Онлайн чтение книги Секондо Пьятто Secondo Piatto
4 - 58

Каждый грубый толчок в рот заводил Вонёна всё сильнее. Да так, что ему пришлось подавить рвущийся наружу стон. Слёзы выступили в уголках глаз.

Нежная слизистая ощущала каждое движение. Член, проникающий в глубину горла, заставлял плечи невольно вздрагивать. 

В какой-то момент скорость и напор стали слишком интенсивными, вызвав резкий приступ кашля. Хёнук, тут же отстранившись, обеспокоенно посмотрел на Вонёна. Тот активно задышал, пытаясь прийти в себя. 

— Ты в порядке?

Спросил Хёнук.

Вонён только молча кивнул, быстро моргая, чтобы убрать выступившие слёзы.

Хёнук взял стакан воды, и поднёс к его губам, позволяя глотнуть. Прохлада воды слегка остудила разгорячённое тело. Губы Вонёна, припухшие от недавних поцелуев и минета, отчётливо покраснели, когда он непроизвольно их прикусил.

 Хёнук не собирался останавливаться. Он снова наклонился, возвращаясь к его рту, на этот раз действуя неторопливо. Поцелуй был глубоким, в нём чувствовалась необузданная страсть. Вонён откликнулся, дразняще проводя языком по его губам. Хёнук низко застонал, крепко прижимая его к себе.

— Ты сводишь меня с ума.

Прошептал он.

Вонён усмехнулся.

— Ты так соблазнительно реагируешь на мои прикосновения…

Хёнук прижался к его шее, оставляя на коже лёгкие укусы. Вонён задыхался от накатывающего возбуждения. Хёнук не спеша изучал его реакции, добиваясь сладких вздохов и сдавленных стонов.

Провёл ладонями по телу, заставляя того невольно вздрогнуть, потом медленно ввёл член в дырочку. Вонён запрокинул голову и расслабился, позволяя Хёнуку действовать. 

Он полностью отдался его власти, растворяясь в ощущениях. Всё вокруг исчезло, кроме страсти, рваного ритма дыхания и жадных губ, оставляющих на теле раскалённые отпечатки.

— Чувствуешь? Насколько ты хочешь меня…

— Да…

Простонал Вонён, сжимая простыню под собой.

Его тело отзывалось на каждое прикосновение, дрожало от пронзающих разрядов удовольствия. Всё смешалось — боль, наслаждение, сладкая пытка, растягивающая мгновения в бесконечность. Голова кружилась, дыхание сбивалось, а сердце неистово колотилось в груди.

Хёнук двигался ласково, позволяя им обоим прочувствовать каждую секунду. Он доводил до грани, но не торопился пересечь её, наслаждаясь этим мучительным напряжением, от которого легко было потерять голову.

— Я не знаю…где граница между болью и наслаждением…

Хёнук усмехнулся, его губы снова нашли его.

— Тогда не думай. Просто чувствуй.

И Вонён подчинился.

Хёнук вбился в него с такой силой, что Вонён вскрикнул, выгибаясь.

— А-а! Хм-м…

— Чувствуешь? Это то, чего ты хочешь?

— Мх…ах-х…

Вонён не мог вымолвить и слова, только беспомощно дрожал в его руках.

Каждое движение резонировало в теле, отзывалось глубоко внутри гулким раскатом грома. Напряжённые мышцы, сотрясённые ритмом, дрожали, поддаваясь этому неистовому напору. Губы Вонёна приоткрылись, слеза скатилась по щеке, а дыхание рвалось наружу сквозь всхлипы.

Он не мог скрыться, не мог сбежать от этих ощущений. Всё тело горело, вибрируя в унисон с Хёнуком.

— Хёнук…ых…

Тот наклонился ниже, жаркое дыхание опалило ухо, а затем он прикусил его мочку.

Вонён зажмурился. Перед глазами потемнело, мир сжался до ощущений, бурлящих внутри него.

— А-а-х!

Голова кружилась. Всё смешалось — боль, наслаждение, захлёстывающее, как неуправляемая волна. Он кончил себе на живот, выплеснув густую струю спермы.

Когда осознание вернулось, он понял, что Хёнук тоже кончил и больше не двигался. Просто прижимал его к себе, позволяя дыханию выровняться.

Вонён моргнул, слёзы медленно стекали по щекам. Мир вокруг казался тихим, отдалённым.

Голос Хёнука прозвучал прямо у его уха — хриплый, тёплый, обволакивающий:

— Чувствую, что мог бы умереть прямо сейчас…

«Я тоже…»

Вонён хотел сказать это, но не смог — только сдавленный вздох сорвался с губ.

Его тело до сих пор мелко вздрагивало, не способное сразу отпустить всю полноту испытанных ощущений.

— Вонён…

Медленно отстранившись, Хёнук негромко позвал его по имени. Затем, аккуратно повернув, уложил на спину, чтобы заглянуть в лицо.

Вонён дрожал, словно от холода, хотя в комнате было тепло. Сначала Хёнук подумал, что это просто следствие пережитых ощущений, но когда дрожь не утихла, его охватило беспокойство.

