В спокойной атмосфере, лёжа бок о бок, Вонён наконец прервал молчание, осторожно начав разговор, будто проверяя, насколько можно быть откровенным.
— Ты…
Начал Вонён, его голос звучал мягко и осторожно.
— Да?
Отозвался Хёнук, ожидая продолжения.
Вонён повернулся к нему, его взгляд, усталый, но всё ещё осмысленный, встретился с глазами Хёнука. В этом взгляде читался интерес, но и некоторая неуверенность. После паузы он наконец задал вопрос:
— Ты…с Хисон…это…когда-нибудь делал?
— Нет.
Ответил Хёнук, не задумываясь.
— Почему?
Спросил Вонён, прищурившись.
— А разве для этого нужна причина? Мы встречались около ста дней, когда были школьниками. Тогда всё ограничивалось разве что поцелуями. Мы оба были слишком молоды, чтобы говорить о таком серьёзно. Даже вспоминать об этом нам было неловко, так что мы просто избегали данной темы.
— Ты так долго её любил…неужели никогда не хотелось?
Хёнук нахмурился, его брови слегка сошлись, а затем он коротко кивнул, будто удивляясь собственным мыслям. Вновь установив зрительный контакт с Вонёном, он тихо рассмеялся.
— Кажется, нет. Может, потому что мы слишком долго были как брат с сестрой? Не знаю…наверное, где-то подсознательно я думал, что это всё равно случится однажды. Но чтобы прямо хотеть…нет, такого не было.
— У Хисон наверняка было много парней. Не ревновал?
— Да, много. Я видел чуть ли не каждые её отношения. Мы делились буквально всем, даже обсуждали друг с другом секс с нашими партнёрами.
— Вы мужчина и женщина, а такие темы обсуждали?
— Мы были близки. Настолько, что, если бы я хоть раз подумал о ней как-то…иначе, не смог бы говорить на такие темы.
— Но ты же говорил, что любил её. Как ты мог это выносить, слушая такие разговоры?
— Мне было всё равно. Не знаю, поймёшь ты это или нет, но в глубине души я всегда надеялся, что в конце концов она вернётся ко мне. Мы были настолько тесно связаны, что я чувствовал себя особенным. Более того, у меня даже была своего рода гордость из-за того, что наши отношения отличались от других. Честно говоря, я считал, что ревность — это глупое, мелочное чувство. Я верил, что мои чувства к Хисон были чем-то более возвышенным.
Хёнук усмехнулся — улыбка была лёгкой издёвкой над самим собой.
— Но я был дураком. Какими бы ни были мои чувства, расстояние между нами или наша близость ничего не меняли в итоге. Всё это оказалось неважным.
Его взгляд устремился на Вонёна, тот это заметил. Будто Хёнук пытался понять, что вызвало этот разговор. Вонён, лежа на животе, спрятал лицо в подушку.
Избегая Хёнука, он смотрел на ткань наволочки, а затем, чувствуя себя виноватым, произнёс, понижая голос:
— Если бы мы могли обсуждать такие вещи с Минсоком, как ты с Хисон…или я видел бы как он встречался, целовался с другими, спал…всё было бы проще.
— Нет, вряд ли. Тогда бы ты придумал какую-нибудь другую нелепость, как я. Мы с тобой просто слишком глупы.
Глаза Вонёна, до этого полузакрытые, слегка расширились, и он посмотрел на Хёнука, будто обдумывая его слова. Затем его взгляд смягчился, и глаза превратились в изогнутые полумесяцы, отражающие лёгкую, тихую улыбку. Губы тоже изогнулись в мягкой дуге, излучая добродушие.
Хёнук некоторое время просто смотрел на него, молча изучая лицо, а затем слегка щёлкнул пальцами по его лбу.
— Чего улыбаешься? Привяжусь к тебе…
— Просто…забавно, что мы можем рассуждать о таком. Твоё замечание правда точное: мы говорим об этом только потому, что это мы.
Хёнук, который до этого лишь поворачивал голову, чтобы посмотреть на него, теперь полностью лёг на бок, опираясь на одну руку. В тусклом свете рассвета, который мягко освещал кровать, их взгляды снова встретились.
— У тебя ещё есть чувства к Минсоку? Ты ведь знаешь, что он не гей. Мог бы воспользоваться случаем, пока он был холостяком, напоить его и…ну, ты понял.
— Если бы у меня хватило смелости, я бы уже давно признался ему.
— Ну раз уж мы начали говорить об этом, расскажи про того парня, которого ты встретил во Франции. Кто он?
Спросил Хёнук, его голос был спокойным, но в нём явно слышался интерес.
— Какая у тебя странная манера. Почему тебя так интересуют чужие любовные истории?
— Это талант, даже призвание. Думаешь, человек без любопытства сможет быть хорошим полицейским? Смотри на детективов из книг или фильмов — все они притворяются, что им всё равно, а на самом деле интересуются всем подряд. Настоящие мастера любопытства!
