Онлайн чтение книги Секондо Пьятто Secondo Piatto
1 - 11

От ласк по голой коже пробежали мурашки. Вонён вздрагивал, словно его охватывал озноб. Чуть приоткрыв губы, он склонился к Хёнуку и обдал его плечо тёплым дыханием.

— А…х…уф… 

Ещё недавно такое тугое отверстие теперь легко принимало три пальца. Внутренняя слизистая казалась невероятно мягкой, словно зрелый плод, слегка набухший и почти бархатистый на ощупь.

— Ах…да…а-а…

Голос Вонёна становился всё более громким, его тело поддавалось волнам удовольствия.

Ощущение пальцев, безжалостно меняющих направление внутри него и исследующих особенно чувствительные внутренние стенки, стало для Вонёна слишком острым. Каждый раз, когда Хёнук двигал рукой, тело Вонёна, словно пойманного зверька, дергалось и извивалось, но он не мог вырваться из крепких объятий.

Хёнук плотно удерживал его, не давая сбежать, одной рукой обвив его талию, а другой продолжая изучать его внутри. Эта бесконечная, почти мучительная пытка заставила Вонёна прижать лоб к его плечу и взмолиться:

— Убери руку…хватит уже…пожалуйста.

— Нет. Мне интересно.

Ответил Хёнук.

— Интересно? Что именно…ах…!

 Вонён не успел договорить, как пальцы нашли точку глубже, почти у нижней части живота, и надавили на неё.

Он шумно вдохнул. Хёнук продолжил массировать эту зону, а каждый его нажим заставлял тело Вонёна содрогаться, вызывая тихие, но глубокие стоны. Через некоторое время пальцы медленно вышли, оставив за собой ощущение пустоты.

Но передышки не последовало — в следующую секунду между ягодицами снова оказался его горячий и напряжённый член.

— А подожди, ха-а…!

Вскрикнул Вонён, когда Хёнук вновь проник внутрь, не давая ни секунды на передышку.

Бёдра дрожали под натиском. Хёнук, чувствуя, как его пенис плотно обхватывают внутренние стенки Вонёна, начал двигаться, но теперь гораздо спокойнее.

Когда головка соприкоснулась с тем местом, которое до этого он нащупал пальцами, Хёнук резко подался бёдрами вперёд и повторил грубое движение несколько раз подряд.

— Хаа…ах…

Выдохнул Вонён, его тело слегка подалось вперёд.

В руках Хёнука его член стал ещё твёрже. Улыбнувшись, он наклонился к нему и спросил:

— Похоже, вот оно...то местечко, где тебе нравится. Так?

Вонён ничего не ответил, но каждый толчёк по чувствительной точке заставлял его содрогаться. Его дыхание стало горячим, прерывистым.

Когда Хёнук намеренно продолжил воздействовать на ту самую зону, Вонён, словно не выдержав, прижался к нему сильнее, задыхаясь:

— Нет, нет…просто…быстрее…сделай, как раньше…так лучше…

— Но, кажется, тебе нравится.

Насмешливо заметил Хёнук.

— Нет, не нравится…!

Выдохнул Вонён, дрожа.

— А до этого говорил иначе…

Напомнил Хёнук.

— Это было…в начале…ах…ох…!

Его голос оборвался, уступив место стонам, смешанным с рваными вздохами.

Его просьба только распалила Хёнука. Он грубо подался вперёд, заполняя его изнутри. Неожиданный толчок, задевший простату, заставил Вонёна громко вскрикнуть, его тело затрепетало.

Он вновь схватил член дрожащими пальцами. Хёнук же, опираясь одной рукой о стену, полностью сосредоточился на движениях. То, что он видел, было захватывающим: лицо, искажённое страстью и усталостью, красные от возбуждения щёки, тело, изогнутое в унисон его ритму, и рука, так умело поглаживающая себя.

— Ах, ах…да…

Стонал Вонён от наслаждения.

С каждым толчком рука Вонёна скользила по члену быстрее. Его кожа, от плеч до груди, покрылась румянцем. Его тело содрогалось, готовое к кульминации, и наконец, он выгнулся и затрясся в руках Хёнука.

