Онлайн чтение книги Любовь моя, я хочу убить тебя Love, I want to kill you
2 - 42

— Такая красивая грудь… зачем прячешь?

— Что вы делаете?..

— Жду.

— Чего?

Он лишь ухмыльнулся в ответ. Его взгляд медленно обводил изгибы тела, следуя за струйками мёда, стекавшими с разной скоростью.

Жизель тоже поймала себя на том, что ждёт того самого момента, который ждал и он, и внутри неё поднималась тревога. Грудь на вдохе сильно приподнялась, мёд на коже замедлил бег, а когда девушка выдохнула — сорвался каплей и скатился вниз.

Золотистая капля стекала по молочной коже и достигла нежной, персиковой плоти. Она пересекла ареолу и зависла дрожащей капелькой на соске.

Мужчина отпустил руку Жизель. Та сразу попыталась прикрыть грудь, но его рот оказался быстрее.

— Ах!

Влажным языком он слизнул каплю с соска. Жизель дёрнулась, инстинктивно пытаясь отстраниться, но мужчина схватил сосок губами.

Жизель не могла пошевелиться. Мужчина схватил её за руки, притянул ещё ближе и принялся глубоко всасывать грудь. В одно мгновение ареола целиком оказалась у дяди во рту.

— А… ах… Пожалуйста, дядя, хватит… а… хн…

Он сосал сосок, будто одержимый. В комнате непристойно громко раздавались влажные, смущающие звуки. 

Ей казалось, что все нервы теперь сводятся к одной точке — к соску. Когда он вдыхал, у Жизель перехватывало дыхание. Сознание меркло и вспыхивало в такт его дыханию. В то же время между ног внезапно возникло покалывающее ощущение. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание.

И вот, когда она уже почти отключилась, кончик языка внезапно поддел сосок, и в голове вспыхнула молния. Но затем она вновь оказалась на грани потери сознания от движений его рта, который сосал и плавил кончик её груди.

Он втянул сосок губами, долго удерживал его во рту и отпустил.

Чмок.

— Ах!

Раздался слишком непристойный звук.

— Ха-а…

Мужчина перевёл дух. Его горячее, хриплое дыхание быстро осушило влажную кожу.

Он провёл рукой по упавшим на лицо волосам, убрал их назад и снова уткнулся в грудь Жизель. На этот раз он слизал весь мёд, растёкшийся по молочной коже, будто ел мороженое.

— Хн… а-а… дядя, щекот… но… пожалуйста… 

— Стоять. Дёрнешься — будет хуже.

Несмотря на то, что Жизель извивалась, из-за чего грудь колыхалась из стороны в сторону, дядя настойчиво и неотрывно следовал за ней, не прекращая своих действий.

— Ай!

После того как он больно прикусил сосок в качестве наказания, Жизель смирилась и решила покорно вынести всё, что бы он ни делал.

Тяжёлая, горячая плоть поднялась и снова осела под давлением языка. Кончиком носа он скользнул под грудь. Мужчина, жадно вдыхая запах кожи Жизель, тяжело дышал, целовал белую кожу и не отрывался от неё, пока не оставил на ней красные следы.

Она думала, что на этом всё, но ошиблась. Он с тем же ненасытным жаром принялся за вторую грудь.

— Ы… ах, нх, дядя… ха-а, мм…

Сдерживать стоны уже не было сил. Но когда она начала издавать всё более распутные звуки, он закрыл ей рот рукой.

— Ха… ха…

Он убрал руку, только когда обе груди уже блестели не от мёда, а от слюны.

Губы мужчины, распухшие не меньше, чем её соски, изогнулись в довольной улыбке. Но в глазах его стоял ещё больший голод, чем до того, как он коснулся её груди.

Не переводя дыхания, он снова припал к коже Жизель. На этот раз язык скользнул по ложбинке между грудей, вдоль струйки мёда, стекавшей вниз. Достигнув пупка, где собралась сладкая капля, он медленно провёл по ней языком, а Жизель даже не пыталась оттолкнуть его.

Сил на сопротивление не осталось. Она еле стояла на ногах. Если бы он не держал её за руки, Жизель давно бы осела на пол. 

Хорошо хоть пупок не такой чувствительный, как грудь… — подумала она, пытаясь отдышаться.

Мужчина наконец отстранился и отпустил её. Жизель пошатнулась, но каким-то чудом удержалась на ногах.

Его взгляд остановился чуть ниже пупка. Ещё одна капля мёда стекала вниз. Стоило ей только подумать, что та вот-вот испачкает бельё, как он стянул с неё белые сатиновые плавки.

— Ах! Дядя…

Она потянулась, чтобы остановить его, но бельё уже упало к ступням.

— Стой ровно.

