Онлайн чтение книги Любовь моя, я хочу убить тебя Love, I want to kill you
1 - 16

Когда-нибудь вы сможете привязаться и к другим людям.

А потом влюбиться, жениться, завести детей. Может быть, однажды к вам снова вернётся слишком рано оставленная мечта? Вот на что я надеюсь. 

Если бы не разразилась эта чёртова война, уже давно всё было бы так…

Теперь, когда война, казалось бы, позади, пришло время найти свою любовь, жениться, но…

«Лойс, есть кое-что, что тебе нужно знать обо мне».

Герцог по-прежнему в одиночку ведёт эту проклятую войну.

«Мне придётся отдалиться от единственного человека, к которому я успел привязаться…»

Лойсу, который тщетно пытался избавиться от горечи во рту, вдруг пришла в голову хорошая идея.

— Милорд, не хотите на обратном пути заглянуть в универмаг?

— Отличная мысль.

Вопроса «зачем?» не последовало. Герцог заходил в универмаг только ради подарков для мисс Бишоп, так что уточнять не имело смысла.

— Ах да, пора и подарок на день рождения приготовить.

Лицо герцога в зеркале заднего вида заметно просветлело, и Лойс успел порадоваться, но ненадолго: тот снова прищурился, словно чем-то озадаченный.

— Что-то случилось, милорд?

— Что дарят девушке, которая вот-вот станет студенткой?

Так вот что его мучает. Лойс широко улыбнулся, так что очки чуть не съехали на лоб.

— Не беспокойтесь, я прекрасно в этом разбираюсь.

— А, верно, твоя дочь тоже студентка. Можно спросить, что ты подарил ей на поступление?

— Лучший подарок для девушки, только начавшей цвести, — сверхлёгкая сверхскоростная модель 38 от «Вента».

— …Револьвер?

— Если какой-нибудь хмырь начнёт приставать — пиф!

Лойс сделал вид, будто стреляет в окно, а потом дунул на кончик пальца, словно сгоняя дым с дула. Эдвин невольно рассмеялся, забыв на миг о своих тревогах.

— Дарить подарки, думаю, не опасно. А вот совместный отпуск — да.

Радость длилась недолго.

— Она ведь не получит того, чего на самом деле хочет.

Древние руины Афона, ночёвка в пустыне, лето на Коста-Смеральде… Жизель мечтала разделить всё это с ним.

Даже то, что она вдруг захотела поехать в Темплтон, означало лишь одно — она хотела быть рядом с ним.

Он тоже этого хотел. Но не мог поступить иначе.

— Я должен стать плохим дядей. Если не хочу быть омерзительным, — пробормотал себе под нос Эдвин.

— Вы не плохой. Всё это вы делаете ради мисс Бишоп. Так что не корите себя.

— Корить себя я обязан. С самого начала не должен был идти на выпускной. Глупец.

Он словно собственными руками отдал ангела в жертву дьяволу.

— Если бы не пошли, жалели бы об этом. Да и мисс Бишоп места бы себе не нашла от тоски. Вчера она так сияла, когда подбежала к вам и обняла… я сам растрогался. А ещё…

Лойс, будто кто-то мог подслушать их двоих в машине, понизил голос и бросил взгляд исподтишка:

— …он же только на миг появился, и ничего не случилось, правда?

Правда ли ничего?

Есть одна деталь, о которой Лойс не знает.

Эдвин посмотрел на кончик большого пальца правой руки. Сейчас он чистый, а прошлой ночью был красным.

Цвета её губ…

Помаду с её нижней губы стёр я. Нет, не я — тот дьявол.

Повезло, что на моих губах ничего не осталось.

Значит, до поцелуя не дошло. Но даже так, дотрагиваться до губ, пока помада не стёрлась, — явное бесстыдство.

«Нет. Ничего такого неподобающего».

Зачем Жизель соврала?

Неужели просто не сочла это за бесстыдство? Нет. Скорее, поняла и потому промолчала.

Ведь я её единственная семья. Скажи она правду, рискует лишиться этой семьи. Потому и скрыла.

Так она и дальше станет утаивать более ужасные вещи.

Она из тех, кто, если любит — то без остатка. Пока дьявол носит «маску дяди», Жизель стерпит любые гнусности и ещё скажет: «Это не бесстыдство».

Это не «ничего», это катастрофа.

Теперь он не может доверять не только тому ублюдку, но и ей. Вчера ночью Эдвин принял решение.

