Онлайн чтение книги Секондо Пьятто Secondo Piatto
4 - 64

Хёнук с шумом открыл дверь класса.

Урок только что закончился, и в перерыве ученики, ещё недавно сидевшие вяло и безучастно, внезапно оживились, собираясь в группы и громко болтая.

Некоторые лежали, уткнувшись в парты, пытаясь урвать немного сна. Как-то они умудрялись спать даже в таком шуме.

Несмотря на то что он был из другого класса, никто не возражал против его частых визитов. Некоторые даже приветствовали его.

Хёнук остановился перед пустой партой, бросил на неё бумажный пакет и спросил ученика, сидящего впереди:

— Где Со Вонён?

— Минсок его позвал, он вышел.

— Как всегда, не слушает, что ему говорят. Я же сказал, чтобы ждал меня.

Хёнук раздражённо пнул пустой стул, затем вновь схватил пакет и направился в коридор. В середине коридора находилась зона отдыха с лавками и кулером с водой.

Подойдя ближе, он увидел двух парней, сидевших рядом и о чём-то разговаривавших. Хёнук медленно приблизился.

Они подняли головы.

— Эй, Со Вонён.

Названный по имени ученик надулся.

— Чего опять до меня докопался?

— Я же сказал тебе ждать меня. Почему ушёл без разрешения?

— Ты кто такой, чтоб я тебя слушался, а?

Как только их взгляды встретились, началась перепалка. Минсок, который наблюдал за этим с явным замешательством, решил вмешаться.

— У вас была договорённость? Я просто позвал Вонёна, чтобы сказать кое-что про домашку.

— Какая ещё договорённость? Этот болван сам себе что-то напридумывал.

Игнорируя недовольный ответ Вонёна, Хёнук протянул ему бумажный пакет.

— Мама велела тебе передать.

— Не ври. Просто сам не хочешь пить и решил на меня скинуть.

— Я серьёзно, болван. Это для тебя сделали. Так что не спорь и пей — полезно.

— Оно же горькое…

Ворча, Вонён всё же взял пакет. Увидев внутри множество тёмно-коричневых бутыльков с жидкостью, он вздохнул и нехотя поблагодарил:

— Скажи спасибо…и что я это выпью. Но не говори, что я жаловался на вкус.

— И вообще, хватит тут сидеть, выйди, побегай немного. Посмотри на свои руки, что за дрыщ? Мне кажется, ты ещё больше похудел за неделю. Давай сегодня после обеда мяч погоняем. Минсок, ты с нами?

— Я только за.

— Минсок, тебе не кажется странным, что он так за меня переживает? Ты что, мой тренер?

Продолжая подшучивать друг над другом, они не заметили, как перерыв подошёл к концу. Учителя проходили мимо, загоняя учеников в классы.

Когда Хёнук уже собирался вернуться, его окликнул одноклассник, с которым он толком никогда не общался.

— Тэ Хёнук, ты с ним близко дружишь? Вы вместе в среднюю школу ходили?

— Нет, просто в старшей познакомились. А что?

— О нём много чего говорят. Ты не слышал?

— Что именно?

Парень прищурился и вдруг заговорил неожиданно низким голосом:

— У него перелом левой руки, но повреждения несерьёзные. Опасных травм нет, угрозы для жизни тоже. Не беспокойтесь, когда отойдёт наркоз, он очнётся.

Что за бред? Хёнук моргнул, сбитый с толку.

И вдруг всё перед глазами изменилось. Исчезли шумный класс, суетливый коридор, школьная форма учеников. Вместо этого перед ним был белоснежный потолок.

Он попытался пошевелиться, но тело казалось застывшим, словно ржавая механическая кукла. Даже малейшее движение давалось с трудом, но, собрав остатки сил, он всё же сумел повернуть голову и взглянуть в сторону.

Чо, весь в бинтах и с пластырем на щеке, говорил по телефону. Почувствовав взгляд, он резко обернулся и бросился к нему.

