Онлайн чтение книги Секондо Пьятто Secondo Piatto
2 - 32

В признании не было ни романтичной возвышенности, ни трепета, ни даже тепла. Оно прозвучало просто, почти обыденно, но в своей честности было пугающе прямым.

Вонён застыл. Его лицо выражало скорее растерянность, чем что-то ещё. Он смотрел на Хёнука так, будто не мог решить, услышал ли он то, что услышал, или это игра воображения.

— Ты это…серьёзно сейчас?

Наконец прошептал он.

— Да. Серьёзно.

Ответил Хёнук, продолжая смотреть на него.

Тишина между ними стала почти осязаемой, как будто весь мир вокруг остановился, ожидая ответа.

Первое признание, вместо того чтобы стать мостом между ними, скорее возвело ещё одну стену.

Вонён смотрел на Хёнука с нахмуренными бровями, будто этот момент его совсем не тронул. Взгляд был настолько равнодушным, что любое дуновение ветра вызвало бы больше эмоций. «Что? Это всё?» — словно спрашивали его глаза, наполненные скукой.

— Ты мне нравишься, Со Вонён.

Повторил Хёнук с отчётливой серьёзностью, чувствуя, как пересыхает горло.

Он уже признавался в своих чувствах другим людям, но делать это в атмосфере, где каждая деталь кричала о неприязни, было для него в новинку. Да и смог ли он вообще донести свои чувства? Вонён никак не реагировал на его слова.

Его хмурое лицо осталось неизменно спокойным. Даже удивления не было заметно. Нахмуренные брови постепенно расслабились, а он сам отвернулся в сторону, устремив взгляд в пустоту.

Почти незаметная, презрительная усмешка сорвалась с его губ. Вот и весь ответ.

— Тэ Хёнук…ты оказался ещё более наивным, чем я думал.

Сказал Вонён, его голос пропитался сарказмом.

— …

— Подумал, что тот, с кем ты развлекался, вдруг начал с другим спать, и у тебя от этого свернуло всё внутри? Вот и бросил свидание, чтобы примчаться сюда?

Вонён посмотрел ему в глаза, а затем, устало провёл рукой по лицу, стирая с него воду. Капли дождя смешались с жестом, оставляя следы на его коже.

— Это не любовь, это просто упрямство. Видишь, как кто-то пытается забрать то, что ты раньше держал, и тебе становится жалко. Вот и всё.

Хёнук крепче сжал плечи Вонёна.

— Жалко? Забрать то, что раньше держал?

— О, прости. Неправильно выразился. Мы ведь даже не были в таких отношениях, где можно говорить о подобном, правда?

Насмешливо отозвался Вонён.

— Ты злишься из-за Су Джон? Хорошо, это была моя ошибка. В тот день…когда ты так держался за Минсока, мне стало неприятно, и я поступил на эмоциях. Не должен был так делать.

Лицо Вонёна, всё это время полное язвительных эмоций, вдруг стало холодным, и его глаза потемнели.

— Думаешь, мне есть дело до того, что ты встречался с Су Джон? Разве я что-то сказал? Сказал, что это мне не нравится? Я тебя упрекнул хоть раз? Ты сам говорил, что наши отношения — это временная замена. Разве не так?

— …

— Но знаешь…я тоже человек, Хёнук. Может, для тебя я был просто каким-то ничтожным геем, с которым можно развлечься, когда скучно, а потом выбросить.

Эти слова были как удар по лицу.

— Что?

Хёнук громко выдохнул, его голос задрожал от удивления.

— Заставил меня рассказывать всё подряд, выуживая истории, и что в итоге? Я ведь думал…думал, что, может быть, мы стали друзьями. Ну, знаешь, как ты и Минсок. Я же говорил тебе, что Су Джон — хорошая девушка. Что вы отлично подходите друг другу. Хотел поздравить вас, если всё получится. Но, чёрт возьми…

Его голос дрогнул, а в глазах заблестели слёзы.

— А ты вот так просто решил выкинуть всё к чёрту?

— …

— Думаешь, я не понимаю, что происходит у тебя в голове? Думаешь, я дурак?

— Вонён…

— Может, это действительно ненормально, что я ничего не сказал, когда ты предложил остановить всё. Но у нас не те отношения. Какого чёрта ты пришёл сейчас? Пришёл, чтобы что? Признаться в чём-то? Это уже за гранью!

Он резко стёр слёзы со щёк рукой, но новые тут же покатились вниз.

— Чёрт…

Прошептал он, скорее ругая себя, чем кого-то ещё.

Хёнук не мог найти слов. Его губы были крепко закрыты, будто на замок. Он понимал, что нельзя было просто назвать это «ошибкой» или «недоразумением». Ведь то, что Вонён говорил, было правдой.

Когда он согласился на это свидание, он внутренне закрыл дверь их связи, решив, что так будет проще. Он воспринимал то, что было между ними, как нечто временное, что можно оставить в прошлом ради чего-то нового.

— Я…я не хотел этого.

Наконец прошептал он.

Вонён рассмеялся сквозь слёзы — горько, холодно, с болью.

— Не хотел? Тогда зачем? Зачем ты пришёл? Зачем опять вскрываешь это? Чтобы убедиться, что я всё ещё жду, как дурак? Чтобы убедиться, что ты всё ещё можешь мной пользоваться, когда захочешь?

— Нет…не поэтому…

— Тогда зачем? Объясни мне.

— Я никогда не считал тебя дураком. С самого первого дня, как мы познакомились, и до сегодняшнего момента — никогда. Клянусь, это не так.

Тихо, но настойчиво произнёс Хёнук.

— Хватит, уже неважно.

Отрезал Вонён, отворачиваясь, его голос звучал устало, словно у него не осталось сил спорить.

— Я просто ничтожество.

Голос Хёнука едва не сорвался, и он сделал шаг ближе.

Слова повисли в напряжённой тишине. Вонён медленно повернулся, в его глазах читалась смесь недоверия и раздражения.

— Что ты несёшь?

Его голос был холодным, но дрожал, выдавая внутреннее волнение.

— Я ревновал.

Наконец признался Хёнук, его руки бессильно опустились вдоль тела.

— Ревновал к тому, что ты всегда был таким уверенным, таким независимым. А я? Я пытался притворяться, что мне всё равно, что между нами ничего нет. Но это не так.

Он замолчал, делая глубокий вдох, чтобы успокоить дрожь в голосе.

— Я делал всё, чтобы заставить тебя думать, будто мне наплевать. И всё это время надеялся, что ты поймёшь, что мне не всё равно. Что ты…остановишь меня.

Глаза Вонёна наполнились горечью, и он качнул головой.

— Ты хотел, чтобы я остановил тебя? Ты серьёзно сейчас?

Его голос стал тише, но в нём звучал ледяной сарказм.

— А ты хоть раз подумал, что мне от этого было больно? Что я смотрел на тебя, когда ты уходил на это свидание, и думал, что это я виноват?

Хёнук хотел что-то ответить, но слова застряли в горле.

— Как я должен был себя чувствовать, когда ты просто ушёл? Как будто я был временной игрушкой, пока ты не найдёшь что-то получше.

— Нет, это не так…

— А что тогда?

Перебил Вонён, его голос звенел от подавленных эмоций.

— Что тогда это было?

Молчание заполнило пространство между ними тяжестью, как свинец, и каждая секунда этого затишья казалась вечностью.

Хёнук сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Его голос стал ровнее, но всё ещё сохранял напряжённые нотки.

— Ты прав. Я повёл себя по-детски и мелочно, потому что мне казалось, что ты всё ещё смотришь только на Минсока. А для меня ты давно уже был не просто секс-партнёр или друг. Я поступил несправедливо и по отношению к тебе, и по отношению к Су Джон.

— …

— Я понимаю, что тебе трудно сразу всё это принять. Но чем больше я думаю, тем отчётливее понимаю, что ждать подходящего момента уже нет смысла. Всё и так вышло из-под контроля. Я знаю, что ты думаешь, что я спешу, но хотел сказать это прямо сейчас. Долго ходить вокруг да около бесполезно, ведь от этого ничего не изменится.

Он замолчал, прежде чем продолжить.

— Стоило мне увидеть тебя с этим парнем, как я не смог сосредоточиться ни на чём другом. Я даже не мог слушать, что говорит Су Джон, потому что мысли были только о том, что ты можешь уйти с ним и больше не вернуться.

Он сделал шаг ближе, глядя прямо на Вонёна.

— Я всё испортил. Повёл себя ужасно. Но сейчас я готов рассказать всё, что угодно. Если тебя что-то беспокоит, злит или мучает — просто спроси. Я объясню.

Вонён посмотрел на него, его глаза всё ещё казались усталыми, но в них было что-то мягкое, намёк на что-то ещё. Возможно, это была не решимость, но любопытство.

— О чём нам теперь говорить?

Тихо спросил он.

— Мы умеем говорить начистоту, о чём хочешь, я объясню всё…

Сказал Хёнук, его голос был почти успокаивающим.

Вонён поднял взгляд, и его глаза, всё ещё влажные, чуть смягчились. Он выглядел так, будто хотел что-то спросить, но вместо этого закрыл глаза, словно сам разговор был слишком утомительным.

— Я…сейчас слишком пьян.

— …

— И слишком эмоционален. Сейчас для этого не лучшее время. Давай…поговорим, когда я буду в нормальном состоянии.

Слова были спокойными, но в них ощущалась усталость смешанная с тяжестью накопленных эмоций.

Вонён, пошатываясь, отошёл в сторону, освобождая путь к двери.

— Если тебе хоть немного важно, как я себя чувствую, просто уйди сейчас.

Но Хёнук остался стоять на месте, как будто его ноги приросли к полу. Вонён, глядя прямо перед собой в пустоту, произнёс, будто заклинание:

— Нет…хотя, нет…

— О чём ты?

— Ты решил сказать всё сейчас, чтобы не откладывать. И это правильно. Но я тоже могу ответить прямо сейчас. У нас всё равно нет смысла растягивать этот разговор.

Сказал Вонён, его голос звучал почти механически.

— …

— Я понимаю, что мне нужно разобраться с собой. Но я пока не могу. Ты прав. Я всё ещё привязан к Минсоку. Человек, которого я люблю, — это он. И никакого желания «переключаться» на тебя у меня нет. Я злился, потому что ты вёл себя, как полный эгоист. Никакого другого смысла в этом не было.

Его голос был сухим и лишённым эмоций, как тлеющий дым, который не может вспыхнуть.

— Тебе стоит продолжить. После Хисон тебе предложили Су Джон. Это логично. А я…я просто не могу принять то, что ты пришёл обратно, когда тебе стало скучно, словно это нормально. Это всё.

Он замолчал на мгновение, прежде чем добавить:

— И не обманывай себя. Ты не любишь меня. Парень, который десять лет любил одну женщину и встречался только с женщинами, не может внезапно изменить свои чувства после нескольких ночей проведённых вместе.

Хёнук внимательно выслушал его, не перебивая. Всё, что он слышал, — это слова отказа, спокойные и болезненные.

Вонён подошёл к панели двери и нажал на кнопку разблокировки. Звук открывшегося замка был коротким, но эхом разлетелся по комнате. За дверью тёмному коридору не было ни конца, ни края.

Вонён повернулся к Хёнуку, его взгляд был холодным и отстранённым, как будто он говорил: «Если не уйдёшь ты, уйду я».

Хёнук почувствовал странное спокойствие среди своей растерянности. Его губы искривились в горькой усмешке.

— За всю мою жизнь, с самого детства, никогда не было такой ситуации…столь унизительной.

Сказал он разочарованный сам собой.

— Убежал со свидания, чтобы примчаться сюда, признаться, и вот…

Он надел обувь и медленно двинулся к выходу. Прежде чем выйти, он бросил взгляд на Вонёна, который всё ещё стоял у стены.

— Я и не ожидал, что ты примешь мои чувства сегодня.

— …

— Увидимся позже.

Сказал он, прежде чем выйти в тёмный коридор, оставив за собой звук закрывающейся двери.

Хёнук сохранял внешне спокойный вид и его слова при этом прозвучали обыденно. Но его голос, хотя и ровный, был хрипловат, словно где-то внутри что-то царапало поверхность.

Вонён ничего не ответил.

Когда Хёнук, выпрямившись, вышел за порог, Вонён бросил на его уходящую фигуру косой взгляд. Эти широкие плечи, казалось, всегда придававшие ему уверенности, не выглядели согнутыми даже в тот момент, который для многих стал бы унизительным.

Дверь захлопнулась, замок щёлкнул, и механический звук запирания эхом разнёсся по пустому помещению, казавшемуся сейчас особенно тихим.

Оставшись один, Вонён почувствовал, как напряжение, державшее его в узде, наконец-то отпустило. Всё тело обмякло. У него не осталось сил даже вернуться в гостиную. Он просто сполз на пол, оперевшись спиной на шкаф для обуви, и сел прямо в прихожей, уронив голову на колени.

Казалось, что вся квартира погрузилась в воду. Воздух был тяжёлым, как после потопа, каждый вдох давался с трудом, а уши заложило, будто он находился на глубине.

По ощущениям, его тело стало сродни промокшему куску ваты - тяжёлым и неподъёмным. Голова раскалывалась, как будто в неё впивались тупые иглы. Дождь принёс прохладу, и даже воздух в квартире, обычно комфортный благодаря кондиционеру, казался холодным.

Мокрая одежда липла к телу, оставляя на коже неприятную прохладу. Лёгкая дрожь пробежала по плечам. Боль в разбитой губе снова дала о себе знать, неприятно пульсируя.

Он понимал, что оставаться в таком состоянии нельзя. Нужно было снять мокрую одежду, принять горячий душ, обсушиться, а затем лечь спать. Но, как во сне с параличом, он не мог пошевелиться.

Невидимая тяжесть, похожая на руки, сдавила шею, лишая способности дышать свободно.

Смесь усталости, опьянения и странной опустошённости поднимала волны эмоций, которые он пытался подавить, но они всё равно прорывались наружу. Глаза снова наполнились слезами, и они, против его воли, катились по щекам.

«Как же это жалко…»

Пронеслось в его голове.