Онлайн чтение книги Я нашла мужа, когда подобрала главного героя I Found a Husband When I Picked up the Male Lead
Глава 39

— Дядя, куда идём?

Рафель светился от радости, болтая ногами в воздухе, пока Честер держал его на руках.

Он очень любил Честера. Конечно, Тия всегда была с ним нежной и заботливой, но Рафелю нравилось, что Честер, хоть и казался неуклюжим и неловким, иногда дарил ему тёплую улыбку.

Кроме того, Честер часто показывал ему звёзды. А ещё…

Он был его единственной семьёй — кроме Разель.

— Хочу показать тебе одну звезду.

— Звезда! Я люблю звёзды!

Рафель взволнованно захлопал в ладоши. Но больше всего его радовало не это…

А то, что Честер сам пришёл поиграть с ним.

— Да, ты ведь их так любишь.

Смотря на то, как заливисто смеётся ребёнок, Честер невольно улыбнулся.

Дети…

Какие же они удивительные существа. Хотя, возможно, это не про всех. Возможно, особенным был именно этот мальчик.

Раньше Честер всегда считал, что дети — это только обуза. Слабые. Хрупкие. Беспомощные. Он видел это повсюду.

Знал, как его друзья и даже слуги страдали из-за детей, ведь они только ограничивали их. К тому же, его собственное детство было далеко не счастливым… Поэтому он всегда хотел поскорее стать взрослым.

Ребёнок — это слабость. Он не способен принимать решения. Он не может защитить тех, кого любит. За ним нужно присматривать. Всегда.

Именно поэтому, когда его брат Иорн сказал, что ребёнок не только отнимает, но и даёт что-то взамен, Честер не смог этого понять. Даже сейчас, когда он уже давно стал взрослым, дети казались ему только обузой.

Хрупкие. Как стеклянные шарики. Они разбиваются от малейшего удара. И он не знал, как правильно с ними обращаться. И не хотел знать. Но…

Рафель был другим. Этот ребёнок всегда стремился действовать сам. Когда Веразель заболела, он сжимал маленькие кулачки, уверяя, что защитит её.

Честер никогда таким не был. Его детство было совершенно иным. Он прятался. Избегал. Оставался один. А этот мальчик...

Может быть, дело в том, что он не похож на него? Или…

В том, что его волосы и глаза кажутся слишком знакомыми?

Честер не мог отвести взгляд. Красные, как у него самого, глаза...

Каждый раз, когда Рафель улыбался, он непроизвольно улыбался в ответ. Каждый раз, когда брал его за руку, внутри что-то сжималось. Теперь Честер, кажется, начинал понимать слова Иорна.

***

— Хм-хм~

Рафель тихо напевал себе под нос, уткнувшись лицом в плечо Честера.

Этот запах...

Не такой, как у Разель — лёгкий и тёплый. Тяжёлый, глубокий, но… знакомый. Рафель задумался. И вдруг…

— ...Папа?

Запах вырвал из памяти что-то давно забытое.

Ночное небо. Тёплая, большая ладонь, сжимающая его крошечные пальцы. Мягкая улыбка. Надёжные руки, в которых можно спрятаться. Перед глазами начали мелькать образы и голова запульсировала болью.

— А-а…

Рафель сморщился, схватившись за виски.

— Рафель? — Честер резко остановился.

— Что с тобой? Где болит?

— Го-голова…

Голова болела, словно на неё опустилась огромная железная плита. Будто тысячи острых стеклянных осколков пронзают череп изнутри.

— Позовите врача! Быстро! — Честер вскрикнул, оглядываясь.

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался Рохан.

— Господин! Что случилось?!

— Рафелю плохо! Живо зови лекаря!

Рохан сорвался с места, а Честер зашагал в глубь комнаты, которую он заранее подготовил для мальчика.

— Ух… у-ух… Больно…

Рафель побледнел, лицо покрылось холодным потом. Честер осторожно уложил его на кровать, проводя ладонью по его вспотевшему лбу. Глаза мальчика наполнились слезами и дрожали. Честер тихо похлопал его по спине, пытаясь хоть как-то успокоить.

— Всё в порядке. Тише… Тише, малыш. Сейчас всё пройдёт.

Рафель свернулся калачиком, глухо всхлипывая.

— А-а… Б-больно, дядя…

Маленькая рука вцепилась в его рукав, сжав до белых костяшек. С таким отчаянием, что у Честера защемило в груди.

— Где лекарь?! — Честер прикусил губу, едва сдерживая злость.

Он не мог видеть его таким. Едва дышащий. В холодном поту. Теряющий сознание. Если лекарь не придёт прямо сейчас…

— Ваша Светлость!

В комнату ворвался лекарь, за ним Рохан.

— Скорее, осмотрите его! Живо!