— Капитан! Вы пришли в себя? Как вы? Узнаёте меня?

— Чёрт…ты как сам? Как остальные?

Голос был как у простуженного, охрипшего человека. 

Чо коснулся глаз, драматично смахивая слезинки.

— Вы были без сознания три года! Вы понимаете это?!

— Да чтоб тебя, дурила…я бы поверил, если бы не твои синяки и пластыри.

— А, точно…

Хёнук усмехнулся, облизывая пересохшие губы. Если он шутит, значит его состояние не такое уж плохое.

Бегло осмотрев себя, он заметил, что правое плечо туго обмотано бинтами, а левая рука и вовсе в гипсе. Похоже, на какое-то время он лишён возможности пользоваться руками.

Его раздражало не столько само повреждение, сколько то, что пострадали обе конечности сразу, но, с другой стороны, могло быть и хуже. Пули настигли его, но, к счастью, обошли жизненно важные органы. Можно было сказать, что он отделался малой кровью — судьба, не иначе, решила забрать всю его неудачу разом.

— Сейчас позову врача, подождите немного.

— Погоди. А где шеф Со?

— Уехал в участок, чтобы дать показания. Но не волнуйтесь, прошлого раза не повторится. Как только закончит, сразу приедет сюда.

Хёнук тихо застонал, чувствуя нарастающую боль, и снова спросил:

— Что с делом?

— Вам бы сначала отдохнуть…или хотя бы дождаться врача.

— Просто вкратце расскажи. И приподними мне изголовье.

Детектив Чо помог ему приподняться и отрегулировать кровать, позволяя устроиться поудобнее, после чего кратко изложил ситуацию.

Оказалось, что Гиль Сонтэк и Пак Моран были задержаны на месте преступления. Пока Хёнук находился в операционной и спал после наркоза, банда не продержалась и семи часов — они сдались и во всём признались.

Директора Гиля тоже прооперировали, но угрозы для жизни нет. Пока его допросить не получится, но Пак Моран уже выдал кучу информации. Кажется, он чувствует себя преданным и просто кипит от злости.

В разгар перестрелки Гиль неожиданно заговорил о прошлом, и, как оказалось, за этим скрывалась длинная и запутанная история.

Когда-то, работая в логистической компании в Пусане, он несколько раз имел дело с отцом Со Вонёна, который занимался международной торговлей. Говорили, что тот был порядочным и дальновидным человеком, постепенно и разумно расширявшим свой бизнес.

Около двадцати лет назад он заключил сделку с покупателем из Гонконга на поставку профессионального кухонного оборудования. Однако в финальный момент всё пошло не по плану.

На решающей встрече, помимо партнёра по бизнесу, неожиданно присутствовал человек, связанный с контрабандой наркотиков. Как выяснилось позже, это было подстроено с самого начала.

Контрабандист, состоявший в гонконгской мафии, вместе с покупателем выдвинул жёсткое требование: отец Вонёна должен был спрятать крупную партию синтетического наркотика в импортируемом оборудовании и таким образом ввезти его в Корею. Согласно их плану, Корея должна была стать ключевым узлом для распространения наркотиков в соседние страны — Китай, Японию и другие.

В то время правительство поддерживало малый бизнес, освобождая заранее задекларированные товары от проверки, чем мафия и собиралась воспользоваться.

Оказавшись в безвыходной ситуации, отец Вонёна, будучи обычным предпринимателем, не имел ни сил, ни возможностей противостоять преступной группировке. Однако он также не мог позволить, чтобы такое количество наркотиков свободно проникло в страну. После нескольких бессонных ночей он решился на отчаянный шаг: заменил контрабандный груз на идентичное по виду оборудование без наркотиков, а настоящую партию спрятал в другом контейнере.

— Он что, действительно думал, что мафия не заметит такой подмены?

Нахмурился Хёнук.

— Ему просто фантастически повезло.

Ответил детектив Чо.

