Онлайн чтение книги Леди-монстр и паладин The Monster Lady and the Paladin
1 - 24

Испугавшись звука закрывающейся двери, Вероника резко обернулась. Она чуть не выбежала из комнаты, но отдёрнула себя, осознав, как глупо это будет выглядеть.

«Нет, успокойся. Ты не заперта. Если запаникуешь и выбежишь сейчас, то будешь выглядеть по-настоящему нелепо.»

В конце концов, она была гостьей Леона Берга. Священники не врали.

Как только Леон закончит аудиенцию у Отца, он придёт за ней. Он объяснит свой замысел и, заметив возникшую ошибку, переведёт её в другую комнату. Леон был рациональным человеком. Он согласился бы, что даже если на стенах плесень, а в кровати – клопы, комната в гостинице куда лучше, чем эта.

Вероника глубоко вздохнула и попыталась успокоиться, осматривая комнату. Была ещё одна дверь, за которой она обнаружила идеально оформленную ванную. Там висели несколько монашеских одеяний. Всё там было безупречным, куда ни глянь. Так почему же казалось, что попала в обитель мёртвых?

Она нервно закусила губу, выходя из ванной. Затем послышался странный стук за стеной. Громкий звук, как будто что-то ударилось о стену с другой стороны.

Вздрогнув, Вероника инстинктивно приблизилась к стене. Она приложила ухо к ней. И затем…

Бах!

Звук прокатился по стене, заставив её отскочить. Она заметила, как картина слегка задрожала. На ней был изображён мужчина, несущий крест на холм, а женщина вытирала ему лицо*. Они дрожали.

Бах! Бах! Бах!

С другой стороны стены раздались пронзительные крики. Вероника зажала уши руками и попятилась, не в силах больше этого выносить. Она попыталась выйти из комнаты.

Но дверь не открывалась. Ручка не поддавалась, будто была заперта.

 ***

– Цель этой экспедиции – найти следы Бахамута. Недавно несколько рыцарей отправились на разведку и пропали. Вы должны обыскать местность, где их видели в последний раз, и доложить о результатах.

Голос был ровным, без каких-либо эмоций. Именно такое и следовало ожидать от хорошо обученного святого рыцаря.

Леон мысленно вернулся на пять лет назад, когда восемнадцатилетний новобранец следовал за ним бок о бок с другим рыцарем. Разве молодой рыцарь не говорил, что уважает его? Что он стал рыцарем из-за него?

Кроме сияющих глаз, Леон мало что о нём помнил. Эти глаза, когда-то полные мечтаний, теперь исчезли.

– Почему бы тебе не представиться?

– Пропавшие рыцари – сэр Роенгрин, сэр Медичи и…

– Нет, я имел в виду твоё представление.

Наступившая тишина была недолгой. Леон его не торопил, пока тот спускался по лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой.

– Я Оскар Берг.

Берг. Теперь понятно.

– Поэтому ты ходил за мной по пятам, как щенок?

– Его Святейшество приказал мне служить Вам.

– А, значит, присматривать за мной и следить, чтобы я не натворил дел?

– Только в пределах Святого города. Мне не положено сопровождать Вас во время экспедиции.

– Похоже ты пользуешься большой благосклонностью, раз Его Святейшество не хочет отправлять тебя в опасные места.

– Я не смею размышлять о воле тех, кому служу. Я лишь выполняю свой долг.

Впервые с начала разговора в голосе Оскара промелькнул оттенок эмоций. Леон остановился, пытаясь подобрать слово для этого сильного чувства, и к тому времени, как они достигли четвёртого подвала папского дворца, он нашёл нужное слово.

Обида.

Это была обида на того, кто нарушил клятву.

Леон усмехнулся и продолжил идти. Ребёнок, рожденный с фамилией Берг, был обречён искать признания везде, где бы ни оказался, точно так же, как когда-то Леон был одержим желанием доказать свою ценность Богу, узнав о своей святой силе.

Оскар презирал брата, который предал отца и потому потратил всю свою жизнь на попытки доказать свою значимость.

Ради выживания слабым людям нужно чему-то посвятить себя – будь то мечта, семья, богатство или честь.

Размеренные шаги Леона остановились у двери, за которой находилась женщина. Последняя комната на четвёртом уровне, где содержались высокопоставленные священники, совершившие грех, была на удивление ухоженной для помещения в конце чёрного коридора.

Чёрный коридор, где еретики и преступники проходили очищение, не был тюрьмой – скорее частью ада. Мальчиков, обучавшихся на святых рыцарей, иногда отправляли туда на время покаяния, поэтому ни Леон, ни Оскар особо не удивились. Чем больше слушаешь чужие звуки, тем больнее становится. Они уже давно научились блокировать этот шум.

Когда Леон вставил ключ в замок, дверь со скрипом отворилась.

В комнате было тихо. Если не считать комка под одеялом, казалось, что внутри никого нет.

Леон двинулся вперёд, а Оскар последовал за ним, закрывая за собой дверь.

Леон сел на жёсткую кровать и протянул руку к дрожащему одеялу. Дыхание под ним стало громче, и, прежде чем он успел коснуться его, одеяло отлетело в сторону.

Пылающие красные глаза.

Глаза Бахамута. Нет, глаза, подобные глазам Бахамута.

Меч с остро заточенным лезвием вылетел, остановившись прямо перед грудью Леона. Он пронзил одеяло, разбрасывая повсюду белые перья. Леон даже не моргнул, но зрачки Вероники расширились и дрогнули.

