Онлайн чтение книги Что делать, если хитрый демон кажется очаровательным? What to do if you think the devil is cute
10 Отброс.

Лю Куан не помнил, каким образом он дотащился до деревянного сарая.

Мусорное Ведро тоже было в шоке от увиденного, поэтому весь обратный путь между ними царило молчание.

Вернувшись в сарай, Лю Куан медленно в одиночестве опустился на пол и схватился за голову.

Он был настолько опустошён, словно стал марионеткой без души.

Лю Куан закрыл глаза.

– Иди спать, – сказал он сам себе.

– Это ни на что не повлияет.

Его голос дрожал.

***

– Лю Куан, Лю Куан, эта фея по секрету расскажет тебе кое-что: Чанъэ* из Дворца Великого холода** так разжирела, что набрала уже сто шестьдесят цзиней***, ха! Она всё ещё жаждет стать мачехой для маленького Его Высочества, маленького Его Высочества…

* Фея Чанъэ это персонаж древнекитайской мифологии. В даосизме эта красивая фея почитается как богиня Луны. Именно ей посвящён Праздник середины осени, отмечаемый на 15-й день 8-го месяца по лунному календарю.

** 广寒宫 (guǎnghángōng) – букв. Дворец Великого холода, лунные чертоги (обр. в знач.: луна).

*** Основная мера веса в Китае - Цзинь (斤, jīn), иногда его называют Китайский фунт. Один цзинь ровняется 500 гр.

Шаги Лю Куана замедлились, затем он остановился. Длинные тонкие пальцы его правой руки нежно сжали затылок Чу Сяочжэнь, после чего он прислонился губами к её лбу. Глаза Чу Сяочжэнь широко раскрылись, а лицо покраснело.

С улыбкой Лю Куан приблизился к её уху и хриплым голосом прошептал:

– Хорошая девочка. Ты настолько сильно погрязла в своём маниакальном психозе про эту фею, да?

– Ты… – Чу Сяочжэнь с покрасневшим лицом злобно ударила Лю Куана по руке.

Лю Куан наигранно застонал и нараспев проговорил:

– Чу Сяочжэнь, ты только что убила собственного мужа!!!

Неожиданно раздался саркастичный смех.

– Эй, Лю-гэ* не успел расстаться с прошлой девушкой, как уже нашёл себе новую, а! Как и ожидалось, я не так красив, но Лю-гэ, у тебя снова появилась девушка. Братаны уже начинают тебе завидовать! Сегодня вы** провожаете до дома одну, завтра другую. А ваш покорный слуга не провожал ещё ни одной! Почему бы тебе не позволить нам сопроводить сестрицу*** до дома сегодня. А сам отдохнёшь, хорошо?

* Сокращение от гэгэ, то есть старший братик.

** Уважительная форма обращения, то есть не «ты», а «вы». До этого использовалось «ты».

*** 嫂子 (sǎozi) – ты, сестрица (дружеское обращение к замужней женщине; к жене собеседника, друга).

Лю Куан напрягся.

Говорившим был Чжан Ган. Разгильдяй, который раньше якшался* с Лю Куаном, но затем у них возникли некоторые разногласия.

* Да здравствует русификация! На самом деле я против такого, но в данном контексте это слово очень хорошо подходит. Оригинальная фраза: 混吃等死 (hùn chī děng sǐ) – [только] есть и ждать смерти (обр. в знач.: духовная бедность, потеря смысла жизни, потеря идеала, отсутствие стимула к чему-либо).

В конце концов, Чжан Ган отвернулся от него и вступил в преступную организацию.

Лю Куан считал, что больше никогда не будет пересекаться с ним, но в итоге не зря говорят: человек предполагает, а Господь располагает*. Последней девушкой Лю Куана была Линь Синьсинь, за которой Чжан Ган охотился в течение нескольких лет. Когда Лю Куан узнал об этом, то, конечно, сразу же порвал с ней.

