда попроси меня о помощи, – тихо пробормотал мужчина, словно смог прочитать её мысли. Его пылающий взгляд пронзал насквозь.

– Я хочу жить… Помоги мне.

Красивое лицо мужчины в одно мгновение исказилось в жестокой улыбке. Жестокость бывает разной. Он же был похож на ребёнка, который отрывает крылышки у мухи. Выражение его лица стало весёлым, когда ослабил болезненную хватку на её волосах.

– Поздравляю с возрождением.

Мужчина воткнул свой меч в землю перед ней, и на серебряном лезвии проявились красные языки пламени, окружавшие их. На его блестящей поверхности отразилось бледное лицо с короткими чёрными волосами и красными глазами.

Красные глаза – такого же цвета, как у Бахамута.

Мир разваливается на части. Но человечество эволюционирует.