Облегчение, радость и обида. Леон прочитал всё это в её глазах. Когда он схватил дрожащее лезвие, Вероника ахнула и разжала пальцы.

– Я приняла тебя за чужака… Ой, не хватай его – это опасно.

– Куда опаснее то, как быстро ты отдаёшь своё оружие, стоит кому-то его схватить.

Леон убрал оружие с кровати и взглянул в сторону.

– Я и не подозревал, что на мне лежит ответственность и за твою охрану.

Вероника проследила за его взглядом и с удивлением посмотрела на стоящего неподалеку рыцаря.

Рыцарь с густыми каштановыми кудрявыми волосами, несмотря на юное лицо, излучал устрашающую ауру. Вероятно, всему виной ледяное выражение и наполовину вытащенный меч.

– Я давно хотел спросить, почему слившаяся носит оружие?

Оскар, задавая вопрос, вложил меч в ножны. Только тогда Вероника поняла, что это тот самый рыцарь, который встретил их у городских стен, тот, что был в шлеме.

– Потому что я его дал ей.

– Сэр Берг.

– Тебя не смущает использование этого титула? Именно поэтому я и избегал так к тебе обращаться.

Леон усмехнулся и добавил:

– Жди снаружи.

Это был короткий, но чёткий приказ уйти. Губы Леона изогнулись в ленивой улыбке, но его острый взгляд напоминал взгляд зверя, защищающего свою окровавленную добычу.

Оскар был удивлён такой оборонительной позицией. Тот Леон, которого он знал, и тот, о ком слышал, был равнодушен ко всему и всем, кроме Бога. Ему не было свойственно скалить зубы на кого-то лишь за то, что тот обнажил меч рядом со слившимся.

– Прошу прощения, если вызвала недоразумение. Дверь была заперта, и я услышала подозрительные звуки снаружи, поэтому подумала, что вы опасные люди, – извинилась Вероника, вклинившись в разговор.

Оскар бросил подозрительный взгляд на женщину в сером монашеском одеянии. Она выглядела заурядной, вряд ли опасной, особенно по сравнению с Леоном. Единственной необычной чертой была пара красных глаз, контрастирующих с цветом её волос.

Не обнаружив реальной угрозы, Оскар неохотно ответил:

– …Я подожду снаружи.

Вежливо поклонившись, он вышел из комнаты выверенными шагами. Последнее, что он увидел перед тем, как закрыть дверь, – двух людей, сидящих на кровати, которые смотрели только друг на друга, словно полностью позабыли обо всём на свете.

Дверь закрылась со скрипом и глухим стуком, отрезая их от внешнего мира под тёплым свечением жёлтого огня.

***

– Это заняло больше времени, чем я ожидала.

Первой заговорила Вероника. Комната наполнилась тёплой атмосферой, и одно лишь присутствие Леона придавало некогда пустой комнате оживлённости.

– Мне нужно было о многом позаботиться. Как ты знаешь, множество вещей осталось в Азельдорфе.

Волосы Леона, когда он говорил, были ещё влажными и прилизанными. В отличие от их обычной непокорности, то, как они безвольно свисали, почему-то придавало ему вид юного мальчишки.

Вероника вдруг представила, каково было бы расти с кем-то вроде Леона – гордым, дерзким и озорным мальчишкой. Таким, каких девочки внешне презирают, но втайне обожают.

– Я купил новые доспехи и поужинал. А ты? Как тебе папское гостеприимство?

– Я ела мясной пирог. На десерт… а, был сотовый мёд.

– Сотовый мёд, да? Как расточительно. Бедные пчёлы, должно быть, чувствуют себя ограбленными. В мои времена папские трапезы славились своей простотой.

– Ты звучишь как старик.

Искреннее замечание Вероники заставило Леона усмехнуться. Неловкость, которая висела в воздухе с тех пор, как они покинули дикую местность, исчезла, и он снова стал самим собой – расслабленным и беспечным.

Он не упомянул ни пыточные камеры, через которые прошёл, ни запертую дверь, через которую вошёл. В итоге именно Веронике пришлось поднять эту тему.

– Я думала, ты не придёшь.

– Почему?

– Я думала, ты сердишься на меня из-за того, что произошло в Великом Храме.

Улыбка медленно сползла с лица Леона, когда он облокотился на кровать. Вероника не отрывала взгляда от его резких черт.

– Мне было неловко с самого утра. Ты не кричал и даже не ругал меня, но…

Сначала она наивно ждала. Но после того, как её заперли на полдня и единственным признаком жизни было то, что ужин протолкнули через щель в двери, она начала сомневаться, придёт ли Леон вообще. Образ того, как он избегал зрительного контакта, запечатлелся в памяти. Если даже семья может стать безразличной, то чего же ожидать от него?

«Шумная компания», неопределённость их пропуска, понимающий взгляд рыцаря, запертая дверь… Вероника не была дурой. Ребёнок, который растёт, прислушиваясь к другим, становится взрослым, умеющим читать между строк. Если бы она не заподозрила, что Леон передал её папскому двору, то была бы самым наивным человеком на свете.

На самом деле ей не было грустно. Совсем не грустно. Ей просто одиноко и холодно, поэтому она натянула одеяло и свернулась калачиком. И вот она снова стояла одна перед пепелищем Байена, дрожа от холода посреди заснеженного поля.