Онлайн чтение книги Что делать, если хитрый демон кажется очаровательным? What to do if you think the devil is cute
Глава 41: Условие изменилось.

Хоть та лекарственная мазь и была не так хороша, как Юйгао, но тоже лечила вполне неплохо. Хорошенько отдохнув на кровати около двух часов, Лю Куан решил, что неспешная ходьба не станет проблемой. Тем более, он сильно проголодался, поэтому собирался спуститься вниз и поесть.

Распахнув дверь, он увидел, как из двери в комнате по соседству вытянулась пара изящных рук. Из открытой двери послышался мягкий мелодичный голос:

– Скоро полдень. Разве тебе не пора уходить?

Сейчас этот голос звучал не специально высоким, будто подражал женскому, а наоборот, с хрипотцой, нотками лености и лёгким нетерпением.

Вслед за ним сразу же послышался другой, с лёгкой насмешкой мужской голос:

– Ты такой безжалостный… а вчера ночью всё было иначе…

– Тогда оставайся здесь, я выйду первым.

– Меня зовут Шэнь Нань… Красавец, а как… Как тебя зовут?

Мужчина в комнате тихонько рассмеялся.

– Зачем тебе знать?

Затем он неторопливо вышел, одетый в шёлковую юбку зелёно-голубого цвета. На удивление, он был одет как женщина.

Гуй Ша с Лю Куаном вчера вечером наблюдали половину сцены из весеннего дворца* этих двоих, поэтому сейчас были смущены.

* 春宫戏 (chūn gōngxì) – «весенний дворец» так завуалированно называют эротические изображения.

Когда мужчина увидел Гуй Ша, его глаза сразу же заблестели. Он тут же встал, как обычно стоят женщины, (будто в его нижней части тела больше не было кое-чего), и послал Гуй Ша свой очаровательный взгляд.

Гуй Ша мельком посмотрел на него и неторопливо спросил:

– Как тебя зовут?

– Фамилия этой юной девы Цинь, имя Чжэнь, – с лёгкой улыбкой представился мужчина.

– Почему ему ты сказал, а мне нет? – выйдя на полшага из комнаты, возмущённо спросил Шэнь Нань.

Цинь Чжэнь прикрыл рот рукой, посмеиваясь:

– Будь у тебя такая же внешность, я бы назвался.

Шэнь Нань вышел, увидел Гуй Ша и остолбенел.

– Какая поразительная красота!

– Ты из семьи Цинь округа Хуайнань? – не обращая внимания на вышедшего из комнаты мужчину, спросил Гуй Ша.

Услышав его вопрос, Цинь Чжэнь особо не удивился, лишь слегка опешил, но тотчас же с улыбкой ответил:

– Похоже, молодой господин слышал обо мне.

В семье Цинь, что из округа Хуайнань, был мужчина по имени Цинь Чжэнь. Из-за непристойных замашек и склонности к мужеложству его изгнали из семьи. Это не было какой-то тайной, поскольку семья Цинь славилась по всей стране изготовлением тканей, и за сто лет славной истории семьи у них было лишь одно грязное пятно на репутации – Цинь Чжэнь.

– У тебя есть младшая сестра, которую отравили в юном возрасте, – продолжил Гуй Ша. – Она сильно ослабла, а в последние годы и вовсе не встаёт с кровати.

– Что ты об этом знаешь? – краска вмиг сошла с лица Цинь Чжэня, он сильно испугался.

Этот секрет так плотно сокрыли внутри семьи Цинь, что люди извне даже не знали о существовании девочки.

Лишь однажды матушка послала за Дурным Лекарем из цзянху, тот сказал, что может вывести яд, но лишь при одном условии.

Дурной Лекарь, из-под серебряной маски которого исходил ледяной свет, указал пальцем на Цинь Чжэня, и безразлично сказал:

– Мне нужна его жизнь.

Дрожащим голосом Цинь Чжэнь вопрошал:

– Почему… за что?..

Дурной Лекарь улыбнулся.

– Ни за что, просто ты мне не нравишься.

Тогда он посмотрел на улыбающегося Дурного Лекаря и понял, что тот не собирается более говорить, но в этот же момент, хоть губы его и были сомкнуты, до Цинь Чжэня донёсся голос: «А почему твоя сестра вынуждена быть прикованной к постели на протяжении десяти лет, в то время как ты живёшь всласть?!»

Матушка, конечно же, не согласилась на условия Дурного Лекаря, и в итоге сестру так и не смогли вылечить.

