Онлайн чтение книги Что делать, если хитрый демон кажется очаровательным? What to do if you think the devil is cute
Глава клана подводит итог.

Стоило им проснуться на следующий день, как в окно влетел белый голубь.

Хуа Лиянь, схватив его, вытащил из его маленьких лапок небольшую записку.

Когда он развернул листок, Лю Куан подошёл и увидел крупные размашистые иероглифы:

«Отправляйтесь к горе Модэн».

Иероглифы были написаны с явным сильным нажимом, но при этом ровные и аккуратные. Казалось, что человек, писавший записку, с предельной точностью отмерял каждую черту. Это кое-что напомнило Лю Куану: на третьем году обучения у них была девочка, которая писала лучше всех в классе. Примерно то же ощущение возникало и от этой записки.

Хуа Лиянь заметил его озадаченный вид, поэтому пояснил:

– Это глава клана. Он начал учиться письму только в двенадцатилетнем возрасте.

Оказывается, как только Гуй Ша попал в Гуймэнь, его сразу заставили оттачивать навыки боевых искусств. Когда предыдущий глава клана захотел обучить его медицине, он обнаружил, что ребёнок не умеет писать и лишь на глаз иногда угадывает некоторые иероглифы.

Три человека передвигались на двух лошадях, из-за чего дорога заняла около двух суток. Когда они прибыли на место, уже опустились сумерки.

Гора Модэн оправдывала своё название*: крутой подъём находился практически в вертикальном положении.

* 莫登 (mòdēng) – буквально «тихий / мрачный / молчаливый» подъём.

По всему периметру горы были расставлены караульные; выражения их лиц были суровы, а на поясах висели длинные мечи. Никто не мог приблизиться даже на полшага к ним.

Лю Куан вздохнул.

– Гора Модэн так хорошо охраняется. Они и правда не хотят, чтобы кто-то туда взобрался…

Увидев это зрелище, Мо Шаохуа тоже был в замешательстве.

– Раньше такого не было на горе Модэн. Я не знаю, что случилось… – попытался оправдаться он.

Поскольку Хуа Лиянь и Мо Шаохуа были ранены, все трое слишком устали от двухдневной поездки без передышки.

Хуа Лиянь отвёл их в не примечательный постоялый двор «Чжоу». Внешне постоялый двор ничем не отличался от всех остальных, однако внутри царила удивительно элегантная обстановка.

Там сидели люди, разбившиеся на небольшие группки, однако привычного шума не было. Их заметил прислужник, но не стал приветствовать улыбкой, а лишь пристально взглянул с крайне безразличным взглядом.

Хозяином постоялого двора оказался мужчина средних лет, имевший серьёзное выражение лица и длинные усы, свисавшие вниз по обе стороны от его губ.

Хуа Лиянь посмотрел на него и спросил:

– Дядюшка Чжоу, глава клана здесь?

Усатый хозяин даже не поднял головы, лишь ответил, выражая всем своим видом нетерпение:

– Глава клана наверху, ищите сами!

Хуа Лиянь терпеливо поблагодарил его, демонстрируя вежливость и дружелюбность.

Когда они втроём тихо поднялись на второй этаж, заметили, что Гуй Ша там был не один. Напротив него стояла женщина, одетая во всё чёрное.

Её волосы были собраны в аккуратную причёску, а белоснежное лицо выражало безразличие с лёгким оттенком ярости. Это было одновременно и красивое, и жестокое лицо.

Лю Куан посмотрел на красавицу, которая отступила на пару шагов, как только они вошли, и еле сдержался, чтобы не присвистнуть. Поэтому всё, что ему оставалось, – с сожалением вздохнуть.

Гуй Ша окинул его ледяным взглядом, после чего повернулся и посмотрел на незнакомца – Мо Шаохуа.

Хуа Лиянь указал на него и сказал Гуй Ша:

– Глава клана, это мой телохранитель, Мо Шаохуа, младший сын главы клана Мо.

От этих слов взгляд Гуй Ша стал ещё более острым.

Сейчас на нём не было маски или доули, поэтому выражение его лица пугало до дрожи всякого, кто осмелится на него взглянуть.

Лю Куан посмотрел на него и тут же поспешно отвернулся, молча уставившись в стену: «Да уж, этот малец, Мо Шаохуа, аж побелел с перепугу».