«Мне нельзя оставаться с Жизель наедине».

Нет. Надо держать её от себя подальше.

«Вы сказали, что ждали этого мгновения…»

«…Того дня, когда увидите моё лицо…»

Герцог Экклстон, майор армии, мог встретиться почти с кем угодно. Если бы захотел, подобрался бы и к верховному главнокомандующему.

Но этот неразорвавшийся снаряд, который может рвануть в любую секунду, всё это время охотился не за сильнейшим, а за самой беззащитной девочкой.

Он понял, что у того в голове. Чтобы ударить Эдвина больнее всего, нужно коснуться Жизель.

Почему? Зачем ты так со мной?

Да какой смысл спрашивать. Мотивы не важны.

Не важно и то, что именно он замышляет сделать с Жизель. Даже если мои худшие догадки верны, знать этого я не хочу.

Всё, что важно, — не дать дьяволу коснуться моего ангела.

Твоего ангела?

Думаешь, она навсегда останется такой?

А ты сам?

Сможешь ли ты и дальше быть ангелом.

Университет Кингсбридж

Автомобиль, в котором ехал Эдвин, миновал огромные ворота с выгравированным названием университета и медленно въехал на территорию кампуса.

У Жизель не было времени осмотреть территорию, по которой она будет ходить уже этой осенью. Эдвин ещё перед выходом из машины надел кепку и тёмные очки, чтобы никто не смог его узнать.

— Мы приехали, герцог.

Машина остановилась на стоянке за медицинским факультетом. Как только Эдвин с Лойсом выбрались наружу, они сразу поспешили в здание.

— Постоянно следи за мной, чтобы я не сделал чего-нибудь необдуманного.

— Разумеется.

Они остановились перед дверью одной из лабораторий на третьем этаже. Эдвин посмотрел на часы — он пришёл на целых пятнадцать минут раньше назначенного.

Тук-тук.

Однако он не стал останавливать Лойса, когда тот постучал. Он был слишком взволнован, чтобы думать о приличиях.

— Кто там?.. Ах!

Через мгновение дверь приоткрылась, и пожилой учёный изумлённо воскликнул. Это был профессор Флетчер.

— Прошу, входите!

Профессор просиял и широко распахнул дверь. Эдвин без колебаний переступил порог и тут же извинился:

— Простите, что связался с вами так рано утром и потребовал встречи без промедления.

— Как я уже сказал по телефону, для меня это — огромная честь.

Лойс вошёл следом и прикрыл дверь. Убедившись, что в личном кабинете, стены которого сплошь были уставлены книжными полками, кроме профессора никого нет, Эдвин снял кепку и очки.

— Добро пожаловать в мою лабораторию. Хотите чего-нибудь выпить? Утро ведь… может, кофе?

— Разговор будет долгим, так что отказываться не стану.

Профессор удивлённо моргнул. Вскоре, сидя напротив герцога с чашкой кофе, он всем своим видом излучал предвкушение, ожидая узнать, о чём пойдёт речь.

Эдвин, вместо того чтобы перейти к делу, подал знак Лойсу. Тот достал из портфеля два толстых досье и разложил их на кофейном столике.

— Это…

— Соглашение о неразглашении.

Профессор Флетчер широко распахнул глаза. Мгновением раньше в их уголках ещё таилась утренняя сонная дымка — и вот от неё уже не осталось и следа.

— Я смогу рассказать вам только при условии, что вы пообещаете нигде и никому, даже анонимно, не разглашать содержание наших бесед.

— …Неужели всё настолько опасно?

— Для вас, профессор, опасности нет.

Опасность грозит только Эдвину.

Учёные всегда готовы оживлённо болтать с тем, кто проявляет интерес к их исследованиям, кто бы это ни был. Разве профессор Флетчер не доказал этого сам прошлой ночью в Амхерст-холле?

Не уверен, что ему можно доверять.

Изначально я собирался какое-то время наблюдать за профессором, притворяясь меценатом, интересующимся диссоциативным расстройством личности, но как только узнал, что дьявол в его голове охотится за Жизель, времени на сомнения больше не осталось.

Профессор Флетчер считался ведущим специалистом в этой области, а все прочие исследователи в стране были его учениками. Иного выбора просто не существовало.

Но хотя бы минимальная подстраховка всё же требовалась — именно для этого и был подготовлен договор о неразглашении.