Вечером следующего дня Цинь Чжэнь случайно подслушал разговор своих родителей. Оказалось, что изначально отравили обоих детей, но противоядие было только одно. Родители решили отдать его сыну, и с тех пор младшая сестра стала такой, как сейчас.

А причина отравления…

На самом деле причина в том, что он как-то раз отвёл младшую сестрёнку на задний склон горы поиграть, там же сплёл для неё венок и надел на голову. Пыльца с цветов оказалась ядовитой, и в итоге отравился как Цинь Чжэнь, так и его сестра, но яд оказался настолько уникальным, что обычные лекари не знали, как его вывести.

Когда он это услышал, то задрожал так, будто на него вылили огромный таз с ледяной водой. Как снаружи, так и изнутри его прошиб леденящий холод… Да что он за брат такой?!

Из-за него сестра отравилась, и из-за него же лишилась единственного лекарства. Даже когда Дурной Лекарь пришёл и выдвинул условие, он по-прежнему не мог расстаться со своей жизнью и сделать этот обмен!!!

«Цинь Чжэнь! Ты и правда такой хороший братик!»

В тот вечер он впервые сильно напился, и также впервые, будучи в отчаянии позвал к себе мужчину и сделал это.

Утром следующего дня его нашли. Цинь Чжэнь не испугался, а лишь неторопливо принялся натягивать одежду и ругаться:

– … Ну да, вот такая я дешёвка. Что, жалеете, что спасли меня? Дурной Лекарь не ошибся, когда хотел забрать мою жизнь. Ему следовало сразу убить меня… Вы не должны были отказываться… И мне не следовало… не следовало бояться… Это всё ваша вина! Это мне следовало лежать прикованным к кровати…

Матушка горько плакала, а отец был так зол, что схватил стоящую у двери вазу и разбил её об голову сына. С тех пор он больше не появлялся в семье Цинь.

Цинь Чжэнь неподвижным взглядом уставился на Гуй Ша, его глаза налились кровью. Чеканя каждое слово, он спросил:

– И как же, всё-таки, ты узнал об этом?!

Гуй Ша нахмурился, судя по всему, ему не понравилась резкая злоба в голосе Цинь Чжэня, поэтому он холодно ответил:

– Потому что некогда я диагностировал её болезнь, – с этими словами Гуй Ша достал фарфоровую бутылочку. Цинь Чжэнь неподвижным взглядом уставился теперь уже на бутылочку. Он видел её раньше, два года назад в руках Дурного Лекаря.

Зрачки Цинь Чжэня сузились. Стоящий позади Шэнь Нань нахмурился, он ещё не до конца понял, что вообще происходит.

– Убей меня, но только вылечи сестрёнку… – задрожав, срывающимся голосом произнёс Цинь Чжэнь.

Пару раз он подумывал разыскать Дурного Лекаря и произнести эти слова, но трусил на протяжении целых двух лет. И вот, наконец-то, он смог это сказать.

–  Условие изменилось… – ответил Гуй Ша.

– Что?..

– Крем из цветка груши.

…

Повисла тишина.

– Чт… Что?! – заикаясь, переспросил Цинь Чжэнь.

– Дай мне крем из цветка груши, а я взамен отдам противоядие… – ответил после небольшой паузы Гуй Ша.

На лице Цинь Чжэня было весьма странное выражение.

И всё же он сразу метнулся назад в комнату и принёс три шкатулки с кремом:

– Забирай все…

– Хорошо.

Гуй Ша передал Цинь Чжэню фарфоровую бутылочку, после чего забрал у него шкатулки с кремом из цветка груши. Повернувшись к Лю Куану, он вручил шкатулки ему и слегка неестественным, чёрствым тоном сказал:

– Возьми, больше болеть не будет.

– … – Лю Куан.

– … – Цинь Чжэнь.

– … – Шэнь Нань.

– Вы двое… А не вы ли вчера кричали в комнате по соседству? – вдруг воскликнул Шэнь Нань.

Лицо Лю Куана вспыхнуло, не оборачиваясь, он тут же потащил Гуй Ша прочь.

Цинь Чжэнь мельком взглянул на Шэнь Наня с некоторой неуверенностью, затем начал неприкрыто коситься. Его прекрасные брови вдруг вновь поднялись с намёком на флирт:

– Из-за этого ты вчера обессилел?

– Кхэ-кхэ… да всё не так… ведь было?.. Просто звук был таким резким… Я думал, что это свинью на кухне зарезали…

Нога Лю Куана соскользнула, и он едва не упал с лестницы.