Очевидно, от Хуа Лияня также не ускользнуло выражение лица Мо Шаохуа, поэтому он мягко сказал ему:

– Шаохуа, спустись на первый этаж и попроси хозяина приготовить нам пару блюд.

Мо Шаохуа выслушал просьбу и быстро кивнул. Вздохнув с облегчением, словно камень с души свалился, он торопливо выбежал за дверь.

Хуа Лиянь ненадолго задумался, после чего сказал:

– Глава клана, сын главы клана Мо обмолвился, что его отец сейчас в отъезде, а не на горе Модэн.

Очевидно, эта новость не стала для Гуй Ша неожиданностью, он явно давно был в курсе.

– А ключи от трёх врат, конечно же, исчезли, – со скукой проговорил он.

«Всё пропало!»

«Видимо после ухода Мо Шаохуа украли оставшиеся два ключа».

Лю Куан нахмурился: «Неудивительно, что мы не смогли подойти к горе Модэн, даже у подножия была выставлена плотная охрана».

– Хах! Стоило мне появиться, как все делишки клана Мо одно за другим повылезали наружу, – усмехнулся Гуй Ша.

– Раз все три ключа потеряны, что вы собираетесь делать? – взволнованно спросил Хуа Лиянь.

Гуй Ша лениво откинулся на спинку стула и равнодушно ответил:

– Ну и что? Даже если они потеряли ключи, нужно лишь дождаться возвращения Мо Яньчжэня. Я буду убивать их одного за другим. Не верю, что никто из клана Мо не знает, где они находятся.

Лю Куан мысленно вздохнул: «Типичное мышление тирана».

Ради невинных жизней людей из клана Мо Лю Куан собрал всё своё мужество и сказал Гуй Ша:

– Глава клана, а если они и правда не знают…

Гуй Ша не ожидал, что Лю Куан осмелится открыть рот. Он ледяным взглядом уставился на него, от чего у Лю Куана ноги подкосились.

Однако он, скрепя сердце*, вновь поднял взгляд и заговорил:

– Глава клана, может быть, вы сами найдёте ключ? Тогда и медицинский трактат попадёт к вам в руки!

* 硬着头皮 (yìngzhe tóupí) – отвердив кожу головы; обр. с упорством; скрепя сердце; через не хочу, заставляя себя.

– Слишком хлопотно. Раздражает, – Гуй Ша ненадолго замолчал и посмотрел на Лю Куана. – Кроме того, это считается воровством. Таким промышляют лишь отбросы.

«Оказывается, этот почтеннейший считает убийство всего клана более благородным поступком?..»

Гуй Ша покачал головой и сказал с лёгким презрением:

– Такие, как ты и та крыса.

Лю Куан чуть не выплюнул полный рот застоявшейся крови!

Хуа Лиянь беззастенчиво рассмеялся. Спустя какое-то время, вдоволь отсмеявшись, он, наконец, сказал:

– Глава клана, Мо Шаохуа уже подготовил стол. Не хотите ли спуститься?

Гуй Ша проигнорировал полный несогласия взгляд Лю Куана и кивнул.

Еда в этом постоялом дворе не выглядела аппетитно, но на вкус была весьма неплоха. Лю Куан проголодался, поэтому жадно принялся поглощать всё* на тарелке.

* 狼吞虎咽 (lángtūn hǔyàn) – глотать, как волк, пожирать как тигр; жадно пожирать, словно голодный хищник; обр. жадно пожирать; иметь волчий аппетит; наброситься на еду.

 Гуй Ша неторопливо положил пару кусочков в свою тарелку, но есть не стал. Он косо посмотрел на Мо Шаохуа, при этом на его лице отразилось полное безразличие.

– Я слышал, что ваш* лекарь-шарлатан снова отправился дурить людей, когда он вернётся?

* Он не обращается к Шаохуа на «вы», имеется в виду «из клана Мо».

От его слов Мо Шаохуа немного смутился, но сразу понял, что речь идёт о его отце.

– В этот раз отец ушёл быстро… я не знаю… – всё также заикаясь, проговорил он.

– Отец?! Разве Мо Чжэньхуа не твой старший брат?!

– … Глава… Боюсь, что глава клана… ошибся… – озадаченно ответил Мо Шаохуа.

Неожиданно Гуй Ша понял всё. Он откинулся на спинку стула, прищурился и, посмеиваясь, сказал:

– Пха! Твой дедушка оказался той ещё скотиной. Силой взял немую, а ответственность за это спихнул на родного сына, хах…

Мо Шаохуа остолбенел.

– Как такое может быть…

Гуй Ша легонько усмехнулся. Весь его вид выражал сплошное пренебрежение и насмешку.

– Ты думаешь я вру?

Кто такой Гуй Ша?

Он – номер один в «Порочном перечне», глава клана Гуймэнь, знает все секреты этого мира.

Он не умел лгать, потому что считал это ниже своего достоинства.

Всё, что скажет этот человек, как бы абсурдно оно ни звучало, – истина.

Мо Шаохуа мгновенно побледнел. Он поднял голову с широко раскрытыми глазами и твёрдым взглядом впился в Гуй Ша. Его губы дрожали, а зубы стучали друг об друга, однако он не мог издать ни звука.

С большим трудом он попытался приоткрыть рот, отчего его лицо приобрело довольно странное выражение. Звук, вылетевший из его рта, чем-то напоминал горестный вопль.

Затем он встал и направился к лестнице.

Его так трясло, что Лю Куану показалось, будто Мо Шаохуа превратился в неуправляемую деревянную куклу – ещё секунда, и он точно рухнет.

После ухода Мо Шаохуа Гуй Ша продолжил неторопливо есть как ни в чём не бывало. Хуа Лиянь выглядел озадаченным. За столом воцарилась гнетущая тихая атмосфера.

В этот момент подошёл усатый хозяин Чжоу. В руках он держал чашку.

В чашке была яичная похлёбка без зелёного лука или каких-либо других приправ. Поверхность похлёбки выглядела до такой степени совершенной, что была идеально гладкой.

Лю Куан моргнул. Когда яичную похлёбку поставили на стол, ложка сразу устремилась в большую чашку. На самом деле он особо-то и не хотел есть эту похлёбку. Она выглядела безвкусной. Просто Лю Куан относился к тому типу людей, которые не могут пройти мимо чего-то идеально гладкого, не оставив после себя след. Например, невозможно не наступить на только что выпавший ровной поверхностью снег. Обязательно нужно наступить. Или другой пример: разве можно спокойно пройти мимо гладкой поверхности огромного валуна? Непременно следует написать: «Здесь был…». Абсолютно такая же ситуация произошла с ровной поверхностью яичной похлёбки.

Если нужно как-то охарактеризовать это действие, то его вполне можно описать следующим образом: «тот, кто, соблазняя судьбу, нажимает на ссылку, чтобы посмотреть что-то, и потом сожалеет о просмотре, хочет "развидеть"».

Но кто бы мог подумать, что ложка Лю Куана намертво застрянет в яичной похлёбке. С противоположной от него стороны резко подул сильный ветер. Всё, что успел почувствовать Лю Куан – это резкая боль в запястье, после чего ложка мгновенно полетела в сторону. На гладкой поверхности яичной похлёбки остался небольшой, но всё же заметный след.

Лю Куан поднял голову и увидел, как Гуй Ша пристально уставился в чашку на неидеальную поверхность яичной похлёбки. Его взгляд медленно переместился на Лю Куана, после чего раздался едва слышимый голос:

– Это моё.

«А?»

«А?!»

Хотя он и не знал, какое преступление совершил, но понимал, что это явно что-то ужасное. Глядя на выражение лица Гуй Ша, Лю Куан осознал, что жить ему осталось недолго.

В этот момент к нему приблизился Хуа Лиянь и, посмеиваясь, сказал на ухо:

– Ты не первый, кто попытался умыкнуть яичную похлёбку у главы клана, но единственный, кто остался жив.

Уголки рта Лю Куана нервно задёргались, после чего улыбка окончательно разбилась вдребезги.

Десять слов моментально загорелись в мыслях Лю Куана: «Психопат отомстит даже за косо брошенный взгляд в его сторону*!»

* 睚眦必报 (yázì bìbào) – букв. за оскорбительный взгляд должен отомстить. Метафора, применяется для описания мелочных, мстительных людей, которые не прощают даже незначительные вещи.