Он опустил взгляд, оценивая состояние Вонёна. В самом начале тот ещё отвечал ему, но постепенно всё тело ослабло, дыхание стало прерывистым. Остатки напряжения только подчеркивали, как много сил он отдал. Лёгкий холодный пот проступил на его коже.

Хёнук нахмурился. Он был слишком увлечён, не замечая, что партнёр не поспевает за его ритмом. Сглотнув, склонился ближе к нему, голос прозвучал мягко:

— Что-то болит?

Вонён слабо качнул головой. Едва ощутимо сжал его руку, будто прося не отходить.

— Н-нет… всё в порядке…мне…было очень хорошо…

Просто ощущал странную пустоту. Всё внутри по-прежнему трепетало, но волна возбуждения постепенно отступала, оставляя после себя странное чувство уязвимости.

— Обними меня…

Слова прозвучали так тихо, что почти слились с дыханием.

Хёнук сразу же обхватил его, крепко прижимая к себе. Горячее тело было напряжено, но, почувствовав касание, Вонён чуть расслабился, уткнувшись лицом в его грудь.

Ладонь медленно прошлась по его спине, старательно успокаивая. Пальцы зарылись в волосы, приглаживая их. Движения были ласковыми, заботливыми, стремящимися стереть остатки напряжения.

Постепенно дрожь утихала. Всё, что недавно казалось таким оглушительным, превращалось в далёкое эхо.

В тишине он поймал слабый, ровный ритм сердца Хёнука.

Когда рука снова скользнула по его спине, на этот раз в спокойном, расслабленном жесте, Вонён инстинктивно потянулся погладить в ответ. Провёл ладонью по плечу, по сильному торсу, ощутив под пальцами рельефные линии старых шрамов.

Он задержал дыхание, на ощупь изучая их — одни были неглубокими, едва заметными, другие оставались шершавыми, словно хранили свою историю.

Хёнук улыбнулся и поёжился, будто ему стало щекотно.

— Получил на работе?

Спросил Вонён, не поднимая взгляда.

— Какие-то да. Но не только там.

— А где?

— Спорт, драки в детстве… 

— Что это за драки такие, которые могут оставить подобные шрамы…

Он не ожидал, что услышит тихий смех. Хёнук легонько коснулся губами его виска.

— Кажется, ты окончательно пришёл в себя.

Вонён почувствовал, как по коже растекается жар. Ему хотелось что-то сказать, но вместо этого он только сильнее уткнулся в его плечо.

Голос Хёнука был мягче, чем обычно:

— Прости. Я…не хотел так сильно…просто, кажется, сорвался.

— Нет…всё было хорошо…правда…

— Ты так говоришь, но я-то вижу.

Вонён и сам не понимал, почему тело вело себя именно так. Всё внутри будто вибрировало от недавнего напряжения, но в то же время его охватывала новая, непривычная теплота.

Странно. В его жизни было достаточно подобных моментов, но ни один из них не оставлял такого послевкусия.

— Просто…наверное, это что-то новое для меня.

Хёнук посмотрел на него долгим взглядом. Затем легко провёл рукой по его волосам, опускаясь к шее.

— Тогда, думаю, нам стоит разобраться в этом вместе.

Его голос звучал уверенно. Он смотрел на него такими влюблёнными глазами.

И Вонён, сам того не замечая, позволил губам изогнуться в слабой улыбке.

Хёнук взял ладонь Вонёна и направил её к одной из своих старых ран. Это был тот самый шрам на боку, который Вонён заметил, когда Хёнук спал. Он поднял взгляд, встретившись с его глазами.

— Появился ещё в средней школе.

— В школе? Но как?!

Вонён резко выпрямился, поражённый услышанным.

— Сам толком не знаю.

Хёнук пожал плечами, словно речь шла о чём-то незначительном.

Но это просто не укладывалось у Вонёна в голове. Он смотрел на него во все глаза, не веря, что тот говорит о чём-то подобном с таким спокойствием.

— Тогда у меня был друг, мы постоянно проводили время вместе, даже ближе, чем Хисон. Может, из-за подросткового возраста, но тогда наши пути с ней немного разошлись, а он оказался рядом.

— И?

— Мы постоянно ввязывались в неприятности. Драки, споры, конфликты — казалось, что мир принадлежит только нам, что нас никто не может остановить. Теперь, когда вспоминаю, понимаю, что мы вели себя как обычные хулиганы. Но тогда…

Он усмехнулся.

— Тогда нам казалось, что мы бессмертны.

Вонён только покачал головой.

— Но однажды он позвал меня в пустой класс после уроков, сказал, что ему нужно поговорить. А потом просто достал нож.

— Что?

Вонён побледнел.

— До сих пор не знаю, почему. Он что-то выкрикнул, сказал, что я ему всегда мешал, что раздражаю…а когда всё произошло, расплакался. В итоге меня увезли в больницу, его отчислили, а потом и вовсе семья переехала. Я даже не знаю, куда. Никто ничего мне не объяснил, и с тех пор мы не виделись.

Вонён молчал.

— Может, поэтому шрам выглядит так заметно, но рана на самом деле не была серьёзной. Он же обычным подростком был, а не каким-то профессионалом, искусно владеющим оружием.

— Всё равно…

Пробормотал Вонён.

— Я долго не мог понять, почему он так поступил. Ведь ещё накануне мы разговаривали, шутили, как обычно. Может, если бы я знал, что у него на душе, всё сложилось бы иначе. Мы были так похожи…

Он говорил спокойно, словно рассказывая не о себе, а о ком-то другом. Но было очевидно: пусть это и в прошлом, размышления не остались где-то позади.

Вонён провёл рукой по шраму, ощущая его шероховатую поверхность. Он всегда считал Хёнука сильным, уверенным в себе человеком, но сейчас понял: за неуязвимостью тоже скрывается своя история. У каждого есть свои раны, невидимые для окружающих.

Вонён никогда не испытывал ностальгии по школьным годам. Детство для него закончилось вместе со смертью родителей, тогда пришёл конец приятным воспоминаниям.

Обычно люди, вспоминая юность, говорят о её беззаботности, но Вонёну вспоминались только беспомощность, страх и ненависть к самому себе. Он бы никогда не захотел вернуться в то время.

— Но знаешь, что я понял? Иногда достаточно одного неверного шага — и твоя жизнь меняется навсегда. Кто-то пойдёт, не сбиваясь с пути, а кто-то ступит на кривую дорожку. Я думаю, в жизни есть такие «ловушки» — моменты, когда один человек умудряется их обойти, а другой проваливается. И тогда две жизни, которые могли бы быть похожими, становятся абсолютно разными.

Вонён внимательно слушал.

— Если он смог так поступить, то, наверное, и я в определённых обстоятельствах смог бы сделать то же самое. Может, даже нажать на курок. Вот почему Хисон всегда говорит, что между преступником и полицейским — тонкая грань.

Он коротко усмехнулся и притянул Вонёна ближе к себе.

— Надеюсь, он сейчас где-то живёт нормальной жизнью, и что счастлив.

Вонён молча обвил его руками, крепче прижимаясь. Хёнук провёл пальцами по его волосам, а затем наклонился и скользнул щекой по его виску.

Некоторое время они просто молчали, чувствуя дыхание друг друга.

— Ты говорил, что я не способен причинить кому-то вред…

— Да.

— Значит, я сильно отличаюсь от тебя?

Хёнук ткнул его пальцем в лоб.

— А что, если так? Быть разными тоже хорошо. Если бы ты встретил сам себя…

Вонён прищурился.

— Вы бы, наверное, просто сидели в одной постели и бесконечно болтали.

Они оба рассмеялись.

Хёнук выглядел таким целостным. Он мог вспомнить человека, который едва не убил его, и просто сказать:

«Надеюсь, он сейчас где-то живёт нормальной жизнью, и что счастлив».

Он был добрым, надёжным, цельным. Вонён же, напротив, всегда чувствовал себя словно чашкой в трещинах, через которые, что не налей, всё просачивается, либо и вовсе разбитым на части.

— Хёнук…

— М?

— Может сделаем это ещё раз?

Хёнук удивлённо поднял брови, а потом тихо рассмеялся.

— Шеф Со, не слишком ли вы оживились после короткой передышки?

— Не хочешь?

— Давай не сегодня. Сделаем это ещё раз — и завтра даже двигаться не сможешь.

Он обнял Вонёна. Тот заметил, что несмотря на отказ, тело отреагировало иначе. Член Хёнука затвердел и был готов к ещё одному, а может и не только одному разу.

Вонён хотел дать ему то ощущение жизни и наполненности, которое получает от него. Однако всё, что он мог сделать сейчас — просто быть рядом. И надеяться, что он не станет «ловушкой» в жизни Хёнука.

— Давай примем душ.

Хёнук повёл его в ванную. Под струями тёплой воды они снова обменялись поцелуем, когда капли стекали по щекам.

— Надо будет подумать о доме с ванной побольше.

Пробормотал Хёнук.

Потом они вернулись в спальню, сменили влажное постельное бельё, и Вонён привычно устроился в его объятиях.

— Хочу поскорее избавиться от ресторана.

Сказал он, глядя в темноту.

— Хорошо.

— Всё ещё ведёте расследование? Когда я смогу продать его?

Хёнук поцеловал его в макушку.

— Ты можешь сделать это в любой момент. Но если решишься, скажи мне заранее.

— Завтра.

— Тогда просто позвони мне перед встречей.

Он сначала просто смотрел на Вонёна, а потом тихо сказал:

— Всё будет хорошо. Не волнуйся.

Вонён не знал, почему, но когда Хёнук говорил так, ему действительно охотно в это верилось.

В эту минуту ему вдруг отчаянно захотелось, чтобы ночь никогда не заканчивалась.

Но время никогда не выполняло его желания.

Сегодня даже его собственное тело не слушалось его. Он хотел ещё немного пободрствовать, но тепло, чистая сухая простыня и тихое дыхание Хёнука убаюкали его.