Цинь Чжэнь нахмурился и вдруг спросил Гуй Ша, явно не понимая кое-чего:

– Эй! Откуда ты знал, что у меня есть крем из цветка груши?

Едва услышав его вопрос, Лю Куан перестал беспокоиться о больной заднице и быстрым шагом потащил Гуй Ша вниз по лестнице.

«Как узнали? Неужто они хотят, чтобы мы ответили что-то в духе: ой, извините, вчера мы подсмотрели половину вашего эротического представления, тогда и узнали…»

Они спустились вниз, но оказалось, что отдельные комнаты все заняты, поэтому в итоге они удобно устроились в уголке. Сначала Лю Куан уверенно сел, но затем тут же поднялся, не то что бы ему было прям очень больно, но он ощущал дискомфорт, поэтому решил, что есть стоя вполне себе даже удобно.

Как раз в этот момент Цинь Чжэнь медленно спускался по лестнице. Он ступал, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Он смотрелся довольно изящно и красиво. Его зелёно-голубые одежды притягивали взгляды как минимум половины посетителей постоялого двора.

Оставшаяся же половина взглядов… приклеилась к Гуй Ша, поскольку он был без доули или маски, прикрывающей лицо, и посетители всё никак не могли оторвать от него взгляда.

Цинь Чжэнь весело посмотрел на Гуй Ша и подошёл. Увидев стоящего Лю Куана, он опустил голову, прикрыл ладонью рот, растянувшийся в усмешке, наклонился к уху Гуй Ша и кокетливым шелковистым бархатным голоском сказал:

– Молодой господин, А-Чжэнь хочет рассказать кое-что полезное!

– Ты можешь немного отодвинуться? Я тебя и так слышу, – спокойно ответил Гуй Ша.

Цинь Чжэнь надул губы, выпрямился и медленно опустился на стул. Он поднял глаза и тут же встретился с враждебным взглядом Лю Куана. Цинь Чжэнь отвернулся и улыбнулся.

– Некоторые вещи не решить при помощи только лишь крема из цветка груши… – он вновь близко придвинулся к Гуй Ша. – Молодой господин, всё же необходимо учиться и упражняться… Я могу обучить…

– Не нужно! – стиснув зубы, сказал Лю Куан.

«Ебать, да ты совсем стыд потерял! Прямо на глазах этого уважаемого соблазняешь его же мужчину! Да у тебя же дофига мужиков. А у меня, блять, во всём мире есть лишь он один!!!»

Находясь на другом конце стола, Лю Куан сгорал от гнева, однако он всё же смог выдавить из себя улыбку:

– Молодой господин Цинь, ни к чему так беспокоиться. Этот ничтожный весьма умел. Если вчера мы были слишком поглощены страстью и повлияли случайно на Вас, сделав бессильным, то мы искренне сожалеем, что помешали Вашему наслаждению. Если у Вас всё ещё осталась эта проблема, то выйдете на улицу и поверните налево, там будет лавка Даюй*. В ней изготавливают мощный нефритовый стержень длиной в пять целых пять десятых цуня**, что тоже неплохо.

* Дословно «бить/ударять по нефриту» (打玉).

** Если я правильно всё поняла, то это где-то около 17,6 см.

Цинь Чжэнь оторопел. Уголок его губ слегка подрагивал. Он и подумать не мог, что эта максимально заурядная лысая голова будет столь остра на язык. И что этот человек своим сарказмом повернёт разговор так, что выставит его озабоченным.

…

– Почему ты хочешь, чтобы ему изготовили меня* длиной в пять целых пять десятых цуня? – вдруг спросил Гуй Ша.

«ЧЕГО?!»

Лю Куан застыл и заплетающимся языком еле выговорил:

– Поч… почему тебя?

Гуй Ша нахмурился.

– Разве не ты только что сказал, изготовить для него нефритовый камень длиной в пять целых пять десятых цуня?

– … Нефритовый камень*… – повторил Лю Куан.

* Здесь произошло некоторое недопонимание. Когда Гуй Ша говорит «нефритовый камень» это звучит как «юйши», и эта же фраза является его именем, которое дал ему Лю Куан 玉石 (yùshí). Буквально это и правда означает «нефритовый камень». Но на самом деле, в фразе, сказанной Цинь Чжэню, Лю Куан сказал 玉势 (yùshì), что созвучно, но тон второго иероглифа отличается (как и сам иероглиф). Буквально переводится как «нефритовая мощь» (я же перевела как «мощный нефритовый стержень», потому что там дословно «один стержень пять целых пять десятых цуня мощный нефритовый», крч из-за особенностей китайского языка «стержень» улетел в начало предложения, поэтому, наверное, Гуй Ша и не понял, о чём речь). То есть из-за созвучия Гуй Ша подумал, что Лю Куан советует изготовить Юйши (то есть его самого) для Цинь Чжэня, в то время как Лю Куан на самом деле имел в виду дилдо из нефрита.

«О Небеса! О Земля! И как объяснить моему главе клана, что «мощный нефритовый стержень» это не то же самое «юйши», что в его имени Юйши?!!»

«Клянусь, когда давал ему имя, я даже не думал о такой порочной вещице!!!»

– … Это…

– Жёнушка… – вдруг откуда ни возьмись появился Шэнь Нань, который уже успел переодеться. Его одежда имела зелёно-голубой цвет, что очень хорошо сочеталось с цветом шёлковой юбки Цинь Чжэня.

«Спасите-е-ель!», – радуясь в душе, подумал Лю Куан.

Встав перед Цинь Чжэнем, Шэнь Нань ласково позвал:

– Жёнушка!

– Кто это тут жёнушка?! – с застывшим лицом прошептал Цинь Чжэнь.

Шэнь Нань не стал ему отвечать, а сел рядом и продолжил говорить:

– Жёнушка, вчера вечером твой муженёк ошибся…

Лю Куан всё это время размышлял, как бы выпроводить этого Цинь Чжэня, поэтому тут же подыграл:

– А-Чжэ-э-энь, ну не капризничай, трое твоих детишек всё-таки ждут дома…

На постоялом дворе вдруг один за одним начали раздаваться разочарованные вздохи.

Эта Цинь Чжэнь живёт на постоялом дворе уже несколько дней, и многие мужчины спускались вниз, чтобы поесть именно здесь, только чтобы поглядеть на неё…

«Вот уж не думал, что она замужем, так ещё и трое детей есть…»

«Да это же немыслимо… невероятно…»

Цинь Чжэнь заскрипел зубами от злости. Мрачно улыбнувшись, он сказал:

– Шэнь Нань! Оба вы, и ты и этот монах, целыми днями проводите время с одной певичкой. Сразу втроём, вместе с этой женщиной – всё равно что опрокинувшаяся жар-птица и упавший феникс*. Прижимаетесь ухо к уху, висок к виску**, творите разврат. Своей беспорядочностью вы нарушаете нормы морали! Неужели я должна это сносить и даже не могу уйти?!

* 颠鸾倒凤 (diān luán dǎo fèng) – опрокинувшаяся жар-птица и упавший феникс; обр. в знач.: любовная близость, конвульсии страсти; совокупляться.

* 耳鬓厮磨 (ěrbìnsīmó) – прижиматься ухо к уху, висок к виску (обр. в знач.: быть в тесной близости, жить в теснейшем общении).

Стоило словам прозвучать, как весь постоялый двор мгновенно погрузился в молчание.

Лю Куан широко раскрыл рот, а Шэнь Нань ничего не понимал.

Цинь Чжэнь всхлипнул, достал платок и принялся вытирать уголки глаз от несуществующих слёз.

Дрожащим пальцем он указал на Шэнь Наня и с полным скорби лицом надрывно выкрикнул:

– Будучи таким, ты, ты не посрамился собственных детей?!! А он не посрамился своего Будды?!!

Затем Цинь Чжэнь вновь яростно и часто задышал, тем самым распаляясь всё сильнее, и дрожащей рукой указал на Лю Куана:

– Разве такой человека как ты, может считаться монахом?!!

Закончив говорить, Цинь Чжэнь прикрыл платком лицо и выбежал на улицу.

В полной тишине люди на постоялом дворе начали бросать на Лю Куана и Шэнь Наня полные презрения и пренебрежения взгляды.

Шэнь Нань застыл и потемнел лицом. Выругавшись, он быстрым шагом вышел.

Ощущая на себе презренные взгляды толпы, Лю Куан смутился и посмотрел на молча евшего Гуй Ша.

– Ты оклеветал его, он оклеветал тебя. Ешь.

«Дагэ*, я не настолько психологически устойчив, чтобы под всеми этими презирающими меня взглядами спокойно есть!»

* 大哥 (dàgē) – старик, братан, чувак (обращение к другу).

– Что ж, скажи мне, что такое мощный нефритовый стержень длиной в пять целых пять десятых цуня, и мы сразу же уйдём, – сказал Гуй Ша.

– …

– … Кхэ-кхэ… Эмм… это блюдо, похоже, весьма неплохое…

Перевод: Теххи Шекк