* 人算不如天算 (rénsuàn bùrú tiānsuàn) – человек предполагает, а Господь располагает (я сначала хотела заменить Господь на что-то другое, но потом подумала, что раз речь в данный момент идёт о прошлом Лю Куана, которое происходило не в древние времена, Господь вполне уместное слово).

Однако сразу после этого инцидента Чжан Ган возненавидел Лю Куана ещё больше и с тех пор последний старался избегать его. Но он не ожидал, что Чжан Ган снова встанет у него на пути.

Тогда Чжан Ган уже несколько лет как сбился с праведного пути и перестал быть тем обычным засранцем, которого знал Лю Куан. Даже ходили слухи о поножовщине. Чжан Гана посадили на два года в тюрьму, после чего между его бровями залегла непреходящая мгла, а характер стал мерзким.

Рядом с ним, прямо посередине кучки хулиганов, стоял лысый мужчина. Он оценивающие окидывал взглядом Чу Сяочжэнь, словно ястреб, тошнотворная улыбка расплылась на его губах. Огрубевшими пальцами он вертел в руках нож.

В сердце Лю Куана пробежал холодок, когда он обернулся и увидел позади себя около дюжины человек с оружием в руках.

Внезапно сердце Лю Куана сжалось.

Чу Сяочжэнь осторожно отступила на шаг назад, крепко схватив Лю Куана за руку. Видя, что Лю Куан молчит, она сказала:

– Не беспокойтесь, Лю Куан отвезёт меня домой.

– Думаешь, это возможно, красотка? – с мерзким горловым смешком сказал лысый главарь. 

Лю Куан продолжал молчать.

Чу Сяочжэнь нервно заорала:

– Да что за?! Мы что, не можем просто пойти домой??? Проваливайте!!!

Улыбка главаря стала ещё пошлее. Он посмотрел на Лю Куана.

Непонятно, который именно из приспешников банды это сделал, но кто-то направил нож так, что луч света от солнца упал на лезвие и преломился, попав точно в глаз Лю Куана.

Он бросил взгляд на Сяочжэнь, затем повернулся к главарю, склонился и, льстиво улыбнувшись, сказал:

– Лидер…

– Что? Ты не хочешь?

– Лидер, этот неразумный ребёнок* так глуп… вы… проявите снисхождение… – голос Лю Куана становился всё слабее и тише.

* Здесь Лю Куан говорит о себе в уничижительной манере.

Сказав это, он тут же рванул подальше от толпы.

Чу Сяочжэнь застыла от удивления. Только когда спина Лю Куана скрылась за углом, она отреагировала. Слёзы мгновенно потекли по её лицу и слегка неуверенно она закричала:

– Лю… Лю Куан! Лю Куан!!! Ах…

Звук был достаточно громким, чтобы прорезать тишину. Из-за этой душераздирающей безысходности мужчине казалось, что в его сердце вонзается тысяча ножей.

Лю Куан вскинул голову. Обливаясь холодным потом, он, тяжело дыша, дрожащими губами произнёс:

– … Верно, простите…

Это произошло год назад.

В тот момент Лю Куан, пошатываясь, шёл в полицию. Он продолжал себя убеждать в том, что в той ситуации он поступил верно: если бы он остался, то и его, и Сяочжэнь хулиганы бы совершенно точно зарезали.

«Если я потороплюсь, может, ещё не поздно…»

Однако когда полиция наконец приехала в тот переулок, повсюду были разбросаны* лишь тела.

* 横七竖八 (héngqī shùbā) – семь вдоль, восемь поперек (обр. в знач.: в полном беспорядке, вповалку, вдоль и поперек, вкривь и вкось, кое-как).

Да, трупы.

Около дюжины хулиганов – все лежали на земле.

У главаря кровь хлестала из всех семи отверстий. Однако причину смерти так и не удалось установить.

А Чу Сяочжэнь и след простыл.

Это назвали самым странным происшествием, произошедшим в городе S.

После инцидента Лю Куан продолжал есть и спать, или другими словами, жил как обычно.

Как будто ничего не произошло.

Как будто всё было нормально.

С той же лёгкостью, с которой он отказался от Линь Синьсинь, он отказался и от Чу Сяочжэнь.

Однако много раз он пробуждался ото сна.

И каждый раз говорил себе, что у него просто не было выхода, ему нужно было замедлить противника.

«План по замедлению противника! Замедление противника!»

«… Нахуй план по замедлению противника!!!»

«Он, Лю Куан, трус, который боится смерти, бессовестная мразь!»

«Такой мерзкий злой дух*».

* Здесь дословно написано Гуй Ша (то есть те же иероглифы, что и в имени Гуй Ша), но как мы помним, имя у него говорящее, и дословно означает «мерзкий злой дух».

«Гуй Ша, превративший жизни множества людей в невыносимый ужас».

«Дрожащий от ужаса мерзкий злой дух, подобный демону*».

* 恶魔 (èmó) – дьявол; злой демон; дурной (опасный) человек; злое дело.

В этот момент он почувствовал, что в сто раз хуже того человека.

Лю Куан опустил голову.

На его лице отсутствовали какие-либо эмоции, однако без всякой на то причины, он чувствовал такое отчаяние, что перехватывало дыхание.

***

Небо слегка посветлело.

Лю Куан распахнул дверцу сарая. Вяло вышел. Опустил голову в таз с холодной водой. Вытерся рукавом.

К счастью, у него не было волос.

В противном случае с мокрыми волосами он бы выглядел жалко.

Он похлопал себя по одежде, чтобы стряхнуть пыль, и направился в сторону аптеки.

Гуй Ша сказал, что сегодня он станет таким же, как те люди.

«А чего ты ожидал?» – он побелел и мрачно усмехнулся.

Лю Куан пришёл рано. Гуй Ша ещё не было, поэтому он тихо ожидал у двери.

Солнце уже взошло, но, возможно, было слишком рано, поэтому Лю Куан не чувствовал тепла.

Пришёл Гуй Ша. По-прежнему облачённый во всё чёрное.

Из-за яркого солнечного света его лица не было видно. Виднелась только стройная фигура, двигающаяся медленно и неспешно. Подол чёрного одеяния слегка развевался от дуновения лёгкого ветерка. Складывалось даже впечатление, что лучи солнца обрамляли его в некий ореол, придавая ему вид красивого молодого господина из хорошей семьи. 

Лю Куан сильно взмахнул рукой, и солнечный свет упал прямо на него. Благодаря этому его безобразно белое лицо наполнилось теплом.

Гуй Ша хорошо видел, поэтому от него не ускользнул тонкий и мягкий жёлтый пушок на очертании лица Лю Куана. На первый взгляд могло даже показаться, что он слегка растворяется в солнечном свете, отчего вся картина в целом казалась немного нереальной.

Рот Лю Куана был слегка приоткрыт и складывалось впечатление, что он улыбается.

Шмяк.

Лю Куан упал на землю без малейших признаков жизни.

Гуй Ша нахмурился. Он подошёл к нему, присел, протянул руку и пощупал пульс.

«Недоедание, к тому же ещё и лёгкая простуда».

Он встал, нетерпеливо схватил Лю Куана за руку и собрался протащить его по земле.

Внезапно Гуй Ша замер на месте. Мгновение колебался, затем снова присел на корточки. Он взвалил Лю Куана на свою спину.

Аптека находилась неподалёку от места, где жила Хушуй. Спустя примерно половину сожжённой палочки благовоний, Гуй Ша с Лю Куаном на спине зашёл в переднюю часть двора.

Гуй Ша остановился на полушаге. На его лице промелькнуло странное выражение, он отступил назад, затем швырнул через плечо Лю Куана прямо на землю и вошёл внутрь один.

Услышав звук открывающейся двери, А-Му выбежал и опустился на одно колено.

– Подчинённый заслуживает смерти за то, что случайно позволил Лю Куану сбежать.

Гуй Ша холодно посмотрел на него и сказал:

– Отправляйся в проклятую камеру пыток и получи сто ударов плетью с шипами.

– Благодарю вас, глава клана.

– Положи человека, лежащего за дверью, на кровать. И прикажи кухне приготовить несколько вкусных блюд.

Договорив, он тут же отправился на задний двор.

А-Му замер на мгновение, прежде чем ответить:

– Слушаюсь!

Он никогда не слышал, чтобы глава клана так заботился о ком-то. Он с любопытством подошёл к двери и выглянул наружу…

Лежащий на земле человек находился в довольно жалком состоянии: на голове и спине были засохшие пятна крови.

«Это разве не сбежавший два дня назад Лю Куан?!»

«Как он попал сюда? Его не мог принести глава клана».

«Он такой грязный, что глава клана даже не стал бы на него смотреть».

 «Может, он приполз сам???»

После того как Гуй Ша искупался в горячих источниках на заднем дворе и переоделся, он зашёл в дом, где расположили Лю Куана. Тот находился без сознания, а на столе громоздились различные блюда.

– Глава клана, может, мне принести лекарства от простуды? – спросил А-Му.

– Не стоит, проваливай, – ответил Гуй Ша.

После того как А-Му вышел, Гуй Ша подошёл к столу, вытащил около десяти различных фарфоровых бутылочек и разлил их содержимое на блюда.

Бутылочку с рисунком цветка сливы он вылил на чанфэнь*. В бутылочке с чёрной точкой на горлышке находилось пять ядов*; та, что с фиолетовой крышкой содержала в себе яд Загробной души; а на донышке красной бутылки было написано «Сводящие с ума три улыбки***»…

* 肠粉 (chángfěn) – кишки, фаршированные рисовой лапшой.

** 五毒 (wǔdú) – пять ядовитых тварей (скорпион, сколопендра, змея, ядовитая ящерица (или паук), жаба.

*** 三笑 (sānxiào) – три улыбки, так называли красавиц, ради которых мужчины теряли головы.

Некоторые из них убивали сразу; другие заставляли испытывать человека такие боли, которые в итоге приводили к смерти; были и те, которые сводили с ума; и даже те, которые имели эффект афродизика.

У них также имелось два общих признака.

Во-первых, яд был довольно сильный. Даже афродизиак, если не облегчить его действие, приведёт к жестокой и мгновенной смерти.

Во-вторых, яд действует достаточно быстро, примерно через половину сожжённой палочки благовоний.

Гуй Ша влепил Лю Куану пощёчину, чтобы разбудить. Он схватил его за челюсть и повернул в направлении стола, сказав:

– Быстро ешь.

Увидев стол с вкусными блюдами, Лю Куан медленно повернулся и посмотрел расплывчатым взглядом на Гуй Ша.

– Есть…? Это сон… слишком похоже на фантазию… не правда ли?

Гуй Ша потерял терпение и снова ударил Лю Куана по лицу, затем опять повернул его голову в сторону стола и прошептал:

– Ешь, быстрее!

Лю Куан вздрогнул. Вытаращив глаза, он всего мгновение колебался, прежде чем осознал, что это не сон.

Лю Куан взволнованно посмотрел на Гуй Ша и с глазами, полными слёз, сказал:

– … Вы хороший человек. Я ошибочно обвинял вас…

Он медленно встал с кровати, сел на стул и с особой осторожностью пару раз надкусил. А затем, словно безумный, начал обжираться. Сгорела всего одна палочка благовоний, и вихрь прочь унёс остатки туч* – стол оказался пуст.

* 风卷残云 (fēng juǎn cán yún) – вихрь прочь унёс остатки туч (обр. в знач.: бесследно исчезнуть, начисто смести, разом уничтожить).

– Буэ~ – Лю Куан удовлетворённо рыгнул.

Гуй Ша пристально наблюдал за ним.

«На самом деле труп обычного человека можно вынести и выбросить», подумал Гуй Ша, а вслух сказал:

– Лю Куан, блюда перед тобой, например чанфэнь, пропитаны ядом пяти видов, ядом Загробной души, ядом «Сводящие с ума три улыбки», чёрным трупным ядом, порошком внезапной смерти, также там были пилюли «Кровь из семи отверстий». А в бульоне была красная пилюля под названием «Десять тысяч насекомых, разъедающих кости» и пилюля, разжигающая страсть. 

…

…

– … А. Ха. Вы такой шутник…

Гуй Ша спокойно наблюдал за ним.

– Ты… Ты подожди немного…

С молниеносной скоростью, незаметной глазу обычного человека, Лю Куан поймал крысу, пытающуюся сбежать.

Он дрожал, когда опускал её в тарелку с едой.

Один,

Два,

Три,

Четыре,

Пять…

Крыса упала на пол, покрывшись чёрным цветом.

Гуй Ша окинул Лю Куана скучающим взглядом.

Из глаз Лю Куана вырвался фонтан слёз.

– Человек, съевший это блюдо первым, умрёт до того, как захочет вкусить следующие три, – сказал Гуй Ша.

Лю Куан зарыдал в голос.

Гуй Ша медленно погладил Лю Куана по лысой макушке и вздохнул.

– Но ты… спустя столько времени всё ещё жив и здоров.

«А?!»

Лю Куан поднял заплаканное лицо.

– Если я не ошибаюсь, у тебя неуязвимость перед сотней видов различных ядов, однако незачем так радоваться, ведь теперь ты точно станешь моим подопытным.

«А?!»

Лю Куан не понимал, что происходит, и о чём вообще говорит Гуй Ша.

Гуй Ша поднялся и сразу же ушёл.

«Незачем так радоваться».

Во дворе, где совсем недавно взошло солнце, стоял лысый мужчина. С послушанием, которое так редко у него бывает, он встал перед дверью.

Он широко улыбался.

В панике. И безысходности.

Автору есть что сказать:

… И правда тот ещё отброс.

Изначально я хотела оправдать его, но, рассказав про этот случай, я поняла, что оправдать его невозможно.

Не волнуйтесь, он обязательно получит по заслугам! (серьёзное выражение лица)

Но не разочаровывайтесь в нём, в будущем Лю Куан правда… правде изменится в лучшую сторону.

Точно также и главзлодей Гуй Ша поменяется в лучшую сторону.

Иначе говоря, эта история сама по себе о взаимопомощи в искуплении грехов.

Перевод: Теххи Шекк

__

Про Чанъэ и Дворец Великого холода.

О Чанъэ существует несколько мифов, объединенных общим сюжетом — Чанъэ выпивает запретный эликсир бессмертия, предназначавшийся для её мужа, и её уносит на Луну, где с той поры она обречена жить практически в полном одиночестве, ее сопровождает лишь нефритовый зайчик.

Говоря о богине Чанъэ, следует упомянуть и ее прославленного супруга - стрелка Хоу И. Я сказала «прославленного», а прославился он благодаря «расстрелу лишних солнц». Но обо всем по порядку. Во времена правления легендарного императора Яо на небе появились сразу десять солнц, которые были сыновьями Небесного владыки. Обычно они появлялись на небе по очереди: когда одно солнце возвращалось, другое заменяло его. Но такой порядок повторялся изо дня в день в течение многих лет и надоел солнцам, которые установили для себя новый порядок. Каждый день они поднимались вместе, больше не желая разлучаться. В результате на земле наступила ужасная засуха. Зной сжигал посевы и так накалял землю, что плавились камни и металлы. Люди страдали от жестокого голода. Император Яо, который очень беспокоился из-за страданий своего народа, обратился с молитвой к Небесному владыке, но тот, как водится, не смог совладать со своими детьми. Тогда владыка решил послать к людям искусного стрелка Хоу И.

По повелению Небесного владыки Хоу И со своей женой Чанъэ спустился на землю. Хоу И оправдал надежды людей. Несмотря на повеление небесного правителя, который просил лишь усмирить его детей, он стал поражать солнца из своего лука. Наблюдавший за всем этим император Яо попросил Хоу И оставить на небе лишь одно солнце.

Подвиг Хоу И был великим благодеянием для людей, но небесный правитель не смог простить ему гибели своих сыновей. Сначала он очень опечалился, а потом возненавидел стрелка и изгнал его из сонма божеств. Его жена Чанъэ, которая спустилась в мир людей вместе с ним, тоже стала простой смертной. Она больше не могла вернуться на небо, это ее очень печалило и даже злило, Чанъэ постоянно упрекала мужа, и между супругами наступил разлад. Тогда Хоу И решил «спасти супружескую любовь». Узнав, что на Западе, на горе Куньлунь (образ которых в китайской мифологии схож с образом горы Олимп в греческой), живёт богиня по имени Си-ван-му, у которой хранится эликсир бессмертия, Хоу И, преодолев множество препятствий, взобрался на вершину и предстал перед богиней. Он рассказал ей о своих несчастьях и объяснил цель своего прихода, та почувствовала сострадание к нему и передала Хоу И эликсир, сказав, что если содержимое сосуда выпьет один человек, то он станет богом, а если двое, то они обретут бессмертие. Бубучи прекрасным семьянином, Хоу И отдал сосуд с эликсиром на хранение жене, решив употребить его вместе с ней позже, во время праздника.

В отличие от стрелка, который не стремился снова стать божеством, Чанъэ раздирали честолюбивые помыслы обрести бессмертие. И вот однажды вечером, когда Хоу И не было дома, Чанъэ взяла сосуд и выпила эликсир залпом. Её тело сразу же стало невесомым, она упорхнула из дома через окно. Вернулся домой стрелок Хоу И, увидел опустошенный сосуд с эликсиром. Испуганно кинувшись к окну, он увидел, как его дражайшая супруга возносится на небо. Он достал свой лук, но рука не поднялась выпустить стрелу в любимую. Чанъэ не решилась лететь в Небесный дворец, она боялась, что бессмертные и боги станут смеяться над ней из-за того, что она бросила мужа. Поэтому она отправилась в Лунный дворец.

Есть несколько иная история сказки о том, как выпила Чанъэ эликсир бессмертия своего мужа. В одной из вариаций мифа лишь Чанъэ была небожительницей, а Хоу И был обычным человеком. Из-за того, что Чанъэ разбила драгоценный кувшин, Нефритовый император изгнал её на землю, и она могла вернуться только в случае совершения каких-либо благих деяний. Она стала жить на земле в образе дочери богатой семьи. В возрасте 18 лет она встретила Хоу И и подружилась с ним. После истории с десятью солнцами, победив их, стрелок стал королём и женился на Чанъэ. Со временем, как водится, Хоу И стал высокомерным и эгоистичным. Он приказал изготовить для него эликсир бессмертия, который его жена употребила, то ли случайно, то ли умышленно. Когда Хоу И увидел, как его жена улетает, он стал стрелять, но его искусство отказало ему, и он промахнулся. Это более жизненная история.

А сами китайцы предпочитают такую вариацию мифа: Чанъэ употребляет эликсир, но не из чувства эгоизма, а, сама не зная о его чудесных свойствах. Её унесло на Луну, а стрелок умер от горя. Такая концовка легенды наполнена особенным драматизмом, что ближе традициям китайской литературы. Как мы упомянули в начале передачи, праздник середины осени посвящён Чанъэ. Ей возжигаются благовония и приносятся дары. По преданиям, именно в этот день, единственный в году, она встречается со своим мужем Хоу И, и от этого полная Луна становится особенно яркой.