Она только наклонилась, чтобы поднять одежду, как её рывком подняли обратно.

Полностью обнажённая.

Перед дядей.

Он всё ещё ничего не снял. Он сохранял свой благородный вид, с которым впервые вошёл в эту комнату, тогда как я одна по-вульгарному обнажилась. Ненадолго отступивший стыд вернулся. На этот раз я уже всхлипывала и умоляла, но он не отпускал мою руку.

Тем временем мёд продолжал стекать по животу и, наконец, затерялся в золотистых волосках между её ног. Взгляд дяди не отрывался оттуда. Жизель судорожно попыталась прикрыться и скрестила ноги.

— А!

В тот же миг его средний палец проник в щель между бёдрами. Сухим пальцем дядя провёл по чувствительному месту. От этого незнакомого ощущения Жизель дёрнулась и отшатнулась на шаг назад.

Палец выскользнул наружу. Дядя поднял его перед глазами и ухмыльнулся.

— Уже влажная.

Влага на подушечке точно была не каплей мёда.

— Моя собачка… приятно, когда дядя тебя ласкает? 

Лицо вспыхнуло жаром. Она опустила голову и позволила схватить себя за запястья. Он притянул девушку ближе — прямо к своим коленям. Затем указательным и безымянным пальцами раздвинул влажную плоть, укрытую тонкими волосками.

— Вот здесь.

— Хн…

Едва обнажился алый бугорок, как он коснулся его влажными пальцами.

— Ты когда-нибудь трогала себя здесь?

Дядя массировал клитор, пока спрашивал. Жизель зажмурилась и замотала головой. Она знала, что это, но не представляла, что можно трогать его так. И тем более не знала, что это ощущается куда головокружительнее, чем когда он сосал её грудь.

— А… х-хватит…

Когда пальцы замерли, она чуть было не поверила, что на этом всё — но это было ошибкой. Едва она ослабила напряжение в теле, которое становилось всё более одеревеневшим, как четыре пальца разом вонзились между бёдер. Она с опозданием попыталась сжать бёдра, но без толку — дядя вдавил ладонь так глубоко, что ей пришлось раздвинуть ноги.

Пока она не знала, что делать, четыре пальца разом скользнули по влагалищу, будто искали что-то. Дядя сосредоточился и склонил голову набок.

Неужели… он и правда…

Большим пальцем он надавил на клитор.

— Ах!

— Вот оно.

Дядя провел кончиком пальца по тому месту, которое Жизель непроизвольно сжала, и спросил:

— Ты когда-нибудь что-нибудь сюда вставляла?

— Н-нет…

— Вот так.

— Ах…

Он ввёл один палец внутрь. Для тела, не знавшего ничего иного, даже один палец оказался непосильной тяжестью. Уж если толстый мужской палец вызывал такие ощущения, то что говорить о чём-то большем.

— Я у тебя первый?

Жизель уткнулась лицом в ладони и, крепко зажмурившись, кивнула.

— Умничка.

Он шлёпнул её по ягодице, а затем крепко сжал. Внезапно охваченная испугом, она инстинктивно сжалась, и в тот же миг дядя с наслаждением выдохнул.

— Расслабься.

Он попытался продвинуться глубже, но не смог. Жизель не понимала, как это — расслабиться. Тем временем дядя пошевелил пальцем внутри неё, и, видя, что девушка не слушается, резко двинул им.

— Ах!

В тот миг, когда крупный сустав и кончик пальца разом надавили изнутри, удар, подобный молнии, пронзил ее спину, и она содрогнулась и застыла. В этот краткий миг напряжение в теле отпустило, и палец скользнул вверх.

Чужеродное тело, глубоко вошедшее в неё, смущало и пугало Жизель. Но дядя не останавливался, продолжая водить пальцем внутри, растягивая и исследуя её нежную плоть.

— Ах… Дядя… п-перестаньте… Мне… не нравится…

— Не хочешь палец? Тогда может, вставить член?

Эти вульгарные слова, произнесенные тем же ласковым голосом, шокировали Жизель. Бесцеремонно продолжая свои действия, он одновременно читал ей наставления.

— Это для твоего же блага. Ты же понимаешь, что до конца этой ночи сюда должно войти кое-что посерьёзнее.

Жизель открыла глаза и взглянула на его пах. Даже на глаз было видно, что ширинка на брюках выпирала куда сильнее, чем когда она касалась ее рукой. Девушка понимала, что толщина там несравнима с пальцем внутри нее.

— Придется потерпеть, даже если не нравится.

Жизель, парализованная страхом, могла лишь покорно принимать пальцы дяди.

— Ах!

Когда она только начала привыкать к одному — вошёл второй. И теперь два пальца, будто ножницы, растягивали её изнутри, раздвигая плоть.