Хёнук немного сбавил темп. Он заметил, как из члена Вонёна выплеснулась горячая белая жидкость, стекла по руке и тут же смылась струями воды. Убедившись, что его партнёр достиг пика, он медленно вышел, позволив телу Вонёна расслабиться. Ногу, которую он держал, он наконец отпустил, и тот неуклюже встал, немного пошатываясь, а затем обмяк, облокотившись на плечо Хёнука.

Но пауза была недолгой. Хёнук схватил его за запястье и коротко бросил:

— Пойдём.

Вонён понимал, что всё ещё не закончено, и послушно последовал за ним, несмотря на слабость в ногах. Оба, так и не успев вытереться, оказались в комнате. Вонён упал на кровать, обняв подушку, ожидая продолжения.

Хёнук, доставая презерватив из кошелька, спешил настолько, что не сразу смог правильно его надеть. Наконец он справился, и его взгляд остановился на Вонёне, который лежал на животе, приподняв бёдра и таз, готовый принять его снова.

Руки мужчины схватили тонкую талию, приподнимая повыше. Между ягодицами были видны следы спермы, оставшиеся после первого раза, и при виде этого Хёнук едва сдержался, чтобы не наброситься на него и не оттрахать куда жестче. Он постарался успокоить себя, однако всё же вошёл резко и грубо, засадив член на всю длину.

— Ах!

Выкрикнул Вонён.

Хоть это и был второй раз, ощущения в теле были всё так же остры. Его спина изогнулась, мышцы под кожей напряглись, а бёдра непроизвольно задрожали. Хёнук, сжимая руками его талию, продолжил движения, увеличивая темп. Его ладони сжали кожу, а затем мягко её погладили, на коже остались красноватые следы.

С каждым движением бёдер ягодицы Вонёна всё больше краснели от шлепков.

— Ха…ах! Да…

Его стоны становились громче, разносясь по всей комнате.

Огромные и твёрдый орган, похожий на дубину, стремительно входил и выходил, продолжая растягивать узкое пространство внутри. Стоны Вонёна выдавали, насколько тяжёло ему давался процесс. Лица его не было видно, так как он лежал, уткнувшись в подушку, но голос выдавал всю гамму эмоций.

Однако Хёнук знал, что его действия приносят Вонёну не только боль, но и удовольствие. Это становилось очевидным, когда рука Вонёна начала медленно скользить вниз, явно стремясь коснуться себя.

Хёнук перехватил его руку прежде, чем она достигла цели.

— Эй…почему?

Вместо ответа Хёнук крепко схватил обе его руки, прижав их к простыне. Его тело наклонилось вперёд, оказывая большее давление на Вонёна, что привело к ещё более глубокому проникновению. Угол изменился, и теперь Хёнук вонзался в его тело совсем иначе.

— А-а! Да…глубоко…

Вонён то ли пытался вырваться, то ли просто инстинктивно сопротивлялся. Его плечи напряглись, но вырваться из крепкой хватки Хёнука было невозможно. Тот лишь сильнее сжимал его запястья, не позволяя двигаться.

— Почему ты так? Ах!

Успел выдавить Вонён, прежде чем его голос снова утонул в стонах.

Попытки освободиться быстро прекратились. Он смирился, оставив своё тело на милость толчков, которые выбивали из него хриплые звуки. Его дыхание смешивалось с громкими ударами плоти о плоть.

Внутренние стенки, казалось, ещё плотнее обхватывали член, удерживая его каждый раз, когда Хёнук выходил, словно не желая отпускать. Напряжённые мышцы буквально цеплялись за каждую выступающую вену, заставляя его чувствовать каждое движение внутри себя.

— А-а…да…ах…! Х-а-а…

Его тело содрогалось под каждым движением, а сцепленные руки и невозможность двигаться делали всё происходящее ещё более возбуждающим.

Интервалы между стонами Вонёна, доносившимися из-под подушки, становились всё короче. Его пальцы, сжавшие простыню, вцепились в неё так, что ткань собралась в складки. На его руке, напряжённой до предела, выступили вены, отчётливо показывая, насколько интенсивны были ощущения.

