Онлайн чтение книги Молю, оставь меня в покое Please Throw Me Away
Глава 78

«Я знал это. Речь идет о «Калло» », - сказал Гексион.

«Да», - согласилась Адель, - «Похоже, так оно и есть».

Было совершенно очевидно, что монолиты, оставленные лордом Хоксенлайтом, каким-то образом связаны с болезнью «Калло».

«Я пытался собрать их и спасти, но не смог найти подходящего решения. Затем, примерно в то же время, начали циркулировать слухи, что Альба Бестия вылечил больного пациента, который полностью посвятил ему свою веру и преданность».

Гексион молча наблюдал, как Адель зачитывала свои переводы простых и не приукрашенных слов, написанных, скорее всего, лордом Хоксенлайтом. Ее голос был таким сухим и бесстрастным, что он обнаружил, что больше внимания уделяет ее голосу, чем словам монолита. «Альба Бестия собрал верных последователей и в конце концов стал верховным жрецом королевства. Крестьянин-авантюрист, пришедший из ниоткуда, теперь восседает на месте верховного жреца! Я был поражен. Но я также думал, что у него действительно может быть решение для всего происходящего».

«Верховный жрец?», — сказал Гексион с широко раскрытыми глазами, - «Значит ли это, что император-основатель не был королевской крови?»

«Там говорится, что он был крестьянином-авантюристом и жрецом, так что я считаю, что так и есть», — ответила Адель.

Гексион прищурился. Первым условием для того, чтобы стать императором, было наличие надлежащей родословной. Нужно было быть императорской крови, а также самым сильным из всех кандидатов, чтобы унаследовать трон.

Нынешняя императорская семья всегда заявляла, что является потомками короля. В исторических книгах было написано, что Альба Бестия был принцем небольшого королевства, который завоевал ближние народы после того, как стал королем и основал империю.

Все после него становились наследными принцами и императорами без каких-либо препятствий, потому что исторические книги служили доказательством их происхождения, самым важным фактором из всех.

«Если это правда, то это доказывает, что все исторические книги были сфабрикованы», - пробормотал Гексион.

Адель кивнула, затем снова начала читать: «Я отказался от пути героя, чтобы найти Альбу Бестия, и решил покинуть лес «Фулхейм», где я обосновался».

«Даже сейчас император использует «Калло» в своих интересах», - резко сказал Гексион, - «Если вы продолжите расшифровывать эти монолиты, мы, возможно, сможем узнать о происхождении болезни». Адель кивнула, затем повернулась, чтобы посмотреть на монолит с блокнотом в руке. Слова, написанные волшебным соком, были все еще яркими и четкими, несмотря на все прошедшее время. Казалось, что они были написаны медленно кистью. Некоторые штрихи были толстыми, там, где кисть была сильно нажата, в то время как другие были тонкими и слабыми, как будто написанными с нерешительностью.

«Когда я нашел его», - Адель продолжила читать, - «Он был старым и морщинистым по сравнению с тем, когда мы провели нашу юность вместе, но и я тоже. И хотя мы не виделись 10 лет, он, казалось, был очень рад встрече. Как только мы увиделись, я рассказал ему о том, что я пережил в лесу «Фулхейм». Я рассказал ему о таинственном существе, которое выпрыгнуло из старого дерева, которое я срубил, что произошло примерно в то же время, когда начала распространяться странная болезнь».

Это была история, которую никто не сможет найти в исторических книгах, и она становилась все более и более захватывающей. Адель прижала свое колотящееся сердце и бросила осторожный взгляд на Гексиона. Будет ли он разочарован, если я скажу, что счастлива? Благодаря ему она медленно начала жить своей мечтой, мечтой, которую, как она думала, давно растоптали. Она находила невероятно захватывающим расшифровку древнего монолита, над которым никто не работал до нее. Чувствуя себя немного неловко, Адель заставила себя напрячь выражение лица. Затем она открыла рот, чтобы продолжить.

«Когда я закончил свой рассказ, Альба Бестия рассмеялся. Затем он протянул мне руку. [Хоксенлайт, разве ты не хочешь, чтобы весь мир был у твоих ног? Стань богом вместе со мной], — сказал он. В его глазах были та же любовь и безумие, которые я видел в прошлом». Адель продолжала читать, медленно и внимательно. Ей было грустно видеть, что осталось всего несколько строк. Она облизнула губы и закончила читать свои заметки: «Альба Бестия уже не был тем человеком, которого я когда-то знал. Наше радостное воссоединение рухнуло в одно мгновение. Я отверг его предложение на месте.

С сожалеющим выражением он посмотрел на меня и предложил мне уйти». Выражение лица Гексиона было ледяным. Чем больше раскрывалась история, тем больше он убеждался, что она связана с нынешней императорской семьей. Его черные глаза блестели, когда он слушал.                                                                                                                       «Он сказал мне, [Я думал, что ты поймешь, по крайней мере. Я отпущу тебя сегодня, по старой памяти. Было чудесно тебя видеть.] Я хотел остановить его, но он уже был в таком грозном положении, при поддержке своих верных последователей, а также королевской семьи». Адель вздохнула и продолжила более мягким голосом: «У меня не было выбора, кроме как уйти, почти насильно. [Я хочу быть с тобой. Возвращайся, когда передумаешь.] Это были его последние слова мне».