Ответил Хёнук с самодовольной улыбкой.
Вонён усмехнулся, покачав головой, но, кажется, его это не раздражало. Он вздохнул, и, всё ещё немного колеблясь, заговорил:
— Это был сомелье в том же ресторане. Он только начинал работать, был стажёром, как и я. Как-то раз у нас совпало время сверхурочных, и мы решили пропустить по бокалу и поговорить.
— Опять встретил кого-то за выпивкой…
— Уже не помню, кто начал разговор, но в итоге мы как-то дошли до того, что оба любим мужчин. Тогда он сказал, что давно за мной наблюдает. И если я не против, он хотел бы стать для меня кем-то особенным.
Вонён замолчал на мгновение, затем продолжил, его голос стал тише:
— Мне тогда было тяжело из-за работы, ему тоже. И я подумал, что, раз уж я уехал за границу, пора попробовать что-то новое. Думал, если начну встречаться с другим человеком, смогу забыть Минсока.
Его голос затих, но Хёнук тут же подхватил тему:
— И вы начали встречаться с того дня?
— Мы переспали.
— Сначала секс, а потом отношения?
— Ну, как-то так получилось.
— Это был твой первый опыт?
— Да.
— Хм…первый опыт и без романтики.
— Как есть.
— И как, пока встречались, всё было нормально?
— Хм…работали вместе, так что, когда было трудно, могли поговорить, поддержать друг друга. Оба любили вино, так что и темы для разговоров всегда находились.
Вонён мельком улыбнулся — такой сухой, мимолётной улыбкой, свойственной людям, погружённым в воспоминания.
— Честно говоря, особого удовольствия от отношений я не получал. Но когда мы ходили вместе на винные выставки, было весело. Однажды всей командой ресторана ездили в Бургундию на винодельню. Помню, мы тайком ускользнули от всех, чтобы немного развлечься.
— ...
— А ещё...
Вонён прервался, едва заметно втянув воздух. Хёнук, который до этого лежал, опираясь на бок, вдруг наклонился и прижался губами к его губам.
Широкая ладонь легко скользнула от затылка к шее. Руки Хёнука крепко обвили Вонёна, словно затягивая его в кольцо. Вонён поспешно ухватился за них, но в то же время язык Хёнука мягко проник в промежуток между губами, несколько раз скользнул внутри, вызывая дрожь в теле. Затухающие искры желания в глубине разгорались вновь.
Вонён попытался отвернуться, чтобы прекратить поцелуй, и Хёнук послушно поднял голову, глядя на него. Во взгляде Вонёна читались замешательство и лёгкая тревога.
— Сегодня я ничего больше не буду делать.
Сказал Хёнук.
— Хорошо.
— Я ведь говорил, что не могу больше.
— Знаю. Я не собирался.
— Тогда?
— Просто. Хотел поцеловать.
Вонён с недоумением смотрел на Хёнука, который без малейших сомнений поднялся и сел. Хёнук положил ладонь на его глаза, на мгновение замолчал, а затем мягко произнёс:
— Спать хочешь?
— Угу…
— Тогда давай перенесём твои любовные истории на потом. Поспим. А то так встретишь рассвет, прежде чем уснёшь.
Вонён кивнул. Хёнук натянул одеяло на его оголённое плечо и лёг на своё место. Через несколько мгновений рядом раздался тихий, почти приглушённый голос:
— Но всё-таки…
— Хм?
— Просто мне кажется, что другого шанса рассказать об этом не будет.
— О чём?
Хёнук повернул голову, чтобы посмотреть на Вонёна. Тот, неуверенно начав, замолчал, словно собираясь с мыслями, а затем отвёл взгляд.
— Даже спустя долгое время после начала отношений...я никак не мог почувствовать настоящую привязанность. Я знал, что он старается, что он хороший человек. Но это всё. Сердце так и не откликнулось, и быть с ним, как с возлюбленным, становилось всё сложнее. Я первым предложил расстаться, но…
— Но…
— По пути из ресторана к его дому мы всегда проходили через небольшой мост над речкой. И в тот вечер, когда я сказал, что нам лучше расстаться, он просто прыгнул с него. К счастью, он был не таким уж высоким, а глубина там совсем небольшая. Его быстро вытащили, и всё, чем он отделался, — простуда. Даже травм не было.
Вонён натянул одеяло до подбородка, спрятав губы под его краем. Его голос прозвучал немного глухо.
— Но я...всё равно был напуган.
— …
— Ты говорил, что из-за разрыва с возлюбленным ничего страшного не случится, но есть люди, для которых это не так-то просто.
Хёнук застыл, будто превратившись в каменное изваяние. Его губы, обычно готовые к длинным речам, сжались в тонкую линию.
Вонён тем временем полностью спрятался под одеяло, даже голову укрыл. Хёнук посмотрел на этот комок, затем наклонился и обнял его прямо поверх ткани, слегка похлопывая по спине.
— Безумец какой-то.