— Корабль, на который мафия загрузила якобы «их» машины, потерпел крушение. Судно разломилось, и весь груз ушёл на дно. Так что мафия решила, что их наркотики затонули вместе с ним.

— Подожди…ты хочешь сказать, что та партия всё это время хранилась в целости?

— Именно. По предварительным подсчётам, стоимость наркотиков на момент изъятия составляет почти 400 миллиардов вон.

* ≈24 миллиарда рублей.

— Сколько?!

Хёнук даже на мгновение забыл о боли и широко раскрыл глаза.

— Это рекордная сумма. Из-за надёжной упаковки и условий хранения товар до сих пор полностью пригоден к продаже.

Он присвистнул. Нетрудно было понять, почему те готовы были пойти на всё, лишь бы завладеть этим грузом.

Мафия всё это время считала, что их наркотики давно растворились в морской воде, и была занята попытками восполнить убытки. Им было не до мести, и они даже не пытались искать отца Вонёна. Единственное, что они сделали, — оставили ему предупреждение: если он заикнётся об этом кому-то или обратится в полицию, то может прощаться с жизнью.

Таким образом, 100 килограммов чистейшего наркотика стали личной ношей отца Вонёна.

Долго ломая голову над тем, что с этим делать, он в итоге решил просто закопать контейнер в земле под своим домом, который как раз в тот момент перестраивал для жизни с семьёй.

Так над «кладом» оказались толстый слой грунта, цемент, плитка и паркет. Очевидно, отец Вонёна планировал прожить в этом доме очень долго.

— Он так надёжно всё спрятал…даже у полиции не было шанса это обнаружить.

Заметил Хёнук.

— Именно. Вот почему директор Гиль так долго вертелся вокруг этого места. До самого конца он не был уверен, что там что-то есть. Но риск стоил того. Даже если бы он ничего не нашёл, недвижимость в том районе всё равно представляла ценность.

Вонён унаследовал дом и не собирался переезжать, так что тайна, связанная с этим местом, могла бы исчезнуть навсегда, если бы не одно обстоятельство — директор Гиль, который во время работы в Пусане успел завязать пусть и короткое, но знакомство с отцом Вонёна.

Когда Чо дошёл до этого момента в рассказе, дверь палаты вдруг резко распахнулась. Он и Хёнук одновременно обернулись в её сторону.

В дверях застыл человек, явно прибежавший сломя голову. Его частое, рваное дыхание заполняло тишину палаты, а с каждым выдохом казалось, что сердце вот-вот вырвется наружу.

— Тэ Хёнук!

Хёнук бросил взгляд на того, кто сидел рядом.

— Выйди ненадолго.

— Да. Проверю, как продвигается дело.

— Не перенапрягайся. Тебе тоже нужно отдохнуть.

Чо поднялся с места, поклонился Вонёну, согнувшись почти под углом в девяносто градусов, и вышел. Вонён, ошеломлённый таким жестом, неловко склонил голову в ответ.

Для всей команды по борьбе с преступностью, включая Хёнука и Чо, теперь Со Вонён был не просто шеф-поваром их любимого ресторана, а спасителем, героем, стоящим на страже справедливости.

Оставшись в палате вдвоём, Вонён так и не сдвинулся с места, застыв у двери. Хёнуку хотелось потянуться к нему, жестом позвать ближе, но его руки были слишком сильно повреждены, чтобы он мог ими пошевелить.

— Дурачок…

Даже голос был слабым.

Вонён сделал шаг в его сторону, в глазах поблёскивали слёзы. Глядя на него, Хёнук заметил, что белки глаз слегка покраснели. Вонён фыркнул:

— Очнулся и первым делом меня дурачком называешь?

— Теперь это твоё прозвище.

— Ты неисправим!

И только после этого они одновременно усмехнулись.

Они просто смотрели друг на друга, словно молчание между ними было чем-то естественным.