Из-за золотой цепи, ключ от которой находился только у Гуй Ша, Лю Куан и на шаг не мог отойти от Хуа Лияня. Он ощутил всепоглощающее чувство безнадёжности сложившейся ситуации.

«Этот Хуа Лиянь очень распущенный и самовлюблённый – и дня прожить не может, чтобы не сменить свои наряды. Но это ещё что! Этот Хуа Лиянь сказал, что боится проснуться посреди ночи и увидеть развалившегося на полу Лю Куана. Видите ли, эта сцена оскорбляет его взор, из-за чего он не может больше уснуть. В итоге он потребовал повесить перед кроватью две занавески».

Но на этом странном постоялом дворе всего два мальчишки-слуги – Сяо Хэй и Сяо Бай*, которые ведут себя словно знатные господа. Ни одного из них невозможно было заставить что-либо делать. Лю Куану ничего не оставалось, кроме как взять всю работу на себя. Кроме того, Хуа Лияню каждый вечер непременно требовалось замачивать в горячей воде лепестки. Но и это ещё не всё! Когда это происходило, он запрещал Лю Куану принимать ванну. Он заставлял его ежедневно замачивать лепестки в горячей воде, в то время как самому Лю Куану для купания доставалась лишь холодная вода. После двух дней купания в холоде он вдруг почувствовал, что тело закалилось и стало невероятно сильным!

* Буквально Черныш и Белыш (как клички у собак).

После холодной ванны Лю Куан, весь дрожа, вышел из-за занавески. Он увидел уже одетого Хуа Лияня, который сидел на стуле и держал в руках записку. Благодаря острому зрению Лю Куан смог рассмотреть пару иероглифов с обратной стороны записки.

Он подошёл ближе и спросил:

– Хозяин зала, так вы собираетесь искать пропавшие ключи?

– С чего ты взял, что я согласен с тем, что ты говорил ранее?

Голова Лю Куана немного сникла.

– Разве хозяин зала не заботится о Гуймэнь и не присматривает за главой клана?

Хуа Лиянь улыбнулся.

– Как думаешь, каким образом я могу достать ключи?

Лю Куан указал на записку в руках собеседника и ответил:

– Разве хозяин зала уже не знает ответ?

Хуа Лиянь скомкал записку в маленький шарик и благодаря неуловимому движению левой руки шарик приземлился в руки Лю Куана.

Лю Куан развернул записку и посмотрел. Бумага оказалась очень тонкой. Весь лист был исписан аккуратным мелким почерком.

Проблема крылась во внутренних делах клана Мо.

Лю Куан понял, что на самом деле мать Мо Шаохуа была не просто немой.

Она – женщина из цзянху, но из-за симпатичного личика навлекла на себя серьёзные проблемы.

Как-то раз Мо Яньчжэнь спустился с горы*, результатом этому стало героическое спасение красавицы из беды. Красавица влюбилась, и тогда Мо Яньчжэнь, заметив, что та имеет неплохую наружность, привёз её на гору Модэн. Однако красавица слишком поздно осознала, что её спаситель уже женат и имеет пятилетнего сына.

* 下山 (xiàshān) – спуститься с гор (также обр. в знач.: вернуться к общественной жизни).

 В её сердце словно вогнали нож. От переполняющего гнева красавица уже собиралась покинуть его, но внезапно тогдашний глава клана, Мо Яцин, посчитал её личико неплохим. Это изменило всё. Жизнь девушки в одно мгновение оказалась разрушена.

Мо Яньчжэнь был не единственным сыном главы кланы, поэтому ему нужно было удовлетворить главу клана, чтобы стать следующим преемником. В его мыслях родилась идея: он накачал девушку дурманом и отослал в комнату отца.

Бывший глава клана скончался прямо в постели с ней. Но как именно он умер? Этого никто не знает. После этого девушка стала немой, а её рассудок повредился. Она жила одна на заднем дворе поместья, где и родила ребёнка.

Этим ребёнком оказался Мо Шаохуа, так называемый «сын» Мо Яньчжэня.

Закончив читать эту историю, Лю Куан всхлипнул: «Подонок».

Автору есть что сказать:

Не стоит писать «Здесь был…», не учитесь у этого говнюка Лю Куана подобному _(:3」∠)_

Перевод: Теххи Шекк