Онлайн чтение книги Секондо Пьятто Secondo Piatto
1 - 19 Конец 1 тома

После прохладной обстановки в помещении летняя ночь казалась душной, но лёгкий ветерок приносил некоторое облегчение. Свежий воздух слегка привёл Вонёна в чувства, но он тут же снова начал клевать носом, собираясь уснуть.

— Эй, не засыпай.

Раздражённо сказал Хёнук.

— Сначала скажи, куда идти. Домой или в ресторан?

— Домой…домой хочу…

Пробормотал Вонён.

— А где твой дом? Назови адрес, я тебя довезу.

— Домой…хочу домой…

Хёнук тяжело вздохнул, осознав, что ничего путного от него сейчас не добиться. После короткой паузы он задал другой вопрос:

— А тот парень из бара…он случайно не испытывал к тебе чувства?

— Мм…кто?

Сонно отозвался Вонён, едва понимая, о ком речь.

— Ну, тот тип, который всё время ко мне придирался. С золотой оправой очков, здоровяк с лишним весом. Говорил, что меня не знает и не может доверять. Вы не встречались раньше? Или может он влюблён в тебя?

— А…да нет, какое там влюблён. Он ещё со школы только и делал, что изводил меня. Терпеть его не могу.

— Ну, слава богу. Даже если ты напьёшься до беспамятства, не говори, что связался с таким человеком. Мне будет стыдно за тебя.

— Да брось, я же всё-таки шеф-повар…какое там, связываться с такой «гнилой рыбой».

На это Хёнук тихо хмыкнул, но быстро сменил тон на серьёзный:

— Ладно, хватит шуток. Ты серьёзно собираешься так продолжать? Каждый раз напиваться до отключки? Ты так однажды где-нибудь и сдохнешь. Ты же нормальный человек, зачем ты так себя ведёшь?

— Ты прав…надо завязывать с этим…честно, если продолжу, действительно однажды не проснусь.

Ответил Вонён, вдруг засмеявшись.

Но смех внезапно сменился тихими всхлипами, и слёзы начали катиться по щекам. Он старался не издавать звуков, но получилось плохо. Хёнук, судя по всему, растерялся, а затем спросил с ноткой недовольства в голосе:

— Ты чего вдруг плачешь? Напиться и рыдать — это худшая из всех возможных алкогольных привычек. Лицо у тебя красивое, но с таким поведением даже это не спасает.

— Первый раз я выпил…когда был в средней школе. Тайком, чтобы отец с матерью не заметили…

Начал Вонён, слегка заикаясь от слёз.

— Ух ты, рано начал…

Пробормотал Хёнук, но затем внезапно замолчал. Он вспомнил, что родители Вонёна погибли как раз, когда тот только поступил в среднюю школу.

— Отец с матерью?

— Родители Минсока…

Голос дрожал, будто он вновь переживал те события.

— А, понял.

Мягко ответил Хёнук, словно опасаясь задеть больную тему.

— В то время случилось много всего плохого…

Продолжил Вонён, будто разговаривал сам с собой.

 — Я подумал, что если выпить, как взрослые, то станет легче. Но тогда я так напился, что меня вырвало…а Минсок всё убрал, меня успокоил, когда я расплакался…

Хёнук фыркнул, не скрывая своего сарказма.

— И что? Из-за этого у тебя теперь привычка каждый раз напиваться до бессознательного состояния? Ты прошёл какое-то обучение для профессиональных скандалистов?

— Я знаю…знаю, что я «проблема»…но больше не буду пить. Вот прямо совсем. Всё. Закончил.

Его голос затих, и он с трудом выговорил последние слова.

— Этот Минсок! Сам виноват в том, что привил тебе такую плохую привычку и живёт припеваючи.

Бросил Хёнук с усмешкой.

— Точно…всё так. Избаловал меня, приручил, а сам теперь живёт с кем-то другим. Поженился. И всё.

— Да, он неправ. Совсем неправ.

Неожиданно согласился Хёнук.

Вонён, удивлённый поддержкой, неожиданно оживился. Он сильнее обхватил Хёнука за плечи, прижимаясь ближе, и спросил:

— А что с Хисон? У неё есть какие-нибудь плохие привычки, когда она пьёт?

— Хисон? Она стойкая. Никогда не видел, чтобы она напилась раньше меня. Несколько раз было, что я напивался, а она меня чуть ли не тащила. Да, точно…в тот раз тоже…

— В тот раз?

Перебил его Вонён, чувствуя, как любопытство пробирается сквозь алкогольное опьянение.

Хёнук замолчал, обдумывая, говорить дальше или нет.

— Ничего…забудь.

Наконец ответил он.

— Расскажи.

— Нечего рассказывать.

— Расскажи!

Настаивал Вонён, не оставляя попыток узнать правду.

—  Когда ты пьяный, твои выходки становятся вдвое хуже…

Тяжело вздохнул Хёнук и, наконец, сдался, готовясь рассказать.