Теперь она была у нижней линии монолита, который всегда заканчивался заключением.

«Четвертый монолит можно найти, если продолжать идти прямо, слегка свернув вправо, если начать с того места, где ты был в последний раз, прежде чем прийти сюда».

Адель думала, что это должно было быть изначально последним предложением, но осталась еще одна строка. Она предположила, что, возможно, последняя часть была добавлена как неохотная запоздалая мысль. Ведь последняя строка была написана чрезвычайно жирными буквами, а кисть была нажата сильнее, чем в остальных предложениях. «Уверяю тебя, я не ожидал воссоединения и расставания с ним таким образом. Это так душераздирающе видеть конец отношений между двумя товарищами, которые когда-то заботились друг о друге».

Наклонившись, чтобы прочитать монолит, Адель увидела, что последние несколько слов были слегка размазаны. Как будто капли воды упали с неба, приземлившись на сок фей, прежде чем он успел полностью высохнуть. Адель закрыла блокнот. Она положила его обратно в сумку вместе со своей слегка сплющенной ручкой, затем повернулась к Гексиону.

«Если мы сможем расшифровать все эти монолиты и использовать их в качестве доказательств, это поможет мне получить рычаг воздействия на императора и свергнуть всю императорскую семью», — холодно сказал Гексион.

Слушая лишь вполуха, Адель присела и провела пальцем по самой нижней части монолита. Размазанный сок фей затвердел и высох, чтобы остаться на месте навсегда.

«Есть проблема?», — спросил он.

«Гексион».

«Да?».                                                                                                                                                       «Если бы вы встретили старого друга, за которого когда-то готовы были умереть, и он оказался совсем не таким, каким вы его помнили, это было бы грустно?»

Гексион уставился на Адель, которая все еще сидела на корточках у монолита, опустив голову. Он подошел и присел рядом с ней.

«У меня никогда не было такого друга, так что я не знаю», — сказал он.

«У меня тоже. Вот почему я спросила», — ответила Адель. Она никогда не знала никого, кого могла бы назвать другом, и не могла понять, насколько печальным может быть такой инцидент. Но лорд

Хоксенлайт казалось

несомненно грустил.

«Вы что-то видите?», — спросил Гексион, уставившись на нижнюю часть монолита, которая казалась ему пустой.

Адель наконец поняла, что он не видит слов, написанных волшебным соком. По крайней мере, не сейчас, при свете дня. Она встала на ноги.

«Нет, мне просто было любопытно», — сказала она, покачав головой. Она была уверена, что эти слезы не предназначались для того, чтобы их увидел кто-то другой.                    

«Понятно». Не задавая больше вопросов, Гексион встал и повернулся к Адель спиной к монолиту. Адель подняла на него глаза и увидела, что выражение его лица было непроницаемым.

«Тогда почему вы плачете?», — спросил он.

«Что? Плачу? Кто..?», — недоуменно спросила Адель, и по ее щеке потекла слеза.

Ее глаза расширились, выпуская образовавшиеся капли слез.

«О», - она неловко вытерла щеки рукавом, испачкав ткань на платье, - «Почему я плачу...?»

Она наклонила голову, словно не могла понять себя. Она не чувствовала никакой грусти. Ничто не кольнуло ее изнутри, и в горле не было комка. Это было так же непонятно, как дождь, падающий с ясного голубого неба. Адель рассеянно моргнула.

«Я не знаю», — наконец ответила она, - «Я не знаю почему...» Она не была грустной, но чувствовала что-то, что почти напоминало печаль. Глядя на бесконечно текущие по ее лицу слезы, Гексион очень медленно наклонился и слизнул одну из ее слез кончиком языка. От мягкого и горячего ощущения на ее щеке глаза Адель широко распахнулись от удивления.

«Я знаю только один способ остановить слезы», — сказал Гексион низким голосом и намного грубее обычного. Теперь их губы были на волосок друг от друга, смешиваясь в их голосах, их дыхании, жаре их ртов.

«Хотите попробовать?»

От мягкого голоса, щекочущего ее уши, Адель тяжело сглотнула. Одно его дыхание на ней заставляло все ее тело краснеть. Когда она слегка приоткрыла рот, Гексион жадно уставился на него. Его рука крепко обнимала ее за талию, склеивая их тела вместе.

Она почти чувствовала его учащенное сердцебиение через свое платье. Хотя, честно говоря, она не могла сказать, было ли это его сердцебиение или ее собственное. Невидящим взглядом глядя в черные как смоль глаза Гексиона, Адель кивнула, прежде чем успела остановиться.