Вонён без слов оглядел перетянутое бинтами плечо и руку в гипсе. Хёнук, в свою очередь, внимательно изучил его лицо — уставшее, с болезненной бледностью, подчёркнутой глубокими тенями под глазами.

Хёнук с трудом шевельнул пальцами, лежащими на простыне.

— Можно…взять тебя за руку?

Вонён так боялся причинить ему ещё больше боли, что придвинул стул ближе и с предельной осторожностью взял его за руку.

Хёнук опустил взгляд на их переплетённые пальцы. Ощущение, что Вонён сжал его ладонь, казалось странным — словно между ними была невидимая плёнка, мешающая по-настоящему почувствовать прикосновение.

Из-за анестезии тело ощущалось чужим, будто конечности превратились в деревянные обрубки, едва держащиеся на своём месте. Он неглубоко вдохнул и спросил:

— Ты…снова давал показания?

— А что ещё оставалось?

— Почему ты оказался там? Как так вышло?

— Я уже рассказал обо всё полиции.

— Но я же не слышал.

На его крупной ладони было множество небольших порезов, некоторые покрылись засохшей коркой крови. Вонён осторожно провёл по ним пальцем, прежде чем тихо сказать:

— Ты забыл свой обед.

— Ах.

Когда у него была дневная смена, Вонён всегда собирал для него еду.

Но в тот день, погружённый в мысли о предстоящем задании, Хёнук совершенно забыл взять контейнер.

— Я хотел занести его в участок, но мне сказали, что тебя сегодня там не будет.

— …

— Тогда я решил, что ничего не поделаешь, и уже собирался идти домой…но в последний момент всё же повернул к ресторану — просто хотел хоть краем глаза его увидеть перед сносом.

— Ты…действительно пришёл туда?

— Да. Там я увидел вашу команду…сразу всех узнал.

Хёнук тяжело вздохнул. Тот факт, что обычный гражданский сумел разоблачить операцию под прикрытием, вызывал досаду.

Хотя, с другой стороны, это был Вонён. Неудивительно, что он что-то заподозрил.

— А потом из здания начали выходить люди, детективы вдруг зашевелились…это выглядело подозрительно. Что-то шло не так. Я отнёсся к происходящему с полной серьёзностью. Просто не мог уйти, волновался за тебя, поэтому поймал такси и поехал за вами.

— Ты ещё и слежку устроил?!

— Тот таксист явно не в первый раз такое делал. Почти профессионал.

«Маршрут пролегал через узкие улочки, и если бы он попытался следовать за ними в открытую, его бы тут же засекли. Этот таксист…да кто он вообще, чёрт побери? Прямо как герой криминального боевика. В этой стране слишком много подозрительных личностей».

Как полицейский Хёнук был в шоке.

— Ты до самого здания добрался?

— Почти, он высадил меня чуть дальше. Я просто ждал, думал, рано или поздно вы выйдите. Но вдруг услышал выстрелы. Причём не один, а несколько…

Вонён поёжился, словно одно лишь воспоминание об этом моменте пробрало его до дрожи.

— Как в фильме. Никогда не думал, что в реальной жизни услышу звук выстрелов.

— Представляю, как ты испугался.

Вонён кивнул и крепче сжал его руку.

— Ужасно…

— …

— Я ничего не понимал. Кто стрелял? Кто был ранен? Ты ли это был или кто-то другой? Я боялся, что не ты стреляешь, а в тебя…поэтому сразу позвонил в полицию.

«Вот почему туда приехали местные полицейские, с ближайшего участка».

Отметил про себя Хёнук.

Когда Вонён набрал номер полиции, он не мог толком ничего объяснить. Просто повторял, что произошла драка и слышны выстрелы. Он даже точного адреса не знал, только передал приблизительное местоположение с телефона.

После этого сидеть и ждать он не мог. Стиснув зубы, он решился подойти ближе.

Однако охваченное паникой тело словно потеряло подвижность, его будто парализовало страхом. Он на ватных ногах дошёл до входа.