— Я вспомнил день, когда Минсок впервые встретился с Хисон. Мы все были в компании: я, Минсок, Хисон. Я напился, и Минсок тоже, что было для него нехарактерно, прямо до беспамятства. Хисон отвезла его домой. А с того дня…у них завязались отношения.

После этих слов наступила короткая пауза. Ни Вонён, ни Хёнук не сказали ни слова.

Когда они почти дошли до парковки, где стояла машина, Вонён вдруг тихо рассмеялся, и в его голосе слышалась горечь.

— Вот как…значит, ему нравятся те, кто стойко переносит алкоголь…

— Это точно не про тебя.

Хмыкнул Хёнук, поддразнивая.

Вонён, всё ещё прижимаясь к его спине, кивнул.

— Я когда напивался, мне нравилось, что Минсок обо мне заботился. Но для него это наверняка было в тягость. Ему, видимо, надоело…вот он и женился на той, кто сама может выпить и при этом за ним присмотреть.

Голос снова задрожал.

— Это логично. Кто же будет любить человека, который вечно напивается, плачет и которого нужно всё время утешать? Я же говорил…когда дело касается Минсока, я становлюсь полным идиотом.

— Не думай об этом так много. Ты не был для него такой уж обузой.

Попытался успокоить его Хёнук.

— Ты всего раз пришёл меня забрать. А теперь представь, если бы это длилось годами.

С трудом улыбнулся Вонён.

— Да, бесконечные повторы любого утомят. И, кстати, даже не думай снова вызывать меня по пьяни. Сегодня — это плата за прошлый раз, когда ты кормил меня.

Вонён пробормотал что-то невнятное, словно был не совсем согласен.

— Но ведь я могу так же, как Хисон…могу не пить, могу присматривать за ним, отвозить его, когда он напьётся. Ничего сложного. Но что толку? Этот засранец всё равно не будет встречаться со мной, не будет жить со мной. Так что, если уж у меня есть шанс быть с ним хотя бы вот так, когда я пьяный, почему бы не воспользоваться? Это ведь не так плохо, правда?

Хёнук тихо рассмеялся. Вонён затряс его за плечо, требуя ответа.

— Эй, что смешного? Ну ж-е-е, скажи!

— Никто не говорил, что это плохо.

Его голос звучал так бодро, что Вонён, несмотря на своё состояние, почувствовал себя легче.

— И вообще, не надо постоянно думать, что ты один виноват. Если уж на то пошло, разве Минсок был таким святым? Он сам привык к тому, что ты так себя ведёшь. Если бы ему это действительно мешало, он бы давно тебя остановил. Люди просто делают то, что для них удобно.

— Правда?

— Ага. Главное — не нарушать закон: ни уголовный, ни гражданский. Всё остальное — мелочи.

— Мы хорошие! Мы не плохие!

Вдруг радостно заявил Вонён, засмеявшись.

Он смеялся так искренне, что в какой-то момент снова почувствовал, как глаза заполняются слезами. Но это уже не имело значения. Его смех перешёл в тихие всхлипы, а потом постепенно сошёл на нет.

Когда он вновь открыл глаза, то обнаружил, что лежит на мягком диване. Он медленно приподнялся, оглядываясь по сторонам. Вокруг была темнота, но обстановка казалась незнакомой.

«Это мой дом?»

Мелькнула мысль. Но даже в полутьме он понял, что это место ему не знакомо. Он провёл ладонью по мягкой коже дивана — явно не его мебель.

Ощущая сильную жажду, он сделал глубокий вдох и вдруг услышал звук льющейся воды. Слабый свет пробивался из-за приоткрытой двери на противоположной стене. Вонён с трудом поднялся и, покачиваясь, пошёл к источнику света.

Тихо толкнув дверь, он увидел, как за ней стоит обнажённый мужчина под широкой, круглой душевой насадкой. Тот повернул голову и удивлённо посмотрел на него.

— О? Проснулся?

Произнёс Хёнук спокойно.

Вонён остановился, словно окаменев. Его взгляд скользнул по мокрой фигуре Хёнука: волосы, тёмные от воды, прилипли к лбу, он небрежно провёл по ним рукой, открывая идеально ровную линию лба.

Хёнук как-то упоминал о своих достижениях: чёрный пояс по тхэквондо и пятый дан по хапкидо. Эти мысли сами собой всплыли в голове, пока Вонён молча наблюдал, как обнажённый Хёнук неспешно приближался к нему.

Тот подошёл ближе, мокрой рукой коснулся воротника и спокойно сказал:

— Отлично, теперь твоя очередь. Раздевайся, иди помойся и ложись спать.

— Где мы…это…где вообще?

Пробормотал Вонён, всё ещё не совсем осознавая происходящее.

— Где? У меня дома, где же ещё.

Ответил Хёнук, расстёгивая пуговицы на рубашке Вонёна и одним движением швыряя её за дверь ванной.