Рафель лишь захныкал, слишком слабый, чтобы что-то сказать. Лекарь бросился к ребёнку, не медля ни секунды и внимательно осмотрел мальчика. Зрачки. Реакция роговицы. Дыхание. Пульс. Сердцебиение. Никаких отклонений.

— Хм… Не вижу серьёзных повреждений.

— Что? Тогда почему он так мучается? — Честер сверкнул глазами, готовыми вот-вот вспыхнуть пламенем.

— Э-э, это… — лекарь вздрогнул под тяжестью его пугающего взгляда и невольно ссутулился.

— Ты что, шарлатан ка..?!

— Голова болит… А-а-а…

Честер едва сдержался, боясь, что громкий голос лишь усугубит состояние Рафеля. Мальчик все так же судорожно сжимал голову, его тело подрагивало, а крупные слезы капали на одеяло.

— Возможно, у него возвращаются воспоминания? — тихо предположил стоявший рядом с серьезным видом Рохан.

— Что?

— Он терял память? — лекарь удивленно вскинул голову.

— Да. Сказал, он ничего не помнит о прошлом.

— В таком случае вполне возможно, что внезапная головная боль вызвана возвращением утраченных воспоминаний. Если раньше он чувствовал себя нормально, а потом внезапно начал жаловаться на боль, это логично предположить.

— И что теперь делать? Просто сидеть и смотреть?

Честер нахмурился, глядя на сжавшегося в комок ребенка, который уже не мог даже толком всхлипнуть от боли. Мысль о том, что он должен просто наблюдать за этими мучениями, не предпринимая ничего, была невыносима.

— Для начала я дам обезболивающее. Пусть примет лекарство, а затем посмотрим, как будет развиваться ситуация.

Лекарь достал из сумки порошок и сироп, быстро смешал их, приготовив лекарство, а Рохан тем временем подал оставленный на столе стакан с водой.

— Рафель, тебе нужно выпить лекарство.

Честер бережно приподнял мальчика, поддерживая его в полусидячем положении.

— Ху-у… Р… Разель… Разель…

Рафель, несмотря на боль, искал Разель. Он так сильно хотел её увидеть. Казалось, что если он окажется в её тёплых объятиях, боль сразу утихнет.

— Позовите леди!

Честер поспешно приказал привести Веразель. Затем, взяв ложку, аккуратно поднёс к губам ребёнка лекарство, которое дал лекарь.

— Хлип…

Рафель всхлипнул и мотнул головой. Оно пахло ужасно, и он не хотел его пить. Стиснув губы, он упорно отказывался открывать рот.

— Рафель. Нужно выпить лекарство, тогда тебе сразу станет лучше.

Честер начинал нервничать. Он хотел, чтобы ребёнок скорее избавился от боли, но тот ни в какую не соглашался делать, как велели.

— Как только ты выздоровеешь, мы пойдём смотреть на звёзды.

При этих словах Рафель слабо поднял мизинец.

— …Обещаешь?

— Да. Обещаю.

Честер крючком зацепил его крошечный пальчик своим, скрепляя обещание. И только тогда Рафель нехотя приоткрыл рот.

Тут же белёсый, жидкий сироп стекал с ложки прямо в его рот. Горький, как и запах, он вызвал у мальчика приступ кашля, но тот с трудом проглотил всё до последней капли.

Потому что очень хотел пойти смотреть на звёзды. Вместе с Честером. И с Разель.

— Пей медленно.

Честер поднёс ему кружку с водой, которую передал Рохан, и дождался, пока тот сделает несколько глотков, прежде чем снова уложить его в постель.

— Если хочешь, можешь поспать. Когда проснёшься, тебе уже не будет так больно.

Он заботливо укутал ребёнка тёплым одеялом до самого подбородка.

Рафель поднял заплаканное лицо и протянул руку к Честеру. Тот тут же понял, что это значит, и осторожно сжал его тонкие пальчики. Он не мог крепко сжать их — боялся, что малышу станет больно.

— Не уходи…

— Хорошо.

Честер кивнул, услышав его дрожащий, полный слёз голос. Затем осторожно провёл рукой по его влажной от слёз щёчке, продолжая смотреть на него. Кажется, мальчику действительно стало немного легче.

 — Господин, это была вода с противоядием.

Рохан осторожно посмотрел на Честера и сообщил новость. Только что он дал Рафелю выпить воду, в которую было подмешано противоядие.

— …

В глазах Честера отразился спящий ребёнок.

Те же чёрные волосы, спокойные, дрожащие веки, за которыми прятались красные глаза… Лицо, так похожее на его старшего брата в детстве.

— …Рафелион Хейлос, — его низкий голос глухо прозвучал в комнате.

Это был первый раз, когда он произнёс полное имя мальчика в его присутствии.

Рафелион Хейлос. Ребёнок, который действительно был сыном его брата. Его племянник.