Но тяжёлые металлические двери оказались заперты. Точнее, их специально заблокировали: между длинными ручками на створках засунули несколько прочных железных труб, преграждая выход.

Даже тому, кто ничего не знал о происходящем внутри, этот жест демонстрировал явное намерение довести дело до конца.

Вонён прижался ухом к двери. Слышимость была плохой, но казалось, что кто-то стоял рядом, потому что один голос звучал особенно отчётливо.

«Давай, Тэ, выстрели ему в голову!»

Голос был знакомым.

Но в отличие от прежнего, наигранно-вежливого тона, теперь он был грубым и безумным, а потому разобрать его с первого раза было сложно, потребовалось некоторое время.

«Директор Гиль! Ах!»

Вонён понял, что Хёнук сейчас в крайне опасном положении. И с этого момента страх испарился.

Он вцепился в металлические трубы и начал выдёргивать их одну за другой, швыряя в сторону. Беспокойство, паника, тревога — всё исчезло, осталась только одна мысль:

«Нужно открыть дверь как можно быстрее».

Когда в руках осталась последняя труба, он оставил себе её как оружие и с силой толкнул дверь.

Первое, что он увидел, — это чья-то спина.

Это был затылок человека, ответственного за всё это.

Вопросов не возникло. Ни секунды колебаний.

Он размахнулся и изо всех сил ударил его по голове.

— Ты же мог убить его…

— И что?

Вонён цыкнул, явно не в духе.

— Как будто этот ублюдок того не заслужил.

— Я не о нём беспокоюсь…а о том, что тебе потом кошмары снились бы.

— Он остался жив, так что всё в порядке.

Хёнук не отрывал взгляда от его глаз, глубоких, карих, наполненных тысячей эмоций.

Когда-то он думал, что у Вонёна глаза, как у дворового кота — настороженные, недовольные. Позже ему казалось, что они напоминают треснувшую стеклянную бусину, готовую рассыпаться в любой момент.

Но теперь…теперь эти глаза были похожи на грубый, необработанный камень — тот, что выдержал все удары и остался целым.

Вонён говорил тихо, почти шёпотом, будто признание обжигало язык:

— Когда мне сказали, что в тебя попали два раза…что ты мог умереть…что ты можешь больше не открыть глаза…я чуть не сошёл с ума.

В глазах снова заблестели слёзы. На этот раз они скользнули вниз, падая на белоснежную простыню и оставляя тёмные, похожие на синяки, пятна.

— Я даже не успел сказать тебе, как сильно…

— Вонён…

Хёнук замер, он так долго ждал этих слов.

Вонён всхлипнул и договорил:

— Я тебя люблю.

Эти слова были произнесены без раздумий, без сомнений. Так же твёрдо, как тогда, когда он сжимал железную трубу.

— Так что, пожалуйста…больше не смей так рисковать.

***

Хотя палата была одноместной, в любой момент мог кто-то войти.

Вонён глянул на дверь, на секунду замешкался, а затем, наклонившись, прижался губами ко лбу Хёнука. Затем он медленно опустился ещё ниже и коснулся его губ своими.

Поцелуй оказался удивительно нежным и долгим. Они неторопливо смыкали и размыкали губы, поочерёдно прикусывая друг друга, прежде чем осторожно скользнуть языками внутрь.

Только в этот момент Хёнук осознал, что он не умер, что у него всё ещё есть шанс оставаться рядом с Вонёном. Что он может продолжать любить того, кто однажды зажёг в его сердце огонь.

Если бы он мог двигаться, то уже давно перевернул бы Вонёна на кровать, без колебаний доказывая своим телом, что жив.

Его дыхание стало тяжёлым. Вонён оборвал поцелуй и чуть отстранился.

Хёнук растерянно посмотрел на него. Может, это последствия пережитого, но сейчас Вонён казался ему красивее, чем когда-либо прежде.

— Кажется, встал.

— Вот же извращенец!