Вонён, не сопротивлялся, давая чужим рукам скользить по коже, пока тот не избавил его от остальной одежды, включая брюки и бельё. Всё это время Хёнук продолжал ворчать:

— Я же просил сказать адрес, а ты просто отключился. Упрямился, что хочешь домой, но не сказал, где этот дом находится.

Хёнук взял его за руку и подвёл под душ. Вода обрушилась на голову Вонёна, и ему показалось, что он немного пришёл в себя, хотя сил двигаться активно так и не появилось. Он просто стоял под струями воды, пока Хёнук, словно ожидая такого, не начал мыть его, втирая мыльную пену в волосы и тело.

В какой-то момент ноги Вонёна подогнулись, и он опустился коленями на кафельный пол.

— Открывай рот.

Сказал Хёнук.

Вонён подчинился, и в его рот тут же вошла зубная щётка. Он потянулся, чтобы взять её, но остановился, когда понял, что Хёнук сам начал чистить ему зубы.

Вонён задумался:

«Как же это удобно. Вот бы кто-нибудь изобрёл устройство, которое само моет тело и чистит зубы, когда ты слишком устал».

Сейчас это и происходило, поэтому он просто сидел, раскрыв губы, позволяя щётке двигаться.

Большая ладонь Хёнука зачерпнула воду, чтобы он прополоскал рот. После этого Вонён продолжал сидеть на полу, пока крепкие руки не подняли его и не перенесли из ванной. На этот раз он не пытался вырваться, а просто позволил голове упасть на твёрдую, надёжную грудь Хёнука.

Тот слегка подсушил его волосы и тело большим полотенцем и, вместо дивана, на этот раз уложил его прямо на кровать.

Прохладное одеяло, пахнущее кондиционером, коснулось горячей от алкоголя кожи Вонёна, и он невольно задрожал.

— Замёрз? Принести тебе одежду?

Уточнил Хёнук, вытирая голову полотенцем.

— Нет…

Пробормотал Вонён. Его тело всё ещё пылало от выпитого алкоголя, так что лёгкий холод от одеяла даже казался приятным.

Он лежал на боку, медленно моргая, а Хёнук, в одних трусах, сел на кровать рядом и предупредил:

— Смотри, не вздумай блевануть. Выгоню.

Вонён, уже почти засыпая, тихо пробормотал:

— А по пути…меня не рвало?

— Нет. И сейчас тоже не смей.

Строго отозвался Хёнук.

— Сегодня…прости. За то, что потревожил тебя так поздно.

— Да брось. У меня завтра выходной. Я и так тебе обязан за еду, так что считай, сегодня отплатил долг.

Ответил он, уже расслабленно устроившись, полулёжа на кровати и уткнувшись в экран телефона.

Вонён, слегка приоткрыв глаза, некоторое время смотрел на Хёнука, но затем окончательно уснул.

Хёнук мельком глянул на спящего соседа, а потом вернулся к работе — проверял почту и новую информацию по делу о группе Гиль. Просматривая данные, он вдруг обратил внимание на лицо Вонёна. Его взгляд остановился на синяке, который теперь был едва заметен, если не всматриваться.

Брови нахмурились.

«Лицо и так маленькое, куда там бить? Эти мерзавцы из банд неисправимы».

Подумал с раздражением.

Он тяжело вздохнул, убрал телефон в сторону и улёгся на кровать.

«После свадьбы Хисон я тоже переживал потерю. Но теперь, глядя на этого парня, который явно справляется хуже меня, кажется, что мои проблемы стали менее значимыми».

Он вспомнил, как слышал, что люди находят утешение, заботясь о других — будь то волонтёрство, уход за животными или поддержка кого-то, кто в трудной ситуации.

До свадьбы Хисон нередко приходила к нему, чтобы пожаловаться, поругаться или просто поделиться переживаниями. Ему даже нравилось слушать её недовольство, потому что она полностью открывала ему свои чувства.

В этом и заключалась суть его работы: терпеливо выслушивать, иногда одёргивать, иногда соглашаться. Полицейская деятельность часто сводится не только к борьбе с преступностью, но и к тому, чтобы выдерживать эмоциональные бури самых разных людей.

В полицейский участок приходят такие «проблемные клиенты», по сравнению с которыми жалобы Вонёна — просто милые шалости.

И всё же Вонён отличался. С ним не получается ограничиться нейтральным согласием или простым слушанием. Он чувствовал, что не может оставаться безучастным, когда тот, кто выглядит успешным, умным и привлекательным, внезапно теряет контроль над собой.

«После свадьбы Хисон я больше ни разу не слышал от неё жалоб. Она, наверное, теперь всё рассказывает Минсоку».

С некоторой горечью подумал он.

Хёнук хотел провести вечер с пивом и за просмотром фильма, но вместо этого оказался втянут в эту ночную поездку. Он выключил свет у изголовья кровати, улёгся на подушку и закрыл глаза.