— Хаа…

Хёнук задрожал. Во время семяизвержения он замер, глубоко погрузившись в тело лежавшего под ним мужчины. Вонён слегка поморщился, словно почувствовав, как внутрь него заливается тёплая жидкость.

Хёнук выровнял дыхание, но всё ещё не спешил выйти. Он мягко раздвинул ноги Вонёна и уложил его на спину. После столь долгого времени в одной позе лицо Вонёна покраснело, а кожа покрылась испариной.

Глядя на его измождённое тело и на пульсирующий член партнёра, Хёнук пробормотал, будто сам себе:

— Всё-таки не получится.

— Что…не получится?

Спросил Вонён, нахмурив брови и пытаясь отдышаться.

— Кончить только от ощущений сзади.

Ответил Хёнук, всё ещё рассматривая его, любуясь.

Вонён, тяжело дыша, закатил глаза и проворчал:

— Серьёзно…я же сказал, что нет.

— А вдруг ты просто заблуждаешься?

Не унимался Хёнук.

— Хаа…думаешь, я не проверял?

Едва отдышавшись, Вонён не упустил возможности язвительно ответить.

Он бросил быстрый взгляд на Хёнука, всё ещё находившегося внутри, и, кашлянув, пробормотал:

— Теперь…можешь уже вытащить?

Только тогда, будто вспомнив что-то, Хёнук наконец отступил. Его всё ещё твёрдый и внушительный орган медленно выскользнул наружу, и Вонён, крепко сжав губы, негромко застонал.

Закутавшись в одеяло, он сел, прикрывая своё обнажённое тело, и аккуратно навалился на спинку кровати. Хёнук, быстро расправившись с презервативом, сел на край кровати, с легкой усмешкой заглянув в лицо Вонёна.

— Часто ты так?

Спросил он.

— Напьёшься и с мужчинами спишь?

— Не сказать чтобы часто…иногда.

Ответил Вонён.

— Ну и как тебе сегодня?

Продолжил Хёнук.

Вонён, будто всерьёз раздумывая над оценкой, молчал некоторое время, прежде чем кивнуть.

— Ну…пойдёт. Неплохо.

Сказал он уклончиво, но тут же нахмурился.

— Если не считать, что сначала было больно.

— Больно?

Переспросил Хёнук.

— Уж слишком он большой.

Отозвался Вонён.

— Я думал, ты только гадости говорить умеешь. А оказывается, и похвалить можешь.

Усмехнулся Хёнук.

— Да ты весь большой…и сильный…и руки у тебя большие. Ты, должно быть, хорошо готовишь?

— Ещё бы. Я же сын владельца ресторана.

Вонён, немного успокоившись, говорил уже своим обычным ровным тоном. Он выглядел так, будто алкоголь весь выветрился. Хёнук коротко рассмеялся, затем спросил:

— Можно закурить?

— Обычно нельзя…но…открой окно и кури у него.

Хёнук, даже не надев одежду, вытащил из кармана брюк сигарету и подошёл к окну. В тёмной ночи перед ним раскинулся сад.

Комната на втором этаже была небольшая, как и её окно. Выпуская струю дыма в ночной воздух, Хёнук молча смотрел на сад. Тем временем Вонён, всё ещё завернувшись в одеяло, как в плащ, поднялся и подошёл к нему. Немного смущённый, он негромко сказал:

— Эй! Дай и мне затянуться.

Попросил Вонён.

— Ты куришь?

Удивился Хёнук.

— Не часто, иногда.

Признался тот.

— Разве шеф-повару можно курить?

Поддел его Хёнук.

— Вот поэтому иногда. Обычно в ресторане я не курю, но ты достал сигарету, и мне захотелось.

Хёнук передал сигарету. Он наблюдал, как Вонён взял её беледными пальцами и поднёс к губам. Сказав, что затянется только раз, Вонён всё-таки затянулся дважды, прежде чем вернуть сигарету обратно.

— Среди поваров много курящих.

Заметил он.

— В ресторане моих родителей таких не было. Они вообще не нанимали курильщиков.

Отозвался Хёнук.

— Вот поэтому я и открыл свой ресторан. Чтобы делать всё по-своему.

Усмехнулся Вонён.

Он неуклюже побрёл обратно к кровати и рухнул на неё, лицом уткнувшись в подушку. Хёнуку была видна лишь половина его сонного лица. Вонён моргнул, стремясь не заснуть, и пробормотал:

— Ещё повезло, если это только алкоголь и сигареты. Некоторые доходят и до наркотиков. Когда я работал в Париже, наш шеф-повар был именно таким. После нескольких разгромных рецензий от критиков он начал снимать стресс с помощью наркотиков. В результате ресторан едва держался на плаву, и я решил уйти. Слышал, что перед вручением звёзд Мишлен некоторые шефы даже кончают с собой. Бизнес такой. Давление порой становится невыносимым.

— Ты работал во Франции?

Переспросил Хёнук.

— Не долго. Ещё в Италии немного. Я бросил университет и с двадцати лет там трудился.

Хёнук задумался. Он думал, что ресторан для Вонёна — это хобби, раз он был владельцем здания, но оказалось, что тот всерьёз обучался в Европе. Всё выглядело куда более профессионально, чем он ожидал.

— Они не охотно берут новичков из Азии, но у меня была поддержка. Моя мама наполовину француженка и в молодости немного занималась кулинарией во Франции. Это помню,  когда-то мы даже жили там. Благодаря родственным связям в Париже я и попал в тот ресторан. Хотя, знаешь, пока другие моего возраста росли в должности, я долго топтался на месте. Всё же я поехал туда больше за опытом, чем с целью чего-то добиться, так что особо не рвался вперед.

Рассказал Вонён.

— Сколько ты там пробыл?

Спросил Хёнук.

— Примерно пять лет.

Ответил он.

Это было довольно долго. Хёнук удивлённо приподнял брови.

— А как же Минсок, которого ты любил с детского сада? Ты так его обожаешь, что я думал, без него ты и дня не выдержишь.

— Если бы Минсок не пошёл в полицейскую академию, я бы тоже не уехал. Там ведь все живут в общежитии для новобранцев. Из-за этого, когда он поступил, мы виделись всего раз или два в месяц, хотя до этого были неразлучны каждый день. А потом я понял, что и университет мне не нравится, и вообще всё это…и решил просто уехать. Я тоже хотел попытаться встать на ноги самостоятельно.

— Значит, ты специализируешься на французской кухне, а не итальянской?

Уточнил Хёнук.

— В какой-то степени. Но в Корее итальянская кухня приносит больше прибыли.

Ответил Вонён.

Он выглядел замкнутым и строгим шеф-поваром, но в итоге оказался ещё тем любителем выпить. Однако теперь, глядя на него, Хёнук всё больше видел не просто пьяницу, а человека, который знает своё дело. Пока Хёнук мысленно собирал новый образ Вонёна, тот неожиданно продолжил говорить, чуть тише, словно делился чем-то сокровенным:

— Я не признавался в любви, но сказал, что мне нравятся мужчины. Правда, тогда не уточнил, что тот мужчина — это он.

Хёнук молчал.

— А знаешь, что он мне ответил? Что для него это ничего не меняет. Что он не будет относиться ко мне иначе из-за того, что я гей. Мы всё равно остаёмся друзьями. В этом весь Минсок, да?

Горько усмехнулся Вонён.

Его голос, который теперь звучал так же тихо, как моросящий дождь на пустынной улице, плавно подхватил тему их недавнего разговора.

— Если бы он сказал что-то вроде: «А меня ты воспринимаешь как парня, я тебе по вкусу?», я бы на эмоциях и признался.

С кривой усмешкой произнёс Вонён, едва шевеля губами.

— Но вместо этого он ответил то, что ответил. И в тот момент я понял, что признания ничего не изменят. Конечно, можно сказать, что следовало попробовать, но я знал, чем это закончится. Мы перестали бы быть друзьями, и всё. Ты ведь тоже понимаешь, как это бывает, да? Неразделённая любовь делает нас такими жалкими.

— Да, понимаю.

Коротко ответил Хёнук.

Вонён перекатился на спину и уставился в потолок. Его взгляд был отрешённым, будто он разглядывал не белую поверхность, а смотрел вдаль.

— Как только рядом оказывается Минсок, мои мысли становятся грязными, я становлюсь жалким, хитрым, глупым. Возможно, это и есть моя истинная сущность. Хотя я убеждаю себя, что я не такой.

Хёнук промолчал.

— Как бы то ни было, то, что случилось сегодня, — это недоразумение и моя ошибка. Просто я слишком привык так себя вести в доме Минсока и не придал значения. Больше такого не повторится, так что можешь не переживать.

Вонён бросил взгляд на Хёнука, а затем снова уставился в потолок. Хёнук посмотрел на его спокойный профиль, а потом перевёл взгляд в окно.

Их истории неразделённой любви были похожи, но при этом такие разные.

Когда Хисон встречалась с другими, это его не сильно задевало. Он знал её настолько хорошо, что считал себя избранным. Видеть её в платьях и макияже для очередного свидания было приятно, но он также знал её в старых спортивных костюмах, растянувшихся, которые она носила дома. Он знал, как она ест курицу, сидя на полу перед телевизором. Он знал не только Хисон настоящую, но и Хисон прошлую. Как она когда-то увлекалась айдолами и просила его прикрывать её, пока сама бегала по фан-встречам. Как её поймали за рисованием откровенных рисунков, которые она передавала одноклассникам, и вызвали в учительскую. Ни один её нынешний парень не знал таких подробностей её жизни.

Для него это были их особенные воспоминания, их связь. Они даже шутили, что, если оба останутся одинокими к сорока, то поженятся. Сколько бы она ни встречалась с другими, он почему-то верил, что в конце концов они будут вместе.

Но если Вонён говорил, что его любовь сделала его жалким, то любовь Хёнука, наоборот, привела его к самообману. Он думал, что ничего не нужно делать, что всё произойдёт само собой. А ведь, возможно, ему стоило задуматься больше и стать чуть более настойчивым.

Это была совершенно безосновательная самоуверенность. Всего лишь воспоминания детства, которые ничего не значат. Как он знал стороны Хисон, о которых не подозревали другие мужчины, так и они, вероятно, знали её с тех сторон, которые были ему неизвестны.

С этими мыслями Хёнук направился к кровати. Лёжа, Вонён повернул голову в его сторону, и когда их тела вдруг оказались близко, его глаза широко раскрылись от удивления.

— Чего ты?

Точно так же обстояло дело и с Минсоком. Какими бы близкими они ни были с этим мужчиной, он наверняка не знал каких-то его сторон, верно?

Слова Вонёна о том, что неразделённая любовь делает человека мелочным, оказались очень точными. Когда рука Хёнука медленно скользнула вверх по внутренней стороне бедра, раздвигая его, Вонён резко отодвинулся назад.

— Я устал. Больше не могу.

— Не может быть. В нашу первую близость мы не ограничились парой раз...

Даже по тем использованным презервативам, которые он успел незаметно подобрать с пола, это было очевидно.

— Тогда...я был слишком пьян…ах, о…

— Ты же сказал, что недавно было не так уж плохо, да?

Вонён всё ещё был узким, как и в первый раз. Когда Хёнук глубоко проник в него, чувствуя, как его член обволакивает тепло, он нежно укусил покрасневший от возбуждения край уха Вонёна. Кончики тонких волос слегка щекотали его лицо.

«Может, цвет глаз и волос — это влияние матери? Если так, то, вероятно, Вонён похож на неё».

— Всё что было между нами раньше, это лишь разминка. Теперь я займусь этим всерьёз, пока ты не начнёшь сходить с ума от удовольствия. Думаю, я уже понял, как доставить удовольствие мужчине.

— Нет, не надо, это лишнее...

— Надо. Если я собираюсь заниматься с тобой сексом и в будущем, я должен стать лучшим.

— А…ммм…

Тело Вонёна жадно поглощало член Хёнука, будто обнимая его изнутри. Оно было чувствительным и отзывалось на каждое прикосновение.

Хёнук начал двигаться. Все слова терялись в звуках сталкивающихся тел, скрипе кровати и приглушённых стонах.

Секс, начавшийся ещё до заката, грозил затянуться на неопределённое время.