Пробормотал он.
— Мне кажется, я только сильнее добил его, хотя он и так был несчастен.
Раздалось из-под одеяла.
— Да он сам всё подстроил, раз только простудился. Он прекрасно знал, что не умрёт, и просто устроил спектакль. Хотел, чтобы ты чувствовал себя виноватым, чтобы тебе стало тяжело. Думаешь, я таких не видел? Я же рассказывал, что за день поступает по несколько подобных заявлений.
Вонён молчал. Хёнук на мгновение задумался:
«Может, он плачет?»
Но решил не смотреть, просто продолжал медленно похлопывать его по спине. Из-под одеяла донёсся приглушённый голос, словно звучащий из пещеры:
— Но я всё равно его понимаю.
— …
— Прыгнуть с моста из-за слов о расставании…наверное, он действительно любил меня. Потом, когда я успокоился, начал думать: «А что если бы я встречался с Минсоком, и он вдруг сказал бы, что мы расстаёмся? Или даже без расставания, просто внезапно исчез бы, разорвав все связи?»
Вонён ненадолго замолчал, будто переваривая собственные слова.
— Смог бы я пережить это? Возможно, тоже захотелось бы прыгнуть в Ханган.
— Не говори чепуху!
Резко отозвался Хёнук.
— Но такие мысли не означают, что я люблю Минсока настолько сильно. Это скорее значит, что я слишком слабый человек и чересчур сильно зависим от него. Если такие люди начинают встречаться, называя это любовью, чем всё это закончится?
Из-под одеяла донёсся тихий, еле слышный вздох.
— Ты был прав. Я действительно ужасный человек, который только усложняет жизнь другим.
— …
— Если я хочу кого-то встретить, то должен сначала измениться сам. Нельзя же всё время только капризничать и полагаться на другого человека, как я делал с Минсоком…ему, наверное, было невероятно тяжело. Он терпел лишь потому, что мы с детства были друзьями. Только из-за привычки.
— Ты уже слишком глубоко ушёл в самокопание.
Перебил Хёнук.
— В таком состоянии я всё равно найду лишь такого же проблемного человека, как я. И, конечно, всё закончится плохо. Даже если мне повезёт встретить кого-то хорошего, он всё равно устанет от меня, и всё снова пойдёт под откос.
Хёнук, который до этого молча слушал поток самокритики, неожиданно произнёс:
— А мне с тобой вовсе не тяжело.
В комнате повисла тишина. Если бы в квартире были аналоговые часы, то звук их тиканья показался бы оглушительным.
Первым молчание нарушил Вонён, всё ещё прятавшийся под одеялом.
— Ну вот опять, сказал что-то неожиданное.
— Просто ты сам себя накручиваешь. Всё не так плохо, как тебе кажется. Ты вообще знаешь сколько в мире людей, совладать с которыми намного труднее, чем с тобой? Если бы проводили конкурс на самого утомительного человека, ты даже в финал не прошёл бы. Никто не идеален. У всех есть недостатки, но есть и достоинства. Ты иногда устраиваешь сцены, но у тебя достаточно других хороших качеств, чтобы это было терпимо.
С этими словами Хёнук без церемоний резко сдёрнул одеяло. Под ним Вонён вовсе не плакал — он смотрел на Хёнука, без всякого выражения, чуть неловко, но прямо. Хёнук, на мгновение растерявшись, ответил:
— Если получится — хорошо. Не получится — и ладно.
— О чём ты?
— Не все люди — ходячие катастрофы. Зачем ты переживаешь о том, что всё кончится плохо, ещё до начала? Удастся — прекрасно. Не удастся — и пусть. Это же суть любых отношений. Если партнёр оказался неподходящим или странным, это его проблема, а не твоя. Просто пойми, что на этот раз не сложилось, и иди дальше.
— Кто тебя укусил? Это ты вообще? Ты точно мой ровесник? Такого занудного моралиста я в жизни не встречал.
Проворчал Вонён, но его голос уже звучал мягче, а атмосфера в комнате потеплела.
Хёнук посмотрел на него, усмехнулся и сказал:
— Всё, давай спать.
Вонён кивнул. Его веки то медленно опускались, то снова поднимались, но вскоре окончательно закрылись, не двигаясь. Иногда длинные ресницы едва заметно вздрагивали, будто он уже видел что-то во сне.
Убедившись, что Вонён крепко спит, Хёнук улёгся на спину и уставился в потолок. Однако сон, прерванный до восхода солнца, никак не возвращался. Это было странно, ведь он редко страдал бессонницей. Лишь ближе к рассвету ему, наконец, удалось ненадолго заснуть.
Когда Хёнук проснулся, солнце уже поднялось высоко, и день был в разгаре. Он понял, что лежит один. Направляясь к холодильнику за водой, он заметил на столе маленькую записку.
На аккуратном листке тонкими, ровными буквами было написано:
«Ушёл раньше, нужно